Избранные труды - Юрий Ткачевский

В то же самое время срок давности за несравненно более опасное преступление, допустим за тяжкие телесные повреждения, наказываемые лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет (ст. 108 УК РСФСР), по действующему законодательству равен десяти годам. Возникает вопрос: логично ли, что срок давности осуждения за более тяжкое преступление может быть короче срока давности осуждения за менее тяжкое деяние? Да, логично. Дело не только в сравнении тяжести преступления, но и в сопоставлении их характера, особенностей.

Длящиеся преступления наделены специфическими особенностями. Нельзя не согласиться со следующим высказыванием В. Н. Кудрявцева: «Всякое длящееся преступление начинается с акта активного преступного действия (самовольное оставление воинской части, незаконное приобретение оружия, побег из-под стражи, вступление в банду) или акта преступного бездействия (неявка военнослужащего в срок из отпуска), который дает оконченный состав. Однако длительность этих преступлений (дезертирства, незаконного хранения оружия, участия в вооруженной банде и т. д.) образуется не за счет первоначального акта, а за счет последующего бездействия, продолжающегося вплоть до задержания преступника или до отпадения какого-либо из элементов состава. Сущность этого бездействия состоит в том, что виновный не выполняет конкретной обязанности – вернуться в воинскую часть, сдать оружие органам власти и т. д.».[88] Особенность длящихся преступлений заключается в том, что общественная опасность лица, их совершающего, как правило, остается неизменной в течение длительного срока времени, во всяком случае в течение осуществления длящегося состава преступления. Учитывая это обстоятельство, срок давности осуждения по длящимся преступлениям следует исчислять после их окончания из расчета максимального наказания за содеянное. С исчерпывающей ясностью решен рассматриваемый вопрос Президиумом Верховного суда РСФСР по делу Р. Приговором Чунского районного народного суда Иркутской области от 13 июня 1972 г. Р. был осужден по ч. III ст. 196 УК РСФСР к одному году лишения свободы. Р. был признан виновным в использовании заведомо подложного удостоверения шофера с 1 января 1967 г. по 30 марта 1972 г. Судебная Коллегия по уголовным делам Иркутского областного суда 29 июня 1972 г. приговор отменила за истечением срока давности. Президиум Иркутского областного суда определение Судебной Коллегии по уголовным делам областного суда отменил и дело направил на новое кассационное рассмотрение. Судебная Коллегия по уголовным делам Иркутского областного суда 21 ноября 1972 г. приговор суда изменила, определив назначенное Р. наказание условным. Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР 26 января 1973 г. постановление Президиума Иркутского областного суда и определение Судебной Коллегии по уголовным делам Иркутского областного суда от 21 ноября отменила и оставила без изменения определение Судебной Коллегии по уголовным делам Иркутского областного суда от 29 июня 1972 г., которым приговор отменен и дело производством прекращено. Президиум Верховного суда РСФСР, рассмотрев дело по протесту Председателя Верховного суда РСФСР, нашел протест обоснованным, ибо «действия Р., характеризующиеся непрерывным осуществлением преступного деяния (использование заведомо подложного документа), надлежит расценивать как длящееся преступление и оконченным следует его считать с момента последнего преступного действия. По делу установлено, что осужденный в последний раз предъявил подложное удостоверение госавтоинспектору 30 марта 1972 г., и с этого времени должен определяться момент окончания преступления, а не с 1967 г., когда Р. по подложному удостоверению оформлен на работу шофером.

При таких обстоятельствах установленный п. 2 ст. 48 УК РСФСР трехлетний срок для привлечения Р. к уголовной ответственности не истек, и его осуждение по ч. III ст. 196 УК РСФСР, предусматривающей уголовную ответственность за использование заведомо подложного документа, является законным».[89]

Вопрос о давности при длящихся преступлениях верно решен, по нашему мнению, в ст. 80 НРБ: течение давности уголовного преследования начинается с момента окончания длящегося преступления. Аналогичная запись об окончании длящегося преступления, выполняемого бездействием, дана в ст. 32 УК ВНР и ст. 122 УК СРР.

