Одиночество - Мартин Уиллоу

— Опять ты? — с досадой задал вопрос вслух Вернон.

— Опять я! — весело ответил Джек в голове мужчины. — А ты ожидал услышать кого-то другого?

— Я предпочёл бы вообще тебя не слышать.

— Не беспокойся, я не стану тратить твоё драгоценное время. Всего лишь хочу напомнить о том, что доктор Джек всегда готов пригласить тебя на приём.

— Извини, но я не нуждаюсь в твоих услугах.

— Звучит как-то неубедительно. Как будто умирающий от голода человек из вежливости отказался присоединиться к званому ужину. Отличное сравнение, не так ли?

— А ты напоминаешь мне старого девственника, который боится умереть, так и не испытав близости с женщиной, — парировал Вернон Левитт. — Из тебя, наверное, даже ни разу не стреляли? Боишься упустить последний шанс, потому что всецело зависишь от меня?

— Ошибаешься, парень! Когда тебе опостылеет слоняться по городу в полном одиночестве, ты приползёшь ко мне на коленях и попросишь о маленькой услуге.

— Не будь таким самоуверенным говнюком.

— От самоуверенного говнюка слышу!

— Достаточно! Оставь меня в покое! — мужчина постарался избавиться от назойливого собеседника, против его воли поселившегося где-то в глубине раненого сознания.

— Что ж, если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать, — бросил под занавес последнюю реплику Джек, прежде чем перестал досаждать Вернону.

«И зачем я только его взял с собой?» — подумал одинокий пешеход, переходя улицу в неположенном месте.

После обработки раны перекисью водорода Вернон испытал некоторое облегчение. Но впредь ему требовалось быть куда осмотрительнее, потому что порез выглядел не самым наилучшим образом. Рука болела, а ночью неприятные ощущения усилились. Казалось, что ладонь пульсирует в такт ударам сердца, словно жалуясь на жестокость и несправедливость окружающего мира.

Мужчине пришлось воспользоваться предусмотрительно взятыми из аптеки таблетками обезболивающего. Они не могли заставить боль исчезнуть окончательно, зато, по крайней мере, Вернон Левитт получил возможность спокойно уснуть. А перед самым сном ему вспомнился давно забытый эпизод из детства, в котором он упал с велосипеда и поранил ногу. Тогда Вернону казалось, что вся Вселенная обернулась в пылающее зарево боли. Мальчик сбил колено в кровь. Он уселся на траву и заплакал.

— Эй, ты в порядке? — первым подбежал к Вернону Рейли.

— Разве ты не видишь, что у него с ногой? — нахмурился подоспевший к ним Кевин, оставив свой велосипед лежать на обочине гравийной дороги. — Дай-ка взглянуть!

— Что там у вас? — Орсон ехал впереди всех, поэтому прибыл к месту происшествия самым последним.

— Вернон разбил ногу, — ответил ему Рейли Мауф.

— Сильно болит? — поинтересовался Орсон Брумер, приблизившись к другу и изучая травму.

— А ты как думаешь? — съехидничал Кевин Уринсон.

Ребята помогли мальчику подняться на здоровую ногу, поддерживая его под руки.

— А где твой велосипед? — обратился к Вернону Рейли.

Вернон Левитт указал головой в сторону кустов, откуда выглядывало заднее колесо с выгнутым крылом.

— Вот это тебя угораздило, — присвистнул Орсон. Он вытащил пострадавший не меньше хозяина велосипед на дорогу и осмотрел повреждения, чтобы оценить ущерб, причинённый падением. — Спереди сломалась одна спица.

— Тебе ещё повезло, — попытался подбодрить поникшего духом друга Кевин. — По крайней мере, ты ничего себе не сломал.

— Откуда ты знаешь? — возразил Рейли. — Сначала необходимо сделать рентген.

Мальчик взялся за руль велосипеда и попробовал наступить на повреждённую ногу, но тут же понял, что напрасно это сделал, потому что едва отступившая волна боли нахлынула с новой силой. Хорошо ещё, что Джулия Керслэйк не видела, как он плачет.

Воспоминание плавно перетекло в сновидение.

Четверо мальчишек шли пешком по дороге. Рейли помогал идти Вернону, а Кевин и Орсон катили по два велосипеда. Сверху припекало по-летнему жаркое солнце, отчего вдалеке над дорогой появлялись искажения, вызванные горячим воздухом.

Изредка Вернон просил остановиться, чтобы дать немного передохнуть пострадавшей ноге. Из-за боли в колене он даже не сразу обратил внимание на сбитые локти. Впрочем, с ними ничего серьёзного не случилось, кроме нескольких царапин.

Через несколько минут пути Вернон Левитт заметил, что с Рейли Мауфом происходит что-то неладное. Спутник значительно побледнел, но не так, как бледнеют от страха или удушья. Бледность охватило его всего, словно он стал призраком. Вернону удалось рассмотреть сквозь Рейли размытые черты Кевина, идущего слева от них.

