Король утра, королева дня - Йен Макдональд

С уважением,

Морис Клэрноррис

3 августа 1913 года

Контора «Блессингтон и Уэйр»

коммерческие банковские услуги

Меррион-роуд, 119. Дублин

Уважаемый доктор Десмонд,

мы получили от вас письмо с просьбой о выдаче для завершения вашего проекта закладной на сумму 22 000 фунтов стерлингов под залог вашей собственности, Крагдарра-хауса.

Рады сообщить, что заявка удовлетворена: оговорена встреча между нашими представителями в Слайго, конторой «Муни, Тэлбот и О’Брайен, морское финансирование», и их поверенными, а также вами и вашими поверенными для официального оформления соглашения. Пожалуйста, позвоните нам, чтобы подтвердить дату и детали сделки: наш номер Дублин-3617.

В «Блессингтон и Уэйр» рады, что смогли помочь в завершении важного труда. Ждем вестей от вас в ближайшем будущем.

Искренне ваши,

Кай Э. Блессингтон

Уильям Уэйр (младший)

Личный дневник доктора Эдварда Гаррета Десмонда, 4 августа 1913 года

Пьянящее ощущение, то самое, похожее на вкус прекрасного старого кларета, которое возникает, когда на самом краю пропасти поворачиваешь навстречу триумфу! Не стыдно признаться, что я впал в отчаяние, получив известие о выходе из проекта лорда Фицджеральда по надуманным мотивам. Громогласные заявления, включающие слова вроде «предательство» и «измена», боролись во мне с более благородными чувствами, подобающими члену сословия пэров, а в моей голове безостановочно крутилась мысль: «Это конец, Десмонд, – все превращается в пыль и золу».

Но теперь, после оформления закладной (благословенна муза, вдохновлявшая меня в наимрачнейшие часы) и расчета с самыми нетерпеливыми кредиторами, все изменилось. Как будто после долгой и унылой зимы наступила особенно прекрасная весна. Поразительно, как радикальны перемены от внесения нескольких фунтов стерлингов на счет в Первом фермерском банке Слайго! Работа возобновилась – сегодня на верфи была завершена последняя из 176 понтонных секций. Центральный крест уже монтируется в заливе Слайго. Поскольку моряк из меня никудышный, я наблюдал за происходящим с помощью телескопа с крыши старого офиса судоходной компании «Поллексфен», и весьма нескромная гордость овладела мною при виде единственного объекта, который – теоретически – можно заметить из космических глубин, в отличие от прочих результатов трудов человеческих. В дополнение к сборке понтонов был зафрахтован небольшой паровой буксир для прокладки электрического кабеля. Немыслимо великая (обычно я избегаю гиперболизировать, но на этот раз такой подбор слов кажется оправданным) задача, похоже, будет выполнена в срок, несмотря на апперкот, который нокаутировал бы человека, обладающего меньшей убежденностью, меньшим рвением, меньшей фанатичной решимостью, чем я. Мистер Майкл Барри ежедневно общается со мной по поводу подключения стеллаграфа к окружной электросети. Я получил ответы от значительного числа членов астрономического сообщества, как из Ирландии, так и из-за пределов наших берегов (хотя позволю небольшому разочарованию омрачить общую радость, ведь из приглашенных менее трети потрудились ответить положительно или отрицательно). Газетчики, чей интерес уже подогрет так называемым крагдаррским казусом, жаждут получить любую мелочь, достойную освещения в прессе, и я совершаю ежедневные поездки в Слайго, чтобы отчитываться о ходе работ перед скопищем писак и щелкоперов.

Короче говоря, кажется, все готово для моего триумфа во всех мыслимых сферах: астрономической, личной, финансовой, социальной, публичной. Только бы погода не подвела!

Дневник Эмили, 28 августа 1913 года

Иногда они далеко, иногда близко. Как два мира, наш и Потусторонний, вращаются друг в друге, так и мы то сближаемся, то отдаляемся. В течение многих дней они отсутствовали – в лесах не было ни историй, ни песен; море, камни и небо оставались безжизненными, утратили свой стихийный дух. Каждый раз, когда фейри уходят, я чувствую себя опустошенной. Я боюсь, что они никогда не вернутся, но, несмотря на все их легендарное непостоянство и легкомыслие, они сохранили веру в меня. И вот они опять проникли из Потустороннего мира, чтобы блуждать по Брайдстоунскому лесу. Я чувствую их; слышу, как зовут меня арфа, флейта и песни лета, зовут прочь, прочь, прочь из мира смертных, в мир мечты и нескончаемых танцев.

Но я, увы, не определилась. Есть часть меня, которая ничего так не желает, как раствориться в магии и первозданном свете, сбросить, словно уродливую одежду, все людские ограничения и взойти невестой к священному мегалиту. Но есть также часть меня, которая сомневается, цепляется за этот мир, боясь света за пределами теней. Есть часть меня с дьявольским голоском, шепчущим: «Но чего они хотят от тебя? Почему утруждают себя тем, чтобы прервать их бесконечные развлечения в лесах Потустороннего мира и совершить переход в этот мир? Почему они ищут тебя, Эмили Десмонд? Это волшебный народ, сиды, обитатели полых холмов – их мотивы так же непостижимы для людей, как смена времен года или морские приливы. С какой стати ты решила, что они не желают тебе зла? Можешь ли ты им доверять?»

И в самом деле. Этот вопрос таится в центре всех моих сомнений и страхов, как гнилое ядро лесного ореха. Могу ли я им доверять?

Разрываюсь между осторожностью и самозабвением, между недоверием и зовом рогов Эльфландии. Следует ли пойти к ним и позволить делать то, что они хотят? Должна ли я остаться и, возможно, с течением лет утратить даже память о потусторонней музыке? Сердце велит: «Иди», а разум предостерегает: «Останься».

В конце концов, я знаю, любопытство заставит меня выяснить, чего они хотят. И за ответом придется пойти к ним.

Выдержки из заметок и комментариев Эдварда Гаррета Десмонда к «Проекту Фарос» (черновик статьи, предназначенной для Королевского Ирландского астрономического общества)

…8 августа, 00:15: межзвездный объект перестал производить взрывы, поскольку сбавил скорость в достаточной мере, чтобы считаться пешеходом в масштабах Солнечной системы. Конечное собственное движение объекта составляло приблизительно пятнадцать миль в секунду.

Транспортное средство сохраняло курс и скорость на протяжении нескольких дней, предшествовавших перигею. 2 сентября условия наконец-то стали подходящими для начала эксперимента. В ту ночь небо было ясным, залив Слайго – необычайно спокойным, а внесолнечный корабль находился в двух днях пути от перигея, составляющего 156 000 миль. Сигнальное устройство было активировано в 21:25, и в течение двух часов передавался базовый коммуникационный код, то есть число π, выраженное рациональным приближением 22/7. Последовательность транслировалась на протяжении двух часов с перерывами в два часа до рассвета, который по местному времени состоялся в 06:25 утра. Параллельно с работой стеллаграфа за космическим судном внимательно наблюдали через восемнадцатидюймовый телескоп-рефлектор Крагдарры. Никаких изменений в яркости не зафиксировано.

После наступления темноты на следующий день, 3 сентября, при содействии ясной и спокойной погоды, плавучий стеллаграф был вновь активирован и передавал