Вдали от дома - Тимофей Печёрин

И он похлопал по плечу единственную девушку в их странной компании. Звали ее, правда, не Сара, а Руфь; Руфь Зеленски — если уж соблюсти паспортную точность. Но та не возражала и вообще молчала… хотя и тоже могла сказать кое-что. И где-то даже возразить.

Так, будучи биологом, Руфь знала, что лесные пейзажи, подобные этому, встречаются не только в России, но и, например, в Канаде или на севере США. Еще девушку смущало то вроде бы пустяковое, обстоятельство, что она по-прежнему понимает спутников — говоривших отнюдь не на ее родном языке.

Высказывать эти свои новорожденные и непричесанные мысли Руфь, конечно же, не спешила. Хотела дождаться… нет, не столько пресловутого «подходящего момента», сколько дозревания оных. Покуда же мысли зрели, лицо девушки оставалось бесстрастным и даже немного отрешенным. «Зависла», — как говорили в подобных случаях ее товарищи по университетской скамье.

Впрочем, одна из мыслей, роящихся в голове Руфи, все-таки удостоилась чести быть высказанной. Девушка первой, раньше спутников, обнаружила просвет между деревьями. И, довольно громко молвив «смотрите!», указала рукой в его сторону. Ни Артур Санаев, ни Гога Хриплый не нуждались в дополнительных пояснениях.

Достигнув же цели, они поняли, что Руфь оказалась права дважды — потому как за лесом показалась самая настоящая дорога. Не шоссе, конечно; на этой узкой, лишенной разметки, асфальтовой ленте едва могли разъехаться две легковушки. Впрочем, разъезжаться на тот момент вовсе было некому: дорога пустовала, и было не похоже, чтоб ее часто использовали. В противном случае, обочины не заросли бы так густо.

С другой стороны, если Артур, Руфь или Хриплый испытывали по этому поводу какой-то интерес, то был он сугубо праздным. Мелкие странности попросту меркли на фоне осознания того, несомненно, приятного, факта, что все трое оказались все-таки на Земле, а не на очередной планете в далекой-далекой галактике. Очень уж много свидетельств говорило в пользу именно этой гипотезы. Посему никто из трех путников особенно не заморачивался; без лишних волнений пошли они прямо по асфальту — уверенные, что уж дорога-то обязана куда-нибудь вывести.

Например, к какому-нибудь населенному пункту.

Прогулка по лесной дороге продлилась около сорока минут, за которые путникам не встретилось ни единой машины. Да что там: даже ни одного пешехода. А затем показался первый (разумеется, после дороги) признак цивилизации. Он был отнюдь не брошенной пластиковой бутылкой или любым другим следом — из тех, что остаются от не слишком культурного отдыха. Нет, за очередной колонной из сосен перед путниками предстал целый комплекс строений, окружавших, к тому же, довольно обширную площадь. С газонами, скамеечками, а также местами для парковки.

В большинстве своем постройки были приземистыми, одноэтажными, и, судя по внешнему виду, совсем не жилыми. Но не они привлекли внимание трех усталых путников. В поле зрения Руфи, Артура и Хриплого оказалось, прежде всего, самое большое из этих зданий.

Большим оно было не столько по высоте, сколько в длину; этажей же имело всего четыре. Но прежде всего путники обратили внимание не на пропорции, а на красоту здания. На его белоснежные стены, двускатную, выкрашенную в приятный синий цвет, кровлю, высокое крыльцо и широкий парадный вход.

— Версальский дворец… — пробормотал Артур Санаев не без восхищения во взгляде.

Надо сказать, что в Париже он бывал и не раз; видел вышеназванный Версаль и умом понимал, что в данном случае попадает пальцем в небо. Вот только сердцу, как известно, не прикажешь, как и не запретишь биться от восторга. Тем более что на фоне природных красот это здание смотрелось особенно великолепно.

— Ну-ну, — хмыкнул Гога Хриплый, он же Георгий Брыкин, на восторженную реплику попутчика, — как вариант: в сказку попали. Пряничный домик… и все такое прочее.

— Вы оба неправы, — как всегда, безапелляционно, возразила Руфь Зеленски, — это же просто гостиница. Или турбаза.

— Турбаза? — переспросил Брыкин и усмехнулся, — отдыхали, помню, с пацанами на одной турбазе. В прошлом году. Все там деревянное было… избушки всякие. А недавно узнал, что сгорела она. Такие вот мы — люди нехорошие. Везде с собой несчастья приносим…

Кстати, у кого-нибудь бабки есть? А то что-то ни турбаз, ни гостиниц бесплатных мне по жизни не попадалось.

