Испанский оракул. Часть 2. Книга 3. Казанова параллельных миров - Леон Василевски

в мире и о Гражданской войне в Испании. Тут же сообщил, что он, собственно говоря, только что перенёсся по тоннелям, которые в этом мире опоясывали весь земной шар.

— Ну совсем не Светлое Будущее! — вздохнув заключила княгиня и обратилась с вопросом к Петру. — А вы, господин Анджан, живёте здесь в родной действительности или вы тоже из другого мира?

— Я, как и вы, ваша светлость, путешественник по мирам. — улыбаясь объявил Пётр. — Я родом из мира, где сейчас начало XXI века.

— Ого! — восхитилась Марица, — Вот где воистину Светлое Будущее!

— Боюсь вас разочаровать вашу светлость. Там будущее, но далеко не «светлое». Я был в мирах, где общество более справедливое и процветающее, чем моё родное.

— Вот бы туда попасть! — мечтательно воскликнула княгиня. — Мир, о котором мы узнали из ваших слов, меня совсем не очаровал. Я мечтала о другой действительности.

— Нет проблем, — заявил Анджан, указывая рукой на нишу в стене — Вы можете покинуть эту реальность хоть сейчас.

Княгиня решительно вскочила с сундука, на котором она сидела и уже ухватилась за ручки походного парусинового баула, но была остановлена Целавом.

— Господин Анджан, вы не могли бы оставить нас с супругой на несколько минут? — обратился он к Петру. — Мне нужно перемолвится со своей супругой.

— Хорошо, — согласился Пётр. — я выйду в колонный зал. Когда закончите, позовите меня, пожалуйста.

Пётр спустился в нижнее подземелье и, чтобы скоротать время, вышел во Всепланетную Инфосферу с целью определить точную сегодняшнюю дату и посмотреть, как идут дела у Марты и Роберта Бергов.

Марта вместе с Амайей помогала штатной поварихе Сисилии готовить обед и в данный момент отчитывала молодого бойца за некачественно почищенный картофель.

Роберт сидел за столом своей провизорской и фасовал какие-то порошки по бумажным конвертикам. «В Багдаде всё спокойно!» — пробормотал Анджан себе под нос.

Мысленно скользнув в сторону позиций франкистов, он не заметил никаких следов повышенной активности. Те тоже готовились к обеду и к сиесте. Миномёт стоял на своей позиции с зачехлённой трубой, торчащей в небо. Расчёт орудия сидел поодаль, мирно беседуя под сигаретный дымок.

Так он мысленно блуждал по провинциям Испании, знакомясь с ситуацией на фронтах. В море он увидел белоснежный советский грузовой рефрижераторный теплоход «Нева», направляющийся к порту города Аликанте.

В это время стена сдвинулась в сторону и в проём появился Целав.

— Господин Анджан, будьте добры, — обратился он к Петру. — Мы уже закончили. Не были ли вы так любезны присоединиться к нам.

Пётр вошёл в сарайчик, присел на пустую бочку и вопросительно взглянул на князя.

— Уважаемый господин Анджан, мы с княгиней обсудили ваш рассказ о событиях, разворачивающихся в это время в Ишпании. В своём повествовании об этом вы сделали упор на то, что сейчас там идёт баталия добра со злом. Мы с Марией Владимировной прожили долгую жизнь, но мы чувствуем себя молодыми и полными сил. Нам стала претить праздная жизнь и мы решили присоединиться к благородному войску шпаньских республиканцев и сражаться за их счастье и свободу. Мы имеем честь просить вас содействовать нашему переезду на Пиренейский полуостров, по суше или по морю.

У Петра в удивлении глаза на лоб повылазили. Что — что, но такого заявления от княжеской пары он не ожидал. Он сидел и обалдело глядел на стоящего князя, который пафосно излагал своё решение. Чтобы не обидеть светлых князей, он даже не стал отговаривать их от подобного шага.

— Ваша светлость Мария Владимировна, и, ваша светлость Дмитрий Сергеевич, — встав, он так же высокопарно обратился к супругам, — Я глубоко восхищён вашим прекрасным порывом и сочту за честь помочь осуществить ваше благое желание.

Князь сделал шаг к парню и протянул руку для пожатия. Когда мужчины вновь уселись на свои места, Дмитрий Сергеевич поинтересовался, какими будут их дальнейшие действия. На что Пётр ответил, что вначале необходимо переодеть их в соответствующее этой эпохе платье, выправить более — мене подходящие документы, прикупить некоторые продукты и только тогда можно будет отправляться на Пиренеи. Анджан поведал, что в этом доме в его собственной квартире живёт знакомый ему профессор — славист и возможно там можно будет какое-то время пожить, пока Пётр подготовит всё необходимое к путешествию. Он пояснил, что почти восемнадцать лет не был в Динабурге — Даугавпилсе и поэтому ему сейчас необходимо посетить в ту квартиру и выяснить текущую ситуацию.

Глава шестнадцатая

— Вы понимаете, господа, какой информационный Везувий вы приготовили научному миру! Это же вздыбит всю русскую историографию! — Михаил Михайлович Богословский, известный русский историк и филолог, метался по гостиной, возбуждённо размахивая руками. Полгода назад, в соответствии с физическим временем, прожитым Петром и или девятнадцать лет назад по хронологии этого мира, Анджан нанял этого профессора для перевода на современный русский язык огромного архива, найденного парнем у стены возле Врат и некогда принадлежащего Целаву из Любосты и по совместительству князю Дмитрию Сергеевичу Мономаху. Он перенёс Михаила Михайловича и его семью из послереволюционной Москвы 1918 года в Двинск, предоставив свою шестикомнатную квартиру для проживания.

И вот сегодня Пётр завалился в квартиру, занимаемую профессором, в сопровождении князя и княгини Мономах. Князь Дмитрий Сергеевич, узнав о миссии историка-филолога и ото, что тот перевёл на современный русский все рукописи из его архива, изумился столь титаническому труду филолога и передал тому для чтения и перевода свою личную копию «Летописного свода», который некогда Целав под руководством настоятеля Сильвестра отредактировал и переписал по приказу Великого Киевского князя Владимира Мономаха, а также ещё пяток тетрадей. От того Михаил Михайлович и устроил шоу перед гостями и хозяином, свалившегося как снег на голову после девятнадцати лет отсутствия.

За время отсутствия Петра профессор Богословский не только перевёл все свитки, писанные на церковнославянском и на латинском языках, но и опубликовал эти переводы во многих научных изданиях Западной Европы и СССР. К сожалению, рукописи, писанные на пластиковых листах символами неизвестного языка, перевести так и не удалось, несмотря на усилия десятка лингвистов со всего мира.

Пётр, прежде чем познакомить княжескую чету с профессором, убедительно попросил их не афишировать своё средневековое происхождение, чтобы поберечь психику Михаила Михайловича. Анджан подтвердил право Богословского и его семьи проживать в этой квартире. Вероятно, и для филолога путешествие по Тоннелям Спасения имело положительный оздоравливающий эффект. Если в реальности Петра профессор умер в 1929 году в возрасте шестьдесят два года, то в этом мире филолог в свои шестьдесят девять лет выглядел мужчиной зрелого возраста, был полон сил и помирать отнюдь не собирался. В квартире вместе с ним проживала его супруга, также пребывающая в хорошей физической форме, и младший сын Георгий с