Остров мечты - Кэйдзо Хино

Поглощённый этими мыслями, Сёдзо медленно брёл в сторону Прибрежной магистрали. На двигавшихся по ней грузовиках уже начали зажигаться передние фары. Вокруг не было ни души. Нервы Сёдзо были напряжены до предела. Почему здесь, на искусственной земле, всегда так обостряется восприятие?

Когда на участке шоссе, там, где оно ещё не переходит в скоростную магистраль, вспыхнул огонёк и стал стремительно приближаться к нему, Сёдзо не испытал ни малейшего удивления. Видимо, этот огонёк возник в ответ на какие-то непроизвольные сигналы с его стороны. А может быть, в глубине души Сёдзо знал, что это должно произойти. Даже когда таинственный огонёк оказался фарой мотоцикла, за рулём которого сидела та самая девушка в чёрной куртке, Сёдзо воспринял это как нечто само собой разумеющееся. Поравнявшись с ним, девушка затормозила, как будто они заранее условились о встрече.

Единственной неожиданностью было то, что за спиной у неё сидел пассажир — щуплый мальчик в бейсбольной кепке.

— Он мне вроде брата, — объяснила девушка.

Мальчик никак не отреагировал на Сёдзо, даже не поздоровался. На вид ему было лет одиннадцать-двенадцать. К заднему сидению мотоцикла были привязаны две огромные брезентовые сумки, каждая из которых занимала больше места, чем он сам.

Сёдзо не стал выяснять, почему девушка сбежала из клиники, — ситуация не располагала к подобным расспросам. Всё случившееся казалось далёким, полузабытым сном. Не упомянул он и о своём посещении склада в Сибауре. Чувствовалось, что она и её спутник озабочены чем-то совершенно иным.

— Вы едете с нами? — спросила девушка властным тоном, не предполагавшим иного ответа, кроме «да». Голос её звучал громко и отчётливо. — Я отвезу мальчика и багаж, а потом вернусь за вами.

Оставив Сёдзо на обочине, мотоцикл устремился в сторону бухты по той же самой дороге, по которой он шёл сюда. «Куда они направляются? — подумал Сёдзо. — Вряд ли им пришло в голову поплескаться в море на ночь глядя». Он стоял в полумраке, охваченный волнением, не похожим ни на тревогу, ни на радостное ожидание, ни на страх, ни на панику.

Кажется, вывих у неё прошёл. А голова? Во всяком случае, сегодня она выглядела на удивление бодрой и энергичной. Если вспомнить, какой вялой и немощной Сёдзо видел её в клинике, в этом её преображении было даже что-то жутковатое.

Девушка вернулась раньше, чем он предполагал.

— Насчёт шлема не беспокойтесь, здесь всё равно никого нет. Садитесь на заднее сидение, — скомандовала она. — И держитесь за меня покрепче. Я не люблю тащиться, как черепаха.

Не успел Сёдзо взгромоздиться на заднее сидение, как мотоцикл рванул с места. Сёдзо рефлективно ухватился за её талию, но искусственная кожа куртки скользила под его руками, и, чтобы не упасть, он вцепился в её бёдра, изо всех сил напрягая пальцы, ладони, запястья. Поначалу он старался по возможности не касаться спины мотоциклистки, но очень скоро соображения щепетильности вылетели у него из головы, и он неуклюже уткнулся лицом в её поясницу (корпус девушки был наклонён вперёд).

Судя по тому, как мало времени ей потребовалось, чтобы отвезти мальчика и вернуться назад, им предстояло ехать не так уж далеко, и Сёдзо не мог понять, почему она так гонит.

— Сбавь скорость хоть немного! — крикнул он, но мотоциклистка вряд ли могла его слышать.

Хорошо ещё, что никто их не видел. Если вначале Сёдзо держался за её бёдра, то теперь его ладони переместились ближе к её животу. От мускульного напряжения её тело казалось жилистым, как у мужчины.

Сёдзо рассчитывал, что они вот-вот будут на месте, там, где их должен дожидаться мальчик, но девушка не только не сбавила скорость, а наоборот, ещё прибавила газа. Неожиданно она резко свернула влево. Под действием центробежной силы его швырнуло в сторону, и он судорожно вцепился в мотоциклистку, сосредоточив всю свою силу в руках.

— Куда мы едем? — невольно завопил он, хотя и понимал, что она его не слышит.

Они мчались в сторону тринадцатой зоны. Чернеющая сквозь сумрак прямая дорога казалась во много раз шире, чем на самом деле. Её поверхность была совсем близко, прямо перед глазами.

Въехав в тринадцатую зону, мотоциклистка погнала ещё быстрее. Встречный воздух бил Сёдзо в лицо, заставляя прикрыть веки, свистел в ушах, вздувал и рвал на нём одежду. Ветер иголками впивался в кожу. Он ещё сильнее прижался лбом к спине девушки. Внезапно сквозь рокот мотора и свист ветра до него донеслись какие-то пронзительные прерывистые звуки, похожие на птичий крик. Возможно, это смеялась мотоциклистка, но шлем вряд ли позволил бы её голосу пробиться наружу. Тогда что же это за звуки?

