Журнал «Вокруг Света» №07 за 1989 год - Вокруг Света

В 1880 году примерно в 300 километрах от Лхасы экспедиция Н. М. Пржевальского, впервые так близко подойдя к заветному городу, была вынуждена от тибетской деревни Напчу вернуться назад. «Трудно описать,— горевал Пржевальский,— с каким грустным чувством повернул я в обратный путь! Но, видно, такая моя судьба! Пусть другой, более счастливый путешественник, докончит не доконченное мною в Азии. С моей же стороны сделано все, что возможно было сделать».

Как данное ему завещание принял эти слова учителя Козлов. Пройдет не так много времени, и в своей книге, посвященной «моему любимому Пшевику», молодой путешественник запишет: «Моя одна заветная мечта, унаследованная от моего незабвенного учителя Н. М. Пржевальского — увидеть далай-ламу,— исполнилась. Надо надеяться, что поддержанный доверием Русского Географического общества, я увижу и столицу Тибета — Лхасу».

Зная, что прежним русским экспедициям, в том числе и руководимой им самим в 1899—1901 годах, лхасское правительство запрещало даже проходить по территории собственно Тибета «в силу основных древних законов и заветов лхасских, законов, обязывающих всех и каждого из тибетцев свято охранять Буда-лху (Буда-лха — резиденция далай-ламы в Лхасе, состоящая из дворцов и кумирен, расположена на невысокой горе.) от посещения чужеземцев». И тот, кто пытался нарушить священные законы, платил за это жизнью. Так случилось в 1893 году с известным французским путешественником Дютрейль де Рэнсом. А спустя несколько лет Козлову станет известно и о смерти ехавшего через Сычуань молодого английского путешественника Брука, погибшего в землях южных тибетцев племени «лоло», или «носу», или «людей черной крови» — самого воинственного народа. Лишь только представителю России Г. Ц. Цибикову, буряту по происхождению, удалось 10 сентября 1901 года войти в Лхасу под видом паломника. Однако подобный вариант для Козлова был невозможен. И он решает получить соизволение на въезд в Лхасу самого буддийского владыки. Однако происшедшие незадолго до этого события не позволили осуществить задуманное.

Англичане, мечтавшие подчинить себе Тибет, совершили открытое вооруженное нападение на Лхасу. 25 июля 1904 года английская военная экспедиция полковника Ионгхезбенда вошла в собственно Тибет. К ночи авангард ее появился в долине реки Брахмапутры, неподалеку от притока Джичу, в долине которого и расположена Лхаса. Узнав об этом, далай-лама XIII перерождения Агван-лобсан-тубдань-чжямцо (Сохранена орфография П. К. Козлова.) тайно покинул свою столицу и последовал в Ургу (Старое название Улан-Батора.). А в это время, несмотря на сопротивление местного населения, британские войска вступили в Лхасу. Командующий экспедиционным отрядом силой заставил тибетских сановников заключить «Лхасский договор», который и был подписан 7 сентября 1904 года. Юридической силы он не имел, так как сановники не располагали такими полномочиями от центральных властей Китая и не было согласия на это местных тибетских властей. Однако англичан это не смущало. Договор запрещал допуск на территорию Тибета представителей каких-либо других держав при отсутствии согласия на то британского правительства. Более того, в развитие договора 6 ноября того же года было заключено Соглашение, по которому Великобритания могла направить в Тибет своих политических и торговых агентов для их постоянного там пребывания.

Русское Географическое общество командировало в 1905 году Козлова в Ургу для личной беседы с далай-ламой, которая состоялась 1 июля 1905 года в 3 часа дня. «Этот день,— вспоминал позднее путешественник,— был для меня счастливейшим из всех дней, проведенных когда-либо в Азии».

Следующая встреча Козлова с далай-ламой произошла 23 февраля 1909 года в тибетском монастыре Гумбуме. Предложение правителя Тибета совершить путешествие в Лхасу и исследовать «дикие, девственные уголки как в отношении природы, так равно и населения», принесло Петру Кузьмичу истинную радость. Однако попасть в Лхасу Козлову не удалось.