Проблема применения амнистий к длящимся преступлениям решается таким же путем. Амнистия применяется только к тем длящимся преступлениям, которые окончились до ее издания.[90] Так, Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР по делу М. указала в своем определении, что побег – длящееся преступление, оканчивающееся в момент задержания осужденного или явки его с повинной. М. был задержан 24 апреля 1946 г., поэтому Указ об амнистии от 7 июля 1945 г. к нему не применим.[91]

Из вышеуказанного представляется неудачной позиция ст. 47 УК ТССР. Первый пункт этой статьи дает перечень преступлений, совершение которых предполагает годичный срок давности осуждения. В него входит и злостное уклонение от оказания помощи родителям (ст. 133 УК ТССР). Это длящееся преступление. Вместе с тем лицо, злостно уклоняющееся от выполнения своих обязанностей перед родителями, через год после начала этого преступления уже не подлежит ответственности. Таким образом, длящееся преступление остается безнаказанным в подобной ситуации.

Остановимся еще на одном вопросе, возникающем при анализе длящихся преступлений. На наш взгляд, давно назрела необходимость пересмотра и уточнения списка преступлений, которые принято считать длящимися. Это вызвано тем, что различные авторы по-разному определяют перечень длящихся преступлений. Достаточно сослаться при этом на побег, который рядом юристов не считается длящимся преступлением. Так, П. Мшвениерадзе считает: «По нашему мнению, нет оснований признавать побег длящимся преступлением. Побег состоит из двух частей: активного действия – оставления места лишения свободы и внешне менее выраженного действия – уклонения от правосудия. Первое действие не тождественно второму. Если первое можно назвать побегом, то второе – уклонением от наказания. Законодатель признает преступлением только побег, т. е. действие, а вторую часть – уклонение – не считает преступным».[92]

Другие юристы побег из места заключения считают длящимся преступлением.[93]

Ряд юристов, в том числе и А. А. Пионтковский, полагают, что в силу ст. 48 УК и при совершении длящихся преступлений «лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со времени совершения преступления прошло 15 лет и давность не была прервана совершением нового преступления».[94] Этот вывод не вытекает из закона. В статье 48 УК речь идет об отсчете 15-летнего срока с момента окончания преступления. Таковым, с точки зрения АА. Пионтковского, является момент задержания виновного или явка с повинной.[95]

В тех случаях, когда имело место приготовление или покушение, давность начинает свое течение с того дня, когда по независящим от виновного обстоятельствам его преступная деятельность была прекращена.

При идеальной совокупности преступлений, когда одним действием (бездействием) лицо совершает два или более разнородных преступлений, сроки давности определяются самостоятельно, применительно к каждому из входящих в совокупность преступлений. Точно так же исчисляются сроки давности осуждения и при реальной совокупности преступлений. Вместе с тем необходимо учитывать, что совершение в течение сроков давности нового преступления, за которое по закону может быть назначено лишение свободы на срок свыше двух лет, прерывает течение давности по ранее совершенному преступлению. При этом исчисление давности и за предшествующее преступление в подобной ситуации начинается с момента совершения нового деяния (ст. 41 Основ).

При соучастии в форме совиновничества какие-либо проблемы определения начала исчисления сроков давности не возникают. Значительно сложнее определение начала исчисления сроков давности при соучастии с распределением ролей. Юристы высказывают различные мнения о времени, с которого преступная деятельность соучастников является оконченной. Так, Н. Д. Дурманов полагает, что деятельность соучастников не имеет самостоятельного значения и воплощается в действиях исполнителя. Следовательно, исчисление сроков давности привлечения к уголовной ответственности всех соучастников необходимо начинать с выполнения исполнителем состава преступления.[96] Исходя из этого положения, В. Д. Филимонов полагает, что «начальный момент давностного срока правильно будет исчислять с того времени, когда будет реализован преступный замысел этих лиц, т. е. с момента совершения преступления, в отношении которого они осуществляли организаторскую деятельность, подстрекательство или пособничество».[97] Рассматриваемое мнение вызывает возражения. Несомненно, что действия соучастников взаимосвязаны, но вместе с тем они с юридической точки зрения самостоятельны. Правы П. И. Гришаев и Г. А. Кригер, полагающие, что в советском уголовном праве ответственность соучастников не ставится в зависимость от ответственности исполнителей: «Каждый соучастник, поскольку он своими действиями вносит определенный вклад в преступление, отвечает не за действия исполнителя, а за свои действия, которые вместе с действиями других соучастников одинаково направлены на совершение данного преступления».[98] Вследствие этого исчисление сроков давности осуждения соучастников необходимо начинать с завершения их действий, а не исполнителя.