Хризантема с шипами - Росси Делия

Хотя, глупо плакать над не пролитым молоком, как любила говорить няня Дролл. И верить плохим предчувствиям. Лучше поразмыслить о том, как выгодно продать мамино кольцо – единственную дорогую вещь, которую я смогла забрать из дома мужа. Бывшего мужа. Вспомнились лисьи глаза компаньона Лейбена, составлявшего опись всех моих драгоценностей, жадные толстые пальцы, перебирающие сверкающие ожерелья и колье, попытки стряпчего внести в список доставшееся мне от мамы кольцо с бриллиантом, и собственные усилия отстоять единственную дорогую мне вещь. Хорошо, что полковник Бартен был в тот момент в доме и подтвердил, что кольцо принадлежало мне до замужества. Лейбен отстал, а я получила еще один повод ненавидеть Берти. Впрочем, лучше о нем не вспоминать.

Я достала из сумочки вырезанный из газеты адрес ломбарда и снова вчиталась в короткие строки рекламы. «Выгодный обмен, продажа и покупка драгоценностей». Интересно, выгодный кому? Владельцам?

Я тихо хмыкнула и раскрыла записную книжку, в которую вносила заметки по Модному дому. Итак, что мне нужно? Договориться с поставщиками тканей о скидке. Заказать вывеску и заглянуть в типографию, чтобы дать объявление в «Уинтширский вестник». А еще надо выписать модные журналы из Вердофа и зайти в местные ателье, посмотреть, как они работают.

Я так глубоко задумалась, что не заметила, как пролетели полтора часа пути. И очнулась только в тот момент, когда услышала хриплый голос.

– Уинтшир! Прибываем через две минуты.

Усатый кондуктор приоткрыл дверь купе и повторил:

– Уинтшир, ари! Конечная. Прибытие через две минуты.

Я кивнула, а кондуктор окинул меня равнодушным взглядом и со стуком захлопнул дверцу.

– Уинтшир! Две минуты… – неслось по вагону.

Вскоре поезд миновал предместья, и за окном поплыли дома и сады главного города графства. Серый камень ограждений, высокие особняки, изящная башня с часами, белое здание вокзала. Я дождалась, пока картинка за окном остановится, подхватила сумочку и сошла на перрон.

В отличие от Кранчестера, здесь было многолюдно. Пассажиры прибывающих поездов, носильщики с вещами, скрип тележек, толкотня и многоголосый шум – все это напоминало Вердоф, с его вечной спешкой и суетой. Сердце тоскливо сжалось. Вряд ли я когда-нибудь вернусь в столицу. Разве что случится чудо, и время повернет вспять.

Вот уж права была матушка, когда говорила, что плохие мысли как комары: сгонишь с одного места – ужалят в другое.

Я вскинула голову и заставила себя не думать о прошлом. Все хорошо. У меня теперь новая жизнь.

«Выше нос, Сэнди! – сказала себе и сразу вспомнила папу. Он один называл меня моим детским именем, тогда как мама и тетя Мейбл предпочитали взрослое Алекс. – Иди и выбей из местных дельцов скидку. У тебя все получится!»

Улыбнувшись краешками губ, сжала ремешок сумки и решительно направилась к выходу в город.

Редклиф Бенси

Кранчестер, Уитби, Бейквилл, Вир, Лоунхем – Редклиф отмечал на карте города, в которых успел побывать с карстом, и пытался определить, куда двигаться дальше. Гверх исчез. Ни следов, ни зацепок. Словно растворился в воздухе.

Редклиф устало потер переносицу, потянулся к бокалу, но тут же опустил руку. Любимое кальво не радовало. Ничто не радовало. В душе ворочалась тревога, и он никак не мог ее усмирить. Мало того, что гверх пропал, так еще и Уилфрид передал ходящие при дворе слухи, что Руфус Блэк собирается посетить Уинтшир. Это был плохой знак. Редклиф знал, что глава тайной канцелярии давно собирает на него компромат. Еще с того проклятого суда. Тогда, десять лет назад, Редклифу удалось выкрутиться, и дело закрыли за недостатком улик. Но Блэк не смирился. Не поверил в случайную гибель несчастных парней. А Редклиф не мог рассказать правду. Да и кто бы в нее поверил? Скорее, его объявили бы сумасшедшим, и отправили в лечебницу. «Гверхи? Вы собираетесь пересказывать мне эти сказки? – словно наяву услышал он насмешливый голос короля. – Бенси, не пытайтесь запугать меня баснями о пожирателях душ, как это делал ваш отец, я все равно не поверю».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что ж, это был первый и единственный раз, когда он, новый граф Уинтшир, прибыл ко дворцу, чтобы представиться и доложить о том, что готов заменить умершего отца на посту Черного лорда. Король попросту над ним посмеялся. И посоветовал повзрослеть и перестать верить нянюшкиным сказкам. «Ох уж эта провинция, – обращаясь к присутствующему при разговоре Руфусу Блэку, сказал Эдуард. – Как же там любят глупые суеверия».