Сёдзо не боялся упасть: уверенность, с которой девушка управляла мотоциклом, и надёжность самой машины действовали на него успокаивающе. Им владел страх совсем другого рода, неведомый человеку, сидящему в автомобиле, — страх открытого пространства. Видимо, при такой скорости любому человеку становится страшно, даже опытному мотоциклисту.

Неожиданно девушка затормозила и остановилась. Сёдзо поднял голову — перед ними чернела вентиляционная башня подводного туннеля, ведущего к центральному волнолому. Он и ахнуть не успел, как они оказались на шоссе, пролегающем по тринадцатой зоне.

Накренив мотоцикл, девушка спустила одну ногу на дорожное полотно и стащила с головы шлем, после чего громко расхохоталась. В её голосе, надсадном и хрипловатом, звучала какая-то жёсткая, царапающая нота. Сойдя с мотоцикла, Сёдзо, пошатываясь, подошёл к ней.

— Что тебя так рассмешило? — закричал он. — Я в первый раз сел на мотоцикл, а ты гонишь, как сумасшедшая!

Но, судя по всему, она смеялась не над нелепыми страхами своего пассажира. Видимо, ей требовалось выпустить наружу скопившуюся энергию — ту самую энергию, которая не получала выхода в Токио.

Вдалеке сквозь сумрак проступали очертания насыпанной с внутренней стороны центрального волнолома горки, состоящей из земли и тлеющего под нею мусора. «Собранный в кучу мусор выделяет тепло, — мелькнуло в голове у Сёдзо. И — без всякой связи с предыдущим: — Скопления космической пыли превращаются в сияющие на небе звёзды». Со всей ясностью непосредственного чувства он вдруг ощутил, что в мире действуют гигантские силы и удивительные законы, недоступные пониманию обыкновенного человека вроде него. И безумный смех девушки — явление того же ряда.

— Так что тебя рассмешило? — спросил он уже без раздражения.

— Сама не знаю. После езды на большой скорости ужасно хочется смеяться. Правда, из-за вас я старалась не особенно лихачить.

«Искусственная земля — подходящее место для такого беспричинного смеха», — подумал Сёдзо.

Свет фары падал на обочину дороги, и трава в его лучах казалась неправдоподобно зелёной и свежей. Но в отличие от травы, выросшей на естественном лугу, здесь она словно бы яростно цеплялась за скудную, тощую почву. Точно так же и хохот мотоциклистки был лишён непринуждённости, свойственной девичьему смеху, а скорее напоминал крик умирающей птицы.

— Ну что, вам понравилось? — спросила девушка, отсмеявшись.

— Честно говоря, было страшновато, но в то же время интересно.

— Зимой получается ещё интереснее. Сколько одёжек на себя ни надень, промерзаешь до костей, и тогда вдруг чувствуешь, что где-то внутри у тебя всё ещё теплится махонький, совсем махонький огонёк. — Выражения её лица было не разглядеть, только чёрная кожа куртки отливала глянцевитым блеском.

— Скажи, а в обычное время ты чем занимаешься?

Тон девушки мгновенно изменился.

— Какое вам дело? — воскликнула она. — Если вы струсили, я подброшу вас до ближайшей остановки. Автобусы ещё ходят.

— Нет, я хочу быть с тобой. Я больше не стану ни о чём спрашивать.

— Обещаете?

— Обещаю.

— Ну что ж, так-то оно лучше. Однажды, выбравшись из города, вы случайно забрели сюда и растерялись, не зная, куда идти и что делать. Без меня вам не обойтись. Мне нравятся мужчины, которые, прожив жизнь, вдруг понимают, что сбились с пути. Терпеть не могу сопляков, которые, не успев по-настоящему пожить на свете, с умным видом рассуждают о всяких материях. Так вы едете со мной?

— Да.

Сёдзо помнил о предостережении женщины-манекена, и, тем не менее, он сказал «да». Мотоциклистка прочла его подспудные мысли и нашла для них точное словесное выражение. Произнося «да», он отвечал не этой странной девушке, а себе самому. Себе настоящему.

— Тогда садитесь. Я покажу вам удивительное место. Но имейте в виду: сбежать с полдороги вам не удастся.

— Я готов ехать хоть на край света.

Если бы они находились в Токио, ему никогда не пришло бы в голову сказать нечто подобное. Он понимал, что произнести такие слова его заставила эта странная земля, возникшая из рваных сеток от жаровен и непарных детских туфелек, эта густая, плотная пустота, в которой сплетены воедино распад и рождение новой жизни, этот мрак, наполненный не поддающимися определению запахами. Здесь возрождаются выброшенные на свалку вещи, здесь циркулируют мощные силовые потоки. Как знать, возможно, здесь, в этом новом мире, оживают манекены…