В 1910 году неожиданно обострились тибетско-китайские отношения. Далай-ламе во второй раз пришлось спешно покинуть Лхасу — теперь уже бежать в Индию. Лишь через год он смог вернуться в свою столицу. В 1913 году, когда тибетская экспедиция Козлова была утверждена, ее осуществлению помешала мировая война. Потом произошла Октябрьская революция. Ее Петр Кузьмич Козлов принял без колебаний и сомнений. Однако для империалистических держав, контролирующих полуколониальный Китай, он стал уже теперь «красным». Великобритания продолжала охранять свой приоритет в Тибете. В силу всех этих причин Пекин долгое время не давал для Монголо-Тибетской экспедиции разрешение на прохождение ее по китайской территории. Подготовка экспедиции завершилась к началу лета 1923 года, но ее выезд был задержан до июля из-за некоторых формальностей.

Значимость предстоящего путешествия хорошо понимали и наши журналисты, попытавшиеся взять интервью у знаменитого исследователя Центральной Азии. Безымянный рукописный черновик одного из них сохранился в архиве путешественника. Петр Кузьмич к газетной шумихе относился с изрядной долей скепсиса. Многолетний опыт путешественника научил его быть осторожным в высказываниях. Но в Московском Доме ученых 11 июня 1923 года его настигли репортеры, и он отвечал журналистам с той степенью правдивости, в которой неискушенные трудностями путешествий газетчики не сразу смогли уловить иронию, граничащую с некоторым подвохом. Не могли наперед они знать, что не только вооруженные «романтические» столкновения с азиатскими племенами представляли опасность для жизни сотрудников, но и сильные ночные морозы в юрте, когда волосы примерзали к подушке; и незадачливые монгольские собаки, тайком съедавшие все припасы; и лавовые лабиринты. А быстрые горные реки? Через них много раз приходилось перебираться, зачерпывая воду сапогами,— всего лишь ради одного-двух снимков, могущих представить научный интерес...

«— Ныне исполняется мое заветное желание: с 1889 года, неотступно исследуя Тибет, дважды получив счастье не только видеть владыку сотен миллионов буддистов на земле, но и жить с ним под одной кровлей, соединив наши души нитями сердечной симпатии,— ныне я отправляюсь на Восток и надеюсь увенчать все мои прошлые труды полным исследованием этой фантастической страны,— отвечал П. К. Козлов журналистам.

— Каковы предстоящие трудности?

— Трудно ли? Нет, не очень: через пропасти даже перекинуты мосты из каната, по которому скользит корзина, и один человек перелетает на другой край... Даже больше: эти мосты чинятся, когда кто-нибудь с прогнившим канатом слетает в пропасть. Только невероятными усилиями железных тибетсов удается укрепить новый канат и корзину...

— Странно, зачем человек забрался в эти горные выси и что там охраняет так ревниво?

— Как ревниво охраняются тайны Тибета, для вас должно быть ясно при воспоминании о смерти ехавшего через Сычуань в Индию английского путешественника Брука, которого убили, думая, вероятно, что он узнал более, чем дозволено...

— На основании каких данных думаете вы, многоуважаемый Петр Кузьмич, что теперь все тайны Тибета могут быть освещены вами для науки?

С ласковой улыбкой вынул маститый путешественник лист чистой бумаги и показал его:

— Это — символ будущего. Сюда еще не вписано ни строчки. А я люблю говорить и писать лишь о сделанном...»

Журналисты не подозревали, что коснулись самой больной темы: не только завершить экспедицию, но и окончить дело всей своей жизни Козлов намеревался в Лхасе. Однако произошло все совсем не так, как он предполагал. И хотя со стороны Тибета никаких препятствий не чинилось, теперь уже Китай не разрешил переход по своей территории. И Козлову пришлось ограничиться исследованиями в Монголии. Отчет об этой экспедиции был опубликован в 1928 году. Но...

В один из вечеров, в который раз уже разбирая архив Петра Кузьмича, я обнаружила развернутые тетрадочные листы в клетку, исписанные хорошо знакомым мне уже убористым почерком. В рукописи было много исправлений, карандашных пометок, да и за давностью лет выцветший текст читался довольно трудно. Однако вскоре я поняла, более или менее разобравшись в записях, что среди опубликованных Козловым материалов ничего похожего нет.

Да, найденные в архиве путешественника страницы рассказывали о Монголо-Тибетской экспедиции.

И. Вишневская

Окончание следует

Эксперимент в Каракумах

В успех нашего перехода никто не верил. Иначе как самоубийцами нас не называли и предупреждали, что через тридцать километров мы непременно повернем назад или сгинем в песках навек...