Редклиф тогда сдержался, но в тот же день, не оставшись на Осенний бал, уехал. И с тех пор больше не показывался в столице.

«Не пытайся открыть людям глаза на то, чего они не хотят видеть», – вспомнились ему наставления деда. Старик был прав. Кто сейчас в здравом уме поверит в существование нечисти? Кому нужны древние сказки про обитателей Дна?

«Запомните, Бенси, хоть вы и выкрутились на этот раз, но вам не удалось меня одурачить, – всплыл в голове скрипучий голос Блэка. – Кто угодно может поверить в вашу невиновность, но я-то знаю, что это вы убили ни в чем не повинных людей. И однажды я сумею засадить вас за решетку, где вам самое место».

Редклиф поморщился. Проклятый Блэк! Чего ему в столице не сидится? Что он надеется найти в Уинтшире? Неужели снова попытается поднять то старое дело? Впрочем, неважно. Что бы ни задумал Руфус, у него ничего не выйдет. Редклиф не допустит, чтобы старик снова перебаламутил все графство. Хватит и прошлого раза.

Он снова вернулся мыслями к гверху. Куда мог податься донный? Где затаился? Редклиф знал, как опасны гверхи, сумевшие внедриться в тело носителя. Для того, чтобы поддерживать жизнь, им нужна свежая кровь, а это означало, что сейчас, когда один из донных разгуливает по графству, всем его жителям грозит опасность. И он, Черный лорд и хозяин Холмистого края, до сих пор не сумел отследить этого проклятого гверха. И не может защитить своих людей. Грасс!

Редклиф ударил кулаком по стене и пораженно замер. Наверное, впервые в жизни он потерял самообладание. Он смотрел на собственный кулак и не мог поверить, что настолько вышел из себя.

– Никуда не годится, – произнес сквозь зубы и сделал длинный вдох. Потом задержал дыхание и сделал такой же длинный выдох. И еще раз – вдох, задержка и длинный выдох.

Эмоции утихли. Привычная техника сработала.

Редклиф, прищурившись, посмотрел на карту, подумал немного и коснулся ногтем крупного кружка. Уинтшир. Если гверх не дурак, то поймет, что затеряться легче всего в большом городе. Практически у него под носом. А это значит, что искать нужно здесь. Больше негде.

Короткий всполох голософона заставил его отвлечься от раздумий.

– Что, Оуэн?

– Милорд, Уилфрид подтвердил, что через неделю или две Руфус Блэк будет в Уинтшире, – сказал стряпчий, и Редклиф почувствовал, как сердце сжала ледяная рука.

Как не вовремя! И как все совпало – появление гверха и намечающаяся проверка. Тогда у него тем более нет времени ждать.

Он сунул за пояс нож, рассовал по карманам экранирующие амулеты и быстро вышел из кабинета.

Александра Эйден

Ноги гудели от усталости. Денек выдался непростым. Я с облегчением опустилась на лавочку в парке и вытерла платком вспотевший лоб. Солнце садилось, жара потихоньку спадала, но в воздухе стояла духота, и я решила хоть немного передохнуть. Парк, больше напоминающий лес, находился совсем недалеко от вокзала, до отправления поезда оставалось целых полтора часа, и лучше уж было провести их здесь, в тени деревьев, чем мучиться в душной суете перрона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я пересела в тень, под низкие ветки липы, и вытянула уставшие ноги. По спине потянуло холодком. Глаза закрывались от усталости, и я опустила веки, наслаждаясь идущей от земли прохладой, и размышляя о том, как прошел день. Несмотря ни на что, поездка оказалась удачной. У меня получилось выгодно заложить кольцо, договориться о поставках тканей, заказать вывеску и рекламу, и даже выбить на нее скидку. И к конкурентам заглянуть тоже успела. И поняла, что если все получится, то им недолго быть моими конкурентами. Слишком старомодные ткани и фасоны они использовали, слишком скромно выглядели их заведения, и слишком неприветливы оказались служащие в них девушки.