Дети Индии - Прем Чанд

— Почему ты не ешь? — спросил отец. — Ты видишь, я даже не успел переодеться. До каких пор я буду здесь стоять и упрашивать тебя?

Рамчаран еще некоторое время смотрел на отца, потом медленно сказал:

— Я не хочу есть.

— Как это — не хочешь? Ты же с утра ничего не ел! Поешь хоть немного.

Рамчаран все так же широко открытыми глазами смотрел на отца:

— Я совсем не хочу.

До сих пор отец еще сдерживал себя, но тут его терпение лопнуло. Он ударил сына:

— Не лги! Сейчас же принимайся за еду, — сказал он.

Но Рамчаран не заплакал, даже выражение лица у него не изменилось. Он спокойно протянул руку к подносу. Мать с отцом, стоя рядом, смотрели на него. Лицо Рамчарана ничего не выражало, казалось, что он даже не жевал. Отец с трудом сдерживал свой гнев.

Съев несколько кусков, Рамчаран вдруг вскочил и быстро побежал во двор. Его стошнило.

Когда он вернулся, отец сказал, овладев собой:

— Ну, вот и прекрасно. Это даже хорошо, что тебя стошнило. Теперь тебе станет лучше и ты сможешь поесть.

Глаза Рамчарана были полны слез.

— Я совсем не хочу есть, — возразил он.

— Но ты же с утра ничего не ел. Рамчаран, всякому упрямству должен быть конец. Или ты будешь есть, или мы прекращаем с тобой всякие отношения. Будешь есть?

— Я не хочу.

— Унеси поднос, — приказал отец матери. — И не смей с ним разговаривать. Я вижу, мы для него ничего не значим.

Поднос унесли. Рамчаран, не говоря ни слова, пораженный, смотрел на отца.

— Теперь ты предоставлен самому себе, — уходя, сказал отец. — Можешь делать все, что тебе угодно. И для этого мы тебя растили? — Голос его дрогнул. — Ладно, поступай как знаешь. Хороший подарочек ты нам преподнесешь к старости!

Отец ушел. На глазах у Рамчарана показались слезы. Обхватив голову руками, он опять лег на кровать.

Наступил вечер, но отец никак не мог успокоиться. Он злился и на сына и на себя. Но он был рассудительный человек. «Может быть, мы сами виноваты? — думал он. — Ведь и мы иной раз ошибаемся. Но, с другой стороны, упрямство — нехорошая вещь. Динмани говорит, что мальчик избаловался потому, что мы с самого начала не держали его в руках. Неужели я допустил ошибку, угрожая ему? Нет, я правильно поступил. Одной лаской не исправишь ребенка. Но разве я уделял ему достаточно внимания? Если он спрашивал что-нибудь, я уклонялся от ответа. Мать тоже не может уделить ему больше времени. Да, всему виной наша беззаботность».

Он позвал к себе жену и начал ее расспрашивать. Ему хотелось переложить вину с сына на кого-нибудь еще. Но расспросы ни к чему не привели. Выяснилось только, что на этот раз сын вернулся домой из школы раньше обычного.

— А ты не спрашивала, почему он пришел раньше?

— Нет, я у него ничего не спрашивала. Он пришел понурый, снял покрывало и лег на кровать. Ничего не сказал.

— Рамчаран! — громко позвал отец.

Рамчаран подошел.

— Ты сегодня не дождался конца уроков?

— Нет.

— И пришел раньше?

— Да.

— Почему?

Мальчик ничего не ответил. Он облокотился на стоявший рядом стул и поглядел на отца.

— Оставь стул и стой прямо, — сказал отец. — Ты не болен. Слушай, что я тебе скажу. Утром ты ушел голодный и не желал никого слушать. Вернулся домой, когда в школе еще не кончились уроки, обиженный улегся в кровать и до сих пор еще ничего не ел. Скажи, можно так делать?

Мальчик молчал.

— У тебя что, язык отнялся? — закричал отец. — Почему ты не отвечаешь? Разве может так дальше продолжаться? Ты знаешь, что тебе полагается за такое упрямство? Ты весь дом взбудоражил!

Но сын молчал.

Собрав все свое самообладание, отец сказал:

— Если ты хочешь слушаться меня, пойди поешь, а завтра утром пойдешь в школу. И чтоб этого больше не было! Понял? Ты слышишь меня?

Мальчик опустил глаза.

— Ну ладно, не хочешь — не ешь, — сдался отец. — Но уж завтра утром надо позавтракать и вовремя отправиться в школу. Если с детства будешь трудолюбив и будешь слушать, что тебе говорят родители, то будешь счастлив в жизни, иначе сам потом раскаешься. Но ведь ты у меня умница. Ну скажи, пообедаешь?

Рамчаран уже повернулся, собираясь уйти.

— Я не хочу есть.

Эти слова снова раздосадовали отца, но он сумел сдержать себя.

На следующий день он увидел, что сын опять не поднялся вовремя. Потом Рамчаран кое-как встал, но делал все с очень недовольным видом. Когда ему велели идти завтракать, он снова отказался.

Отец несколько раз терпеливо пытался упрашивать сына, но, когда Рамчаран и после этого сказал, что не голоден, терпение Рамратана лопнуло. Он высек мальчика и насильно заставил его поесть. Однако, когда Рамчаран ушел в школу, в отце вдруг проснулось чувство долга. Он решил, что сегодня посвятит вечер не друзьям, а Рамчарану. Он поговорит с ним по душам, поможет ему сделать уроки. Рамратан попросил жену достать из шкафа книги и тетради: он хотел хоть немного познакомиться с тем, что учит его сын. Посмотрев тетради, он увидел, что у мальчика очень плохие сочинения и недостаточное знание языка. Но, когда он раскрыл последнюю тетрадку, самую чистую и аккуратную, на которой не было написано название предмета, он поразился. В эту тетрадь мальчик четкими, красивыми буквами вписывал афоризмы, выбранные из книг. Самые важные места были подчеркнуты красными чернилами. На первой же странице отец прочел:

«Нужно всегда выслушивать приказания старших, но никогда на них не отвечать».

«Терпеть мучения — удел героев. Порядочный человек не жалуется на свои несчастья другим, он переносит их молча».

«Если обращать внимание на болезнь, она только усилится. Лучшее лекарство от всех болезней — ничего не есть».

«Самая лучшая школа — собственный дом. Человек, стремящийся к определенной цели, учится не в школе, он учится у жизни».

«Твердая решимость — залог успеха в жизни. Только тот, кто не отступает перед трудностями, может чего-то достичь».

Прочитав на первой странице эти подчеркнутые фразы, отец так и застыл на месте с раскрытой тетрадью в руках.

На службе Рамратан никак не мог найти себе покоя, а вечером вернулся домой с таким видом, будто в чем-то сильно провинился.

— Полюбуйся, — сказала ему жена, — у него кружится голова.

Рамчаран спокойно лежал на кровати.

— Пришел из школы бледный, — продолжала жена, — по лестнице еле поднялся, все за стенку держался. Спрашиваю —