СИМОН ДЕ МОНФОР. Жизнь и Деяния - Сомерсет Бейтман

После удачного завершения кампании 1251 года Симон поручил заботы о Гаскони своему заместителю Вильгельму Пигорелу, хорошо проявившему себя во время войны и отражения атак гасконцев, и вместе с графиней отправился в путешествие по Франции. Где-то в пути граф встретил Гуго Лузиньянского, второго двоюродного брата короля, и сел вместе с ним 9 ноября в Висанте на корабль. Когда они были около Дувра, ветер переменился и отбросил их назад к Висанту. Это послужило поводом для остроумных замечаний, что королевских братьев в Англии такое количество, что море отвергает их избыток. Дождавшись попутного ветра, оба графа благополучно добрались до Дувра. Когда Генрих III услышал о прибытии своего брата, он с огромной радостью встретил его и просил жителей Лондона приветствовать его. Но горожане, по-видимому, холодно отнеслись к его зятю43. Симон предложил уступить провинцию в обмен на возмещение всех своих расходов, но король заявил, что сенешаль должен нести ответственность за все захваченные и возвращенные им замки44.

Блистательное общество собралось в Йорке на Рождество 1251 года по случаю свадьбы дочери Генриха III Маргариты и сына Александра III Шотландского. Сами жители попытались сдержать неуправляемых шотландцев и сохранять на улицах порядок. Но это вылилось в потасовки, и королю пришлось выделить для поддержания мира специальную гвардию. На Рождество молодой король был посвящен в рыцари и женился в день Святого Стефана. Чтобы предотвратить беспорядки со стороны толпы, церемония была проведена рано и тайно. Архиепископ Йоркский пригласил на пир всю партию. В качестве первого блюда подали 60 жареных быков. Содержание того и другого двора в течение нескольких дней легло тяжелым бременем на прелата45. По всей вероятности, Симон де Монфор появился на свадебной церемонии, но в это время Генриху III сообщили о новой вспышке в Гаскони46. Король сразу же обвинил в этом Симона и все списал на его несправедливость и жестокость. Тогда тот предложил, чтобы в Гасконь послали комиссию и все недовольные предстали перед английским судом. Другой источник показывает, что Симон был против каких-либо расследований. «Почему, мой господин король, вы слушаете тех, кто признан изменниками, больше, чем меня, вашего верного слугу, и проверяете мои действия?» Король ответил: «Если все это правда, какой вред нанесет вам это расследование? Ваша слава лишь станет от этого еще больше»47. Королева попыталась повлиять на обоих, и 4 января 1252 года король назначил 11 арбитров, чтобы определить, чем оправданы траты Симона в Гаскони48. Один из королевских клириков Генрих де Венгем и капитан тамплиеров Росцелин де Фо были посланы для проведения расследования. Во. многие города отправили письма, чтобы местные представители прибыли в Англию49. Посыпались жалобы. Если король был готов слушать, что ж, он многое услышал50. Прибыв в Гасконь, комиссия застала мятеж в Ла Реоле. Гастон де Беарн объединил более сотни горожан и заставил сторонников Симона укрыться в замке. Было заключено перемирие, а городским представителям выданы охранные грамоты51, но Гастон отказался ехать в Англию, хотя и послал своего заместителя и клирика, которые его представляли. Генрих III запретил Симону возвращаться в Гасконь52, но спустя некоторое время граф появился там 7 апреля. 16 марта 1252 года Генрих III выдал ему 2 тысячи марок53. С ними он набрал сильную армию из французских рыцарей и наемников и вернулся в свою провинцию54. Под защитой королевских охранных грамот многие представители отправились в Англию, и Симон вновь поспешил вернуться туда, чтобы не быть осужденным в свое отсутствие, несомненно взяв с собой свидетелей со своей стороны55.

Геральд, архиепископ Бордо, и другие гасконцы прибыли туда в мае и подали королю свои жалобы, в которых обвиняли Симона во многих нарушениях: одних он повесил, а других до смерти продержал в заключении. Граф заявил, что готов отвечать по законам Англии и Бордо, но делегаты заявили королю, что никогда не примут его снова в качестве правителя и не станут ему подчиняться56. Генрих тотчас же послал в Гасконь новых поверенных — Николя де Моля и Дрого Барентана. Они доложили, что Симон обращался с гасконцами жестко, но последние заслуживали подобных мер57. Суд над графом длился с 9 мая по 11 июня. Гасконцы обвинили Симона в грабеже, мошенничестве, обмане и притеснении. Делегаты База заявили, что в гасконских землях был мир и их население процветало до прибытия Симона де Монфора. Когда он появился, его встретили как королевского зятя и надеялись, что он будет править так же славно и им на благо, как это делает сам король, но вместо этого сенешаль принес им много вреда. Они умоляли Генриха III сместить