Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона. - Роберт Грейвз

— Прощай, мой слуга! — И я побежала к кухне, а он медленно отправился к конюшне за своим конем. Так мы распрощались почти на шесть месяцев.

Через месяц учитель Муна заболел и умер, и он отправился к своему дядюшке сэру Александру Зентону в Хиллесден в Букингемшире и жил там некоторое время, помогая дядюшке управлять поместьем. А в конце лета он приехал навестить нас под тем предлогом, что ему нужно заплатить какой-то долг в Оксфорде. Он написал несколько писем моему брату Ричарду и всегда передавал почтительный привет моим родителям, и его хорошо приняли у нас дома. При всех он дразнил и разыгрывал меня, но я на него не обижалась, потому что как только мы остались одни, его голос стал таким нежным! Он решил отправиться в Барбадос с графом Ворвиком, который купил плантацию на самом хорошем острове. Там росло множество разных фруктов — апельсины, лимоны, зеленые лимончики-лаймы, ананасы и гуавы. А еще перец, корица, имбирь, даже съедобные пальмы. Пищу готовили из картофеля, который варили, а потом толкли, и это блюдо было приятным и питательным и не надоедало, даже если его ели два или три раза в день. Мун слышал, что одна там беда — земляные крабы, лежащие толстым слоем на земле, которые могли прокусить сапог или даже откусить палец, если человек спал на земле. Но на островах очень нужны были хорошие работники, а еще — постельное белье и приборы для еды. Сам остров находился на большом расстоянии от Англии, и если кто-то туда отправлялся, то все равно что на Луну.

В конце концов, он туда не поплыл, надеюсь, из-за того, что я горько расплакалась, а он никак не мог меня успокоить. Я причитала, что не боюсь земляных крабов, но ненавижу океан, и что его может смыть с корабля, и потом его съедят акулы, и это случится или по дороге туда, или обратно. Мне не известно, что он сказал моей семье, но он сообщил мне, что изменил свои намерения. Вместо него отправился его старший брат Том, но он там не добился успеха и вскоре возвратился в Англию.

Тем временем арминианское духовенство под предводительством архиепископа Лода, который успешно сменил архиепископа Эббота, уговорило короля, чтобы во всех доминионах исповедовалась одна религия, чего не могли достигнуть ни его отец Король Яков, ни королева Елизавета. Со времени ссоры короля Генриха VIII с Римским Папой, {19} церковь постоянно раскачивалась, как стол, стоящий на ножках разной длины, и его подпирали бумажные подкладки, состоящие из терпимости, и где терпимость не выдерживала явной ереси, там церкви помогали деревянные клинья различных уверток. Но теперь архиепископ решил подровнять ножки, сделать так, чтобы стол стоял ровно, выбросив прочь все клинья и подкладки. Но ему был прекрасно известен характер английского народа, и он не решался сразу ввести новую литургию. Он считал, что будет мудрее «испробовать все на гончих», как принято говорить, — начать с шотландцев, которые были большой и бедной нацией.

И это оказалось серьезной ошибкой, потому что шотландцы ничего не стали терпеть и отказались от нового канона. Они заключили между собой Ковенан, и хотя король был из королевского дома и родился в Шотландии в Данефермлине, они ему не подчинились. Шотландцы ждали, что он применит против них силу, и стали набирать рекрутов под предводительством офицера, участвовавшего в шведских войнах. Шотландцы объявили, что они не примут новый канон церковной службы, не станут подчиняться собственным епископам, рекомендовавшим им эту службу, а вместо них назначат пресвитеров, или старейшин, которые и станут управлять церковью.

Когда первые известия о возмущении на севере дошли до королевского двора, Арчи Армстронг, королевский шут, при встрече с архиепископом Лодом, который отправлялся на Совет, позабыв, что шутовской колпак не смеет оскорблять митру, грязно обозвал архиепископа и спросил, кто же из них теперь дурак? Эта выходка не понравилась ни королю, ни архиепископу, и Арчи пришлось предстать перед Советом; его вышвырнули из королевского двора и запретили впредь там появляться. Его место занял другой шотландский шут по имени Майкл Джон, тоскливый человек с неприятным взглядом и отвисшими губами.

