Загадка замка Эппл-Гроув - Александра Шервинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Так там время иначе течёт, - пояснил Фред, снова переглянувшись с кузнецом, - сам я, правда, не ходил, а слышать слышал, не без того. Стал быть, нужен ты тут зачем-то. Вот тебя мост и привёл…
- А до меня приходил кто? - с замиранием сердца спросил Берти, - тоже тот, кто ...нужен был?
- Да давненько не было никого, - пожал широкими плечами трактирщик, - последним тот прорицатель был, что к старому Хатчинсону приходил, тому, что нынешнему Мэйсону отец. А вот что он старику сказал — никто не знает.
- А поговорить с ним можно? — спросил Берти, отпивая ещё невероятно вкусного пенного напитка, - или нет?
- Так он как пришёл, так и ушёл, - ответил кто-то из посетителей, - со старым Хатчем поговорил, да и ушёл, а куда — неведомо.
- Чем думаешь заняться, пехотинец? - обратился к Берти трактирщик, - коль уж судьба тебя к нам забросила, то стало быть, поживёшь тут какое-никакое время.
- Да я не знаю даже, - растерялся Берти, - ещё утром я знал, кто я и что делать, а теперь… Может, работа какая для меня найдётся?
- А ты сходи к леди Кэтрин, это хозяйка здешняя, может, ей на что пригодишься, - посоветовал кузнец, - она сейчас замок ремонтирует, так ей рабочие руки нужны.
- Замок? - ухватился за слово Берти, - это уж не тот ли, в котором, как говорят, все желания исполняются?
За столами засмеялись, но трактирщик сурово взглянул на весельчаков, и смех стих.
- Насчёт желаний не скажу, а что-то с замком этим не то, - перегнувшись через стойку, поведал Фред, - прежние хозяева сбежали, почти полвека замок брошенный стоял, а теперь вот леди Кэтрин им занимается. Ей по завещанию нужно замок восстановить, говорят.
- А что за леди? - спросил Берти.
- Славная девушка, - проговорил кузнец, - добрая, за тёткой своей ухаживает, не повезло ей с наследством, что уж тут…
- Завтра я понесу леди заказанные образцы, так можешь со мной пойти, - добродушно предложил кузнец Альберту.
Глава 5
Графство Мабридж, поместье Эппл-Гроув,
25 мая 1409 года от Последней Битвы (ПБ)
Я устало опустилась на плетёное кресло и поклялась сама себе, что никто и ни за что не вытащит меня из этого восхитительного, чудесного, замечательного, идеального...в общем, самого-самого лучшего в мире места. Я закрою уши и никогда, клянусь, никогда больше не ввяжусь в самый страшный кошмар под названием «ремонт замка». Куда там у нас ссылают опасных преступников? На каторгу добывать руду? Ха! Их всех нужно отправлять на ремонт простоявших больше полувека заброшенными замков — и через неделю они с радостными криками побегут в сторону угольных шахт. Это я теперь могу утверждать с абсолютной достоверностью.
В эту минуту, когда я опрометчиво приоткрыла один глаз, мимо дома в сторону замкового холма прогрохотала телега, нагруженная плитами для внутреннего двора, и я невольно издала душераздирающий стон: нужно было выковыривать себя из плетёного счастья и ползти в замок, чтобы лично проконтролировать господина Шуфеля. Этого удивительного человека, чтоб ему ни одного заказа больше не взять, прислали из конторы, в которую я опрометчиво обратилась за надёжными профессионалами строительного дела. Господин Шуфель прибыл на следующий день в сопровождении нескольких рабочих: шумных, черноглазых, постоянно спорящих строителей, которые тут же превратили мрачный замок в какой-то филиал приюта для душевнобольных.
Теперь в холле постоянно что-то стучало, скрипело, падало и рушилось, а в углу двора дымился здоровенный котел, в котором строители постоянно что-то варили. И это что-то наполняло двор запахом тушёных овощей и мяса. Я ничего не имею против запаха еды, но не всё же время! Все мои просьбы строители выслушивали с виноватыми лицами, и на их больших глазах цвета горького шоколада выступали слёзы раскаяния. Они кивали и соглашались, что так нельзя, что это всё же замок, старинный, между прочим, практически памятник архитектуры...и тут же всё с тем же виноватым видом подбрасывали дров под котёл, и ароматы начинали ползти с новой силой.
Господин Шуфель грозил им пальцем, обещал завтра же всех уволить и шёл снимать пробу с ароматного варева. Наверное, я выгнала бы их, не задумавшись и затолкав поглубже свою совесть, но при всех минусах работали они прекрасно. Постепенно пол в холле приобретал свой прежний вид: оказалось, что он собран из удивительно красивых мраморных плит, совершенно целых, просто покрытых толстым слоем грязи. Чирикающие, как стая горластых птиц, строители отчистили его, подправили, отполировали, заменили некоторые пришедшие в негодность фрагменты, и, когда я увидела это чудо, я ненадолго простила им даже котёл во дворе.
Мраморные плиты различных оттенков коричневого: от светло-рыжего до глубокого, почти чёрного, складывались в причудливый узор, который, если смотреть сверху, напоминал семиконечную звезду с лучами разной длины. В центре рисунка был с потрясающей тщательностью выложен какой-то знак, от которого так и тянуло седой стариной, глубокой древностью. Я даже подумала, что, возможно, когда-то этот знак обладал магической силой, но за прошедшие века, которые Истралия живёт без магии, просто потерял свою силу.
Сейчас подопечные господина Шуфеля занимались внутренним двором, так как материалы для отделки стен и эф-риссарский мрамор для крыльца ещё не привезли. Единственное, на чём мне удалось настоять, - это срочный ремонт помещения, которое стало моим кабинетом. Его строители отремонтировали в первую очередь, выкрасив стены в приятный бежевый цвет и настелив новые полы вместо сгнивших прежних. Из мебели мы с Хатчем отобрали несколько столов, прочный шкаф, несколько кресел и достаточно удобный диванчик.
С тех пор практически всё время я проводила в замке, следя за работой строителей и потихоньку разбирая вещи, которые обнаруживала в комнатах, шкафах и кладовках. Верный Хатч мотался между замком, домом и городом, решая финансовые вопросы, стараясь сократить расходы, хотя в этом не было особой необходимости. Но Мэйсон считал, что меня непременно обманут, поэтому все расчёты взял на себя, за что я была ему искренне признательна.
Тяжело вздохнув, я таки выбралась из уютного кресла, крикнула тётушке, что привезли плиты для внутреннего двора, и, забрав у сочувствующе взглянувшей на меня Аниты корзинку с едой, отправилась
