Российский колокол, 2015 № 5-6 - Журнал Российский колокол

Знаете, иногда сложно привыкнуть к тому, что сегодня ты делаешь то, о чем совсем недавно мечтал и что ты имеешь возможность говорить все что хочешь на темы, которые волнуют тебя и твоих знакомых по-настоящему. И вот когда перед тобой список неосвоенных территорий и писателей, на примере которых можно в том числе рассказать и о текущем положении дел на их малой родине, – я решил немного расширить свои задачи и подумал, что было бы неплохо самому узнать, а что же у нас происходит там-то и там на самом деле, не только по части книг, но вообще. Мне вдруг захотелось не просто узнать, как дела у чеченцев или ингушей, у жителей Якутии или Владивостока, а заодно попытаться решить некоторые проблемы, которые на самом деле являются больше даже не проблемами, а придуманными и неоправданными домыслами, которые, мягко говоря, реальному положению дел ну никак не соответствуют.

Первый регион и соответственно писатель, о которых мы с вами узнали, был, конечно, мой родной край, и грех мне было бы начинать с другого, верно? Просто было интересно узнать, а ест ли на моей родине те, кого бы я сам читал с удовольствием. Так бы сделал любой на моем месте, наверное. Оказалось, что есть, и я был поражен тем, что по части литературы все у нас просто отлично и даже высший класс! На моей малой родине и правда есть люди, пишущие интересно, современным, нормальным и понятным языком, а значит, и везде такие писатели совершенно точно есть.

Естественно, что, сдав первую статью и не откладывая дело в долгий ящик, я начал искать следующую территорию и соответственно автора, но все чаще почему-то понимал, что на душе у меня неспокойно. Странно – думал, смотря на мелькающие на экране компьютера названия городов и республик и все чаще непонятно отчего в голове крутилось слово «война», ну, и все, что с ним связано – конечно, тоже. Не знаю почему, не могу объяснить даже ни себе, ни вам, почему же я думал об этом тогда. То ли я не отошел еще до конца от этих надоевших парадов и всего того, чем с утра до вечера заняты все в телевизоре и вокруг почти всю первую половину мая, то ли понимал, что все равно когда-то доберусь до регионов, где не получится обойти темы сложные и не всегда понятные, то ли еще чего…

В общем, наверное, я просто боялся того, что придется однажды в этом всем разбираться, а книги о войне я не очень-то и люблю, если честно. Да и о наших собственных современных войнах я ни черта не знаю и до знакомства с нашим героем знать особо не хотел. Попахивало большой и не очень-то приятной работой, связанной с попытками разобраться в том, в чем никто из нас разбираться не любит. Радовало одно: впереди маячила перспектива знакомства с новой книгой, а от этого я никогда не отказывался и не откажусь на стогнах по дулом револьвера 45-го калибра. Это обязательное условие моей работы и одно из высших наслаждений на Земле.

В общем, подумал еще немного, посомневался, как водится, и все же решил: Чеченская республика и писатель, которого я непременно найду и неважно каким способом – и будут героями моей следующей статьи, то есть вот этой. Скажу сразу: не знаю, как дальше все сложится, но все, что вы здесь прочитаете, писать было легко, плюс по ходу этой работы я сделал столько открытий, что были бы живы Магеллан и Колумб – совершенно точно мне бы долго завидовали, хотя бы ради приличия!

И почему именно Чечня? – спросил я себя, вспоминая знакомых чеченцев, которых оказалось не так чтобы и много. Может, человек двух-трех я знавал лично, – не больше, но все, что я могу сказать о них, – уж точно совершенно обратно тому что думают о них другие мои соотечественники, называющие себя русскими патриотами, которые до того уже превысили все мыслимые «ПДК патриотизма», что, похоже, забыли напрочь или вообще никогда не знали значения этого слова. Будем говорить прямо: чеченцев у нас называют не самыми приятными словами, но это не имеет и не имело ничего общего с теми, кого я знал лично и с кем общался – тоже. Касаемо моих примеров могу сказать вот что. Это были образованные мужики лет примерно 50, а один из них к тому же свободно говорил по-английски к тому же, что самое приятное, все они не стеснялись шутить абсолютно на любые темы и были людьми уверенными. Ни от кого из них, хотите верьте – хотите нет, я ни разу не слышал матерного слова (хотя нет, один из них в этом амплуа был хорош, но делал это в меру), а также не замечал ни от кого из них знакомого каждому запаха легкого перегара. Такие дела, в общем.