— Что-то не так? — повернулся к нему друг.

— Не знаю, — нерешительно произнёс Вернон. — Рейли, с тобой всё в порядке?

— Что ты имеешь в виду? — удивился помощник.

— Мне кажется, что ты становишься прозрачным.

— Прозрачным? — Рейли Мауф громко рассмеялся. — Как стекло?

— Как стекло, — задумчиво повторил мальчик.

Никто, кроме Вернона Левитта, не обращал внимания на необычные метаморфозы, происходящие с Рейли. Вернон постарался списать это на травму. Должно быть, у него начались галлюцинации, связанные с сильным падением. Между тем, Рейли продолжал «таять» буквально на глазах. Теперь через него можно было отчётливо рассмотреть берег реки.

— Мне снова нужно передохнуть, — попросил Вернон, и мальчишки остановились. Мальчик осторожно опустился на траву в тени дерева и ещё раз взглянул на Рейли. К тому времени друг уже превратился в едва различимое трепетание воздушных масс, в оптический обман, вызванный ловкой игрой света и тени.

— Он исчез! — испуганно воскликнул Вернон Левитт.

— Кто? — с недоумением переглянулись между собой Кевин и Орсон.

— Разве вы этого не видели? Рейли сделался прозрачным и исчез!

— По крайней мере, у него будет семья, — неожиданно сказал Кевин. — А вот у меня её никогда не будет.

Вернон ощутил, как к его сердцу подбирается чёрный страх.

— В один из затяжных периодов депрессии мне придётся взять верёвку и повеситься за домом, где меня найдут только через три дня из-за жуткого запаха, который почувствуют соседи, — продолжил говорить Кевин. — Извини, Вернон, что обманул тебя. На самом деле Джулия никогда не предлагала мне свою дружбу, но мне так хотелось хотя бы на мгновение представить, что это правда…

Кевин начал растворяться вслед за Рейли.

— Мне тоже пора, — вздохнул Орсон. — Мы были отличными друзьями, но подходит время, и всем нам приходится принимать правила игры.

— Какие правила? О чём ты говоришь? — испуганно спросил Вернон.

— Мне жаль… — тихо произнёс Орсон и исчез.

— Почему? — воскликнул мальчик. Он неловко поднялся с земли, опираясь рукой на дерево, и обнаружил, что у него в кармане что-то лежит. Вернон немедленно вытащил свёрнутый вчетверо лист бумаги и развернул его. Рекламная афиша с детской фотографией Джулии Керслэйк. В наряде из перьев она выглядела отвратительно. К тому же девочка подняла одну ногу настолько высоко, что Вернон с лёгкостью рассмотрел её трусики с розовым слонёнком.

Ниже значилась надпись, смысл которой заставил Вернона вздрогнуть.

ДОЧЬ БАНКИРА УХОДИТ ИЗ ДОМА ВМЕСТЕ С ПЛОХИМ ПАРНЕМ.

ПЛОХОЙ ПАРЕНЬ ЛОМАЕТ ЖИЗНЬ ДЖУЛИИ КЕРСЛЭЙК.

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ДЖУЛИИ ОБРЫВАЕТСЯ ИЗ-ЗА ПЕРЕДОЗИРОВКИ.

Мужчина вскочил с кровати и сделал несколько глубоких вдохов, словно вынырнул с большой глубины и остро нуждался в кислороде. Гнетущий сон заставил его проснуться и выйти из спальни.

К счастью, это был всего-навсего ночной кошмар. Но он показался Вернону необычайно реальным, и поэтому ещё более страшным.

Вернон открыл кран и ополоснул лицо холодной водой, чтобы смахнуть с себя остатки сна. В голове продолжали пульсировать слова с афиши: «Жизненный путь Джулии обрывается из-за передозировки». Неужели жизнь девочки-мечты действительно закончилась так печально?

— Неужели ты действительно думаешь, что это был сон? — примешался к мыслям Вернона новый голос. Но доносился он не извне, а по-прежнему из укромного уголка сознания, почему-то взбунтовавшегося против него.

— Джек, пожалуйста, не начинай! Мне и так плохо!

— Джек, пожалуйста, не начинай! — передразнил мужчину голос, принадлежавший Джеку Револьверное Дуло. — Возможно, дальше станет ещё хуже.

— Что тебе нужно?

— Постановка вопроса в корне неверная. Не что тебе нужно, а что ты можешь для меня сделать.

— По-моему, я понял, куда ты клонишь. Хочешь, чтобы я нажал на спусковой крючок и вышиб себе мозги, верно?

— Какая грязная формулировка, приятель! Не вышиб себе мозги, а избавился от лишних проблем.

— Как ни крути, а игра в слова не меняет общего смысла.