В то время люди были храбрыми, писали или выступали против архиепископа, как это сделал наш друг, уважаемый господин Лемберт Осбалдистон, написав в частном письме к Линкольну, что архиепископ «маленькая мышь и очковтиратель», за что был оштрафован на пять тысяч фунтов, отстранен от работы в школе Вестминстера и приговорен к экзекуции у позорного столба в присутствии его коллег и учеников. Но Арчи посмеялся последним, как говорится в поговорке, потому что сейчас не существует Совета, приговорившего его к наказанию, и ему удалось удержать голову на плечах дольше короля или архиепископа.

Королю ничего не оставалось, как поднять оружие против шотландцев, и Мун был подхвачен водоворотом этой войны. Он стал добровольцем по приказу сэра Эдмунда Верне, его отца, который был знаменосцем короля, и отправился с армией добровольцев в Шотландию.

Король не созвал парламент, чтобы испросить денег на оплату армии. Он знал, что прежде, чем проголосовать за ассигнование приемлемой суммы, члены парламента потребуют, чтобы он разрешил все конфликты, накопившиеся во время его правления без созыва парламента. Кроме того, в Англии вообще епископов не жаловали. Торговый и ремесленный люд Лондона и восточных графств открыто говорил, что шотландцы — бравые ребята и хорошо защищают свои права. Король в январе 1639 года обратился с письмом к дворянству и призвал, чтобы дворяне собрались с вооруженными отрядами в Йоркшире. В ответ некоторые из них обещали двадцать всадников и тысячу фунтов, другие — пятьсот фунтов и пять всадников, остальные остерегались много обещать, а прихватили, кто сколько смог. Некоторые ссылались на бедность и напоминали Его Величеству о долгах казначейства, а два человека — лорд Брук и лорд Селе вообще отказались принимать в этом участие, пока парламент не отдаст им приказ, тогда уж им придется повиноваться. Палаты общин каждого графства и города также призывали делать добровольно взносы. Но короля ждало сильное разочарование — весь Лондон собрал всего пять тысяч двести фунтов, примерно по шесть пенсов с человека. Его Величество сочло это оскорблением и гневно отказалось принять подобную сумму.

Надо отметить, что духовенство вносило щедрые взносы — архиепископ Лод силой вытаскивал из них деньги под предлогом, что Его Величеству надо очень много. Даже наш викарий должен был отдать пять фунтов, что составляло четвертую часть его годового дохода.

В начале марта епископ Оксфорда прислал моему отцу письмо для викария, которое тот должен был прочитать с амвона. Письмо написал сам король, и в нем шотландцы, подписавшие Ковенант, обвинялись в том, что являются врагами монархии и собираются вторгнуться в Англию. Это письмо взволновало приход, в особенности женщин, стенавших и призывавших к мщению предателям и иностранным псам. Но солидные люди выслушали письмо сдержанно, и впоследствии йомен Флайт сказал, что надеется, что Их Величество ошибается, потому что шотландцы в бумаге, которую он читал своими глазами, говорили совершенно другое о своих намерениях. Никто из присутствующих не стал спорить с йоменом Флайтом, которого считали человеком разумным, многие присоединялись к его мнению, и говорили, что надеются, что Господь не допустит серьезных раздоров между двумя королевствами. Том Мессенджер, который снова появился в деревне, считал, что Шотландия, будучи небольшим королевством, не сможет бороться с Англией, и если шотландцы выступят против нас, то значит, Господь Бог на их стороне. Он еще хотел продолжить свою речь, но мой отец предупредил, чтобы он выбирал слова, потому что и за меньшее оскорбление могли сильно наказать. Том прекратил свою речь и попросил у всех прощения. В апреле нам приказали молиться за успех короля, и мы все повторяли за викарием слова молитвы. Но собравшиеся не были настроены чересчур патриотично, хотя уже три человека из Форест-Хилл отправились на войну. Этих людей выбрал мой отец, потому что без них можно было обойтись в хозяйстве. Двое из них были жуткими пьяницами и лентяями, а третий вечно фантазировал, явно был подходящим пациентом для Бедлама.[22] Моему отцу очень не хотелось отправлять честного и трудолюбивого человека на войну. Король долго находился в Йорке, прежде чем переехать в Ньюкасл, где почти так же долго оставался с армией в пятьдесят тысяч человек. Но шотландцы купили хорошее оружие у шведов и начали занимать позиции для обороны, постоянно обращаясь за помощью к Богу. Священники колотили руками по амвону, как по барабану, призывая «ничего не бояться, потому что Бог не оставит преданных ему». Старые волвики разъехались по стране, чтобы обучить добровольцев владеть оружием и слушать команды офицеров.