В этой вводной части нашей с вами беседы должен сказать прямо: времена такого уж прямо сильного страха или ненависти ко всем кавказцам в целом все же поутихли, но вряд ли это можно назвать выражением «все устаканилось». Но, если честно, то все, что устаканилось, в нашей любимой стране, России, очень часто означает то, к чему мы привыкли. Привыкли, потому что просто привыкли. Как привыкаем ко всему ни черта не делая, что не всегда может означать, что все хорошо. Если ты привык не замечать проблему, то это не значит, что ее нет, это значит другое: ты просто привык ни черта не делать и ждать, пока кто-то сделает или решит что-то за тебя.

Война, происходившая в Чечне, для всех нас была в основном не больше, чем дурацкие по большей части репортажи по ТВ, свидетелями которых являлись почти все взрослые люди страны. Бушевавшая в ту пору первая и затем вторая кампания то ли в 1999, то ли 2006, то ли все началось еще раньше, меня и всех моих знакомых, мягко говоря, не то чтобы нервировали и уже достали, но уж точно все эти прямые включения и потом идиотские обсуждения причин и следствий вконец запутали и начали тогда откровенно надоедать. Надоедать, как и все наши новости, которые почему-то по большей части обо всем плохом. А время показа таких новостей, похоже, выбирают так: они подглядывают за тобой из-за угла и будто только и ждут, когда ты придвинешь мясо и салат и вот уже начинаешь обедать, чтобы, снова увидев оторванную руку или ногу, превратить в итоге содержимое тарелки в содержимое мусорного бака. Не всегда выражение про хлеб и зрелища работает: как можно есть спокойно и вообще жить, когда рядом убивают людей, детей и вообще творят непонятно что, да еще когда это происходит рядом с тобой и поэтому не может тебя не касаться?!

В общем, все это тогда, конечно, нервировало, сильно надоедало, но и вместе с тем заставляло задуматься. Как может человек быть равнодушным к смерти детей, к примеру? Или рыдающих женщин, или слез, застывших на глазах взрослых и сильных мужиков, от чего и страшно и мерзко одновременно, и даже стыдно почему-то, как можно просто смотреть на это и жрать свою порцию супа, как делали все обычно в то время? Я смотрел на таких и думал: вы что, и правда такие придурки и думаете, что тамошний народ сам себе устроил все это от нечего делать, забавы ради?! И вот я ходил и недоумевал (это эвфемизм для более точного в этом случае слова) и будто сам в этом всем был виноват. Да какого черта все это происходит, они же все обычные люди?! – говорил я себе, но не понимал, почему это я себя виню во всем этом?! Но все же это так, раз уж мои знакомые ведут себя так, значит, и меня по праву можно считать частью этой бездушной своры, – заканчивал я собственные размышления, чтобы потом снова разуверить себя во всем этом, и после – заново ходить и удивляться тем же вещам…

Я не помню точно, что именно в те времена говорили и как, но точно знаю, что слово «террорист» звучало на устах почти у всех, включая даже возрастную группу 20–30 лет, в которой я в те времена имел честь находиться. Сегодня таких куда меньше, конечно, но многие из ныне живущих русских людей ассоциируют это же слово, поганое слово, со словом Чечня и вообще со всем Кавказом, несмотря даже на то, что те же телеканалы показывают уже совсем другие картинки, которые больше теперь напоминают город Агробу из мультика «Алладин», в котором хочется оказаться однажды и посмотреть на все эти необычные строения, а главное – на людей, которые там, наверное, проживают…

Все эти мои знакомые чеченцы, о которыхя немного выше вскользь упомянул и которым было в районе 50 лет, все они рассуждали всегда понятно и логично на нормальном русском языке, были людьми культурными, не особо многословными, и во всех них чувствовалась какая-то непонятная внутренняя сила, что, кончено, немного подкупало и ставило в тупик. Ну, и конечно, пугало. И хоть чувства непонятного страха уже почти и не было, но, буду говорить прямо, все, что мне вдолбили в голову посредством СМИ и разговорами об этом народе, все же не может вылететь из головы в одночасье. Хотя мнение мое уже тогда поменялось почти на обратное, и я теперь просто недоумевал, как это все эти знакомые мне взрослые люди, мои родственники и вообще, похоже, все кому не лень, буквально после нескольких выпусков новостей или похожей белиберды рассуждают о любом народе так, будто они жили среди них всю жизнь и вообще – только что вернулись из очередной командировки из этого «страшного края, чуть лучшего, чем ад», который мы то ли захватываем, то ли освобождаем. В общем, иногда мне за своих родных и друзей было стыдно, хотя оправдывать тогда их или уличать – тем более я не имел права. Все ж таки в то время я сам ни черта не знал толком, что там у них и как, а судить по нескольким знакомым кавказцам – все же не всегда правильно и даже опасно. Хотя, если честно, ни черта не опасно и вообще думать о всех хорошо. Не знаю, как работает этот закон, но при таком подходе тебя все чаще окружают просто хорошие люди почему-то…