Муравьи, кто они? - Павел Мариковский

Закапывание камней — процесс долгий. Сколько для этого потребуется времени, ответить трудно. Если камень в год оседает только на один миллиметр, то в десять лет — на сантиметр. Двести-триста лет достаточно для того, чтобы большой камень оказался под землей.

Выше по хребту вьется тропинка. Слева за поворотом открывается большое ущелье Арашан Заилийского Алатау с темно-зелеными, стройными елями. Еловый лес ниже нас, и до вершины ущелья, у которого мы стоим, доходят лишь отдельные деревья, согнутые и искалеченные зимними студеными ветрами.

Внизу уже отцвели травы, и пушистые головки одуванчика давно обдуло ветром. А здесь зеленые лужайки только покрылись цветами. Их много и самых разных: белых, голубых, синих, желтых.

Щебнистые осыпи, голые скалистые вершины, громады снега и льда, покрывающие скалы, и кучевые облака, нависшие над нами, кажутся совсем близкими. Еще выше совсем холодно, трава совсем редеет и чахлая, низенькая, ютиться между серыми гранитными камнями.

Здесь жизнь ютиться под камнями. Застигнутые врасплох, размахивают клешнями черные уховертки. Не спеша, извиваясь, расползаются во все стороны желтые многоножки. Небольшие зеленые жужелицы, совсем такие, как на севере, долго сидят, не замечая произошедшей перемены. Потом, очнувшись, стремительно убегают в поисках нового убежища. А муравьев нет...

Но вот радостная находка. Под перевернутым камнем тут на высоте около четырех тысяч метров над уровнем моря, в суровом климате, где лето тянется не более одного месяца, оказывается, живут и муравьи-мирмики. Под камнями греются сразу и яички, и личинки, и куколки, и вместе с рабочими сама матка с непомерно раздутым брюшком.

Как живут эти северяне высоко в горах под южными широтами? У подземного жилища я не нахожу выхода наружу. Неужели муравьи не покидают своего убежища! Чем же они питаются? Может быть, воспитывают корневых тлей и поедают их сладкие выделения? Но под камнем в земляных камерах и проходах нет этих нежных насекомых. Может быть, они питаются грибками и культивируют их, как это делают некоторые муравьи? Но нет здесь и следов грибков. Уж не ночные ли они охотники, открывающие свои входы только с заходом солнца и наступлением темноты? Но высоко в горах ночью свирепствует холод даже летом, и все живое замирает до восхода солнца.

Так жизнь этого высокогорного муравья, остается неразгаданной.

Мы остановились в солончаковой пустыне недалеко от Капчагайского водохранилища. Обширная впадина оторочена с севера синей полоской гор Чулак, а с юга — Заилийским Алатау. В этом месте она поросла тамарисками солянкой анабазисом, серой полынью и другими травами пустыни.

Осенью пустыня казалась безжизненной. Едва я съехал с проселочной дороги, как почувствовал, что колеса погрузились в пухлый слой солончака, сплошь покрывающего землю.

Пока мои спутники разбивали бивак, я направился на разведку. И был удивлен. Всюду по дороге и только по ней виднелось множество кучек свежевынесенной наружу муравьями земли.

Недавно прошли небольшие дожди, увлажненная земля легко поддавалась челюстям муравьев, и они все спешили расширить свои жилища. Но чтобы муравьи столь явно предпочитали для своих поселений дорогу — было новостью.

Строительством подземных сооружений занималось несколько видов муравьев. В спешке таскали наверх землю крошечные Тапинома ерратикум, Проформики, Кардиокондили. Особенно много здесь было гнезд зачаточных: молодые матки основательницы будущего общества явно предпочитали селиться на этой дороге. Ее проделали недавно строители высоковольтной линии и забросили.

Загадка предпочтения дороге, разъяснилась просто. На пухлом солончаке очень трудно сохранить вход в жилище, а также поверхностные прогревочные камеры. Уж очень рыхл верхний слой земли и толщина его немалая, около 10–12 сантиметров. Большая солончаковая пустыня как бы покрыта пухлым одеялом. На дороге же — почва уплотнена и на ней — отличнейшие условия для жилищного строительства. Велика способность муравьев приспосабливаться к необычной обстановке жизни!

Здесь же я увидел ловчие норки хищных личинок жуков-скакунов. Только на дороге они и смогли устроить идеально вертикальные ходы с небольшими едва заметными плоскими вороночками наружу. Тут же поселились в своих норках и солончаковые сверчки, запечатав сверху дверку аккуратной крышечкой. Наверное, летом здесь еще роют норки одиночные пчелы. Многих насекомых приютила дорога среди пухлого солончака!

Тучи над пустыней становились все темнее и темнее. Вскоре вершины близких гор Чулак закрылись серыми облаками. Впереди показалась рощица разнолистного тополя — туранги, окруженная густыми зарослями высоких трав и бурьяна. За нею просвечивала пожелтевшая от волн река. Остановив машину, я поспешил на поиски места, куда бы можно — поставить палатки. Прибираясь через заросли, неожиданно попал в обширную низинку между барханами, густо заросшую высокой, почти в человеческий рост, лебедой и терескеном. Посредине ее оказалась маленькая диаметром около десяти метров совершенно голая полянка. По-видимому, здесь почва была сильнее засолена, и растения не смогли завладеть этим клочком земли.

Вся полянка была покрыта большими курганчиками — выносами земли из подземелий муравьев. Каждый курганчик, судя по всему, принадлежал большой семье муравьев. Но как на таком крохотном месте могли ужиться столько семей? На поверхности никого не было. Сказывалось похолодание. Все муравьи попрятались в подземные жилища. Пришлось вытащить из полевой сумки маленькую лопаточку, раскопать один из курганчиков. Среди комьев земли, отряхиваясь от пыли, показались большие черно-красные муравьи Кампонотус туркестаникус. Везде, под всеми курганчиками жили эти муравьи.

Что же заставило их собраться вместе и жить в такой тесноте? Видимо ранее вся впадина была заселена содружественными семьями этого вида. В этом году, когда от необычно обильных дождей выросли густые травы и затенили ее, муравьям пришлось волею-неволею переселиться на единственное чистое от растительности место, где солнце освещало и согревало землю, и где в верхних этажах камер можно было растить потомство. Без тепла и солнца муравьям погибель.

Судя по тропинкам, теперь муравьям приходилось ходить подальше и каждой семье в свою сторону, чтобы не мешать друг другу.

Передо мною совершенно голый и ровный такыр. Даже без трещин. Солнце отражается от белой земли, как от снега. От яркого света больно глазам. Посредине такыра темнеет куст тамариска, унизанный лиловыми ажурными цветами. Над тамариском гудят крохотные пчелки, порхают изящные бабочки-голубянки, мечутся мухи. На голой земле видна кучка свежевыброшенной земли и норка, Возле нее оживление. Тут жилище черного бегунка. Сюда подбежал, наверное, чужой муравей бегунок, потому что его моментально узнали, быстро и ловко распяли за все шесть ног и два усика, и застыли в страшном напряжении.