— Не боись, — заявил Артур уверенным, и в то же время, слегка дрожащим голосом, — главное — связаться с моим отцом. Чтобы вытащил… нас. В гостинице должен быть телефон… не думаю, что даже за звонок придется платить. Ну а если что… думаю, отец заплатит.

— Так чего же мы ждем? — спросила Руфь, словно подводя черту.

Ждать и впрямь было нечего. Тем более что будка КПП, шлагбаумом перекрывавшего проезд на территорию отеля, как оказалась, пустовала. Охраны не было… как не нашлось и признаков других людей; к примеру, припаркованных машин. Однако и эта странность не была оценена по достоинству — уж очень спешили, очень уж волновались трое путников. Они удивились потом, когда прошли через стеклянные двери парадного входа… и оказались в пустом вестибюле. Точнее, в безлюдном; и перед безлюдной же стойкой администратора.

При этом в обстановке гостиницы не было никаких признаков того, что она и впрямь заброшена. Никакой пыли с паутиной, никакой грязи — вестибюль сиял чистотой, и даже пол был натерт до блеска. В нем, кажется, даже что-то отражалось. Не было и признаков поспешного ухода: ни одной брошенной вещи не валялось на сверкающем полу. Образцовому же порядку, царящему на администраторской стойке, могла позавидовать добрая половина рабочих мест в офисах.

— Ну и дела… — протянул Артур Санаев, недоуменно оглядываясь, — а где все? И… что теперь делать?

— Ну ты же вроде как звонить собирался, — с ехидцей ответил Брыкин, — так валяй. Щас-то точно некому… взять с нас деньги.

Увы! Вся самоуверенность и весь энтузиазм, с которыми юный Санаев дошел до этой странной гостиницы, внезапно куда-то испарились. Трубку администраторского телефона Артур взял уже заметно дрожащей рукой, другую же руку едва протянул к кнопкам с цифрами… и бессильно опустил. Потому как номер отца (довольно-таки длинный) он банально не запомнил. Предпочел делегировать сии полномочия мобильному телефону, который так остался в салоне «Хаммера», брошенного на пятой планете системы Т-Хез, в далекой-далекой галактике.

— Блин! — жалобно воскликнул Артур и бросил трубку, — номер забыл…

— Понятно, — хмыкнул Гога Хриплый, — лучше б голову забыл.

С этими словами он достал свой мобильник, который не бросил бы ни при каких обстоятельствах. Посмотрев на маленький экранчик, Брыкин убедился в наличии сети и, ободренный этим, набрал номер Лелика. Однако и его ждало разочарование: приятель-подельник даже не думал брать трубку. Более того: противный и тонкий, лишенный всяческих эмоций, голос, принадлежащий явно какой-то стерве, сообщил, что абонент-де находится вне зоны доступа.

Никогда еще Брыкин не испытывал столько ненависти — и к этому голосу, и к его неизвестной хозяйке.

— Что ж, теперь твоя очередь, — молвил он хмуро, обращаясь к Руфи Зеленски.

Та лишь развела руками.

— Толку-то? — сказала она, — мы ведь даже не знаем, где оказались. Ну дозвонюсь — дальше-то что?

Артур вздохнул, а Хриплый горько усмехнулся. Действительно, их внешне невзрачная и вроде бы «домашняя» спутница снова оказалась права. Одно-единственное обстоятельство множило на ноль всю полезность попыток «выйти на связь». Одно обстоятельство — зато какое!

Действительно, окружающая обстановка никоим образом не позволяла сделать даже грубую географическую привязку. Мало того что пейзажи, окружавшие отель, отнюдь не являлись сугубо российской прерогативой — вдобавок дизайн самой гостиницы был предельно космополитичным. Словно принадлежала она какой-то крупной международной компании с одним-двумя проектами на весь мир. Обстановка была рафинирована настолько, чтобы не оставить ни малейшего намека на национальный колорит.

Даже часы… несколько одинаковых с виду часов, выстроенных под потолком в ряд, показывали время для нескольких поясов сразу. Нью-Йорк, Лондон, Париж, Берлин… Москва, Токио. Правда, над стойкой администратора красовалась англоязычная надпись «Reception», однако и это не говорило ровным счетом ни о чем. Подобные проявления аглицкого лоска можно было встретить даже в российской глубинке: в самой захудалой из тамошних гостиниц, рассаднике тараканов, не тянущем даже на одну звезду.

— Ну и дела… — вновь повторил юный Санаев. Других, более подходящих, слов у него не нашлось.

— Думаю, вывод ясен, — обстоятельно заключил Брыкин, — помощи ждать неоткуда, но в нашем распоряжении теперь целый отель. В приличном состоянии. Без служащих и охраны… да ну и хрен с ними. Так что… предлагаю почувствовать себя как дома!