Любовь зла… - Жураковская Викторовна

Описать словами то, что таилось за мягкой полуулыбкой и рассеянным видом Санти, было невозможно. Но это что-то заставило меня замереть, как кролика перед удавом.

- Знаешь, я люблю проводить вечера в лаборатории. Очень, - не отводя взгляда, проговорил некромант. - Да и дни, в общем-то, тоже. И ночи.

Чтобы ответить, пришлось облизать внезапно пересохшие губы и больно себя ущипнуть.

- А я люблю хлебать "Огненную долину" кружками, курить вонючие кубинские сигары и влипать везде, где только можно. И что с того?

- Хорошо, - кивнул Санти, и я ощутила слабое покалывание на коже - как если бы вокруг меня возводился магический щит. Да что там - целая гроздь щитов!

- Что ты де… - раздраженно начал Вашфа - и тут же понимание накрыло его, как ледник Колка. - Ах, ты…

Глаза некроманта расширились так, словно хотели вылезти из орбит, с вычурного черепообразного навершия не менее вычурного посоха сорвалась ветвистая иссиня-черная молния, но, не долетев до Санти, рассыпалась безобидными искорками. Сам нападавший выронил посох и согнулся, словно ему в солнечное сплетение прилетел чей-то увесистый кулак, а едва выпрямился, совершая обеими руками беспорядочные пассы, как в грудь его ударила болотно-зелёная сферка, пронизанная ниточками черных молний. И, пробив насквозь, унеслась вдаль, по пути снеся полголовы какому-то седобородому старичку. Тот рухнул наземь мешком с костями, но Вашфа завалился на бок медленно и торжественно, как Пизанская башня. Подол балахона бесстыдно задрался, обнажив тощие, бледные и волосатые щиколотки. Оные щиколотки несколько раз конвульсивно дернулись и замерли.

"Это сон, - забормотала я про себя. - Это просто кошмар, предсмертный бред умирающей. Ха-ха-ха, сейчас я очнусь и увижу, как из меня вытекают последние капли крови, длинный тоннель и пятно света… и омерзительную морду Ргицвешхернона… наконец-то выговорила, ура, ура! склонившуюся надо мной… Кто-нибудь, убейте меня поскорее! Я хочу умереть, пока я ещё в здравом рассудке!!!"

- Ты не спишь, - словно прочитав (впрочем, нет, просто прочитав) мои мысли, мягко возразил Санти. - Честное слово некроманта.

И, улыбаясь, подмигнул мне.

Лардозиан стремительно обернулся, вперив белёсые глазки во внезапно взбунтовавшегося ученика. Конечно, он был великим магом, имел огромный опыт и мог одним заклинанием стереть с лица земли город, положить или, напротив, поднять целую армию. Однако всей его Силы и опыта не хватило, чтобы справиться с рефлекторной реакцией изношенного тела - по закону жизни резкие повороты не сулят старичкам ничего хорошего, кроме острого приступа остеохондроза.

Если они ещё живы, конечно.

- Обезьянья морда Лардозиана болезненно сморщилась. Старик схватился за поясницу и промедлил всего лишь миг - но Санти этого мига вполне хватило, чтобы впечатать ещё один сгусток пламени, на сей раз трогательно розового, прямо в лицо почтенного магистра некромантии. Тот немного постоял, покачиваясь взад-вперед - и не упал, не свалился, даже не осел на землю: ссыпался, словно из его тела разом выдернули все кости.

- Э-э-э… Санти? - почти беззвучно пролепетала я.

- Да, Рита, - спокойно откликнулся он, прямо из воздуха лепя в ладонях чудных зверьков, похожих на крокодильчиков с крыльями. Опомнившиеся маги хватались за амулеты, а иные уже метали спешно приготовленные проклятья в мятежного собрата - и те разбивались о загодя выставленные щиты.

- Что "да"… Рита?! - ахнула я. - Ты же сказал, что тебе плевать на моё имя! Ты же сказал, что Избранные - это смертники, а смертники - лишь инструменты, и им имена ни к чему!

- Что угодно. Да, - он легонько провёл по моей щеке тыльной стороной ладони. - Подожди, пожалуйста. Это не займёт много времени.

"Это" действительно не заняло много времени. Санти был очень талантливым и разносторонним магом, и, что немаловажно, отлично знал слабые места всех своих коллег. Он обошелся без пышущих жаром фаерболов и ледяных стрел, рассыпающихся невесомой снежной пылью, без грозных боевых кличей и даже без своей коронной завесы Тёмного Пламени - ввиду чрезмерного радиуса поражения. Но когда блондин, дыша чуточку быстрее обычного, достал из-за обшлага рукава ослепительно белый платочек и аккуратно промокнул пот на лбу, в живых пребывали только трое: он, я да Ишко, забившийся под алтарь. От большинства его коллег остались только аккуратные кучки пепла.

- Теперь не бойся. Теперь ничего не бойся. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, славная моя, отважная девочка… - проговорил Санти с такой нежностью, что я невольно напряглась, предчувствуя какой-то подвох, а когда он поднял руку, придушенно пискнула и застыла на месте, точно соляной столб. Злодейка-судьба не знает слов "они жили долго и счастливо", и стоит только начать надеяться на лучшее, как она тут же похлопывает по плечу, напоминая о себе.

Но Санти просто щелкнул пальцами, и магические путы исчезли. Вместе с ними пропал и медальон Вашфы. Всё верно. Снять волшебную побрякушку мог только тот, кто её надел… или кто-то вроде Санти.

При правильной мотивации.

"Всё ясно, - затравленно глядя на блондина, подумала я, - для того, чтобы принесение прошло успешно, нужно втереться в доверие жертве. Ой, м-ма…"

Некроманта можно было упрекнуть в чём угодно, но только не в отсутствии сообразительности. Ему хватило одного взгляда, чтобы меня "прочитать", и даже виски не заломило, как обычно. Санти медленно опустил руки и осторожно отступил назад, стараясь не делать резких движений.

- Прости, я не хотел тебя напугать, - умоляюще проговорил он. - Рита, я не лгу. Больше нет. Чем угодно поклянусь, что не желаю тебе зла, наоборот, всё отдам, чтобы только ты была счастлива. Хочешь, клятву Инграха дам, нерушимку? Ни один маг, белый, серый или черный, не может солгать, дав клятву Инграха. Ондаре иис кахран э то…

Он не упомянул, что маг, давший клятву Инграха, не может солгать, потому что вкладывает в неё всю свою магическую силу. Но я знала это и без него.

- Аррше эт-тон а кари шшэх, - продолжал некромант, - интар-а-тем лассэ…

- Да заткнись ты! Чурбан безмозглый! - искренне заявила я, чувствуя, как понемногу спадает напряжение.

Мой дар невезения впервые сработал так, как надо: помог вытащить из иного пространства не того, кого полагалось, а того, кто был способен мне помочь - и помог. Своеобразным способом, зато быстро, жёстко и эффективно. Можно долго рассуждать, этично или неэтично подобное вмешательство, но после пребывания на алтаре нравственные приоритеты начинают стремительно смещаться. Не исчезать, не умаляться, а именно смещаться. В сторону большего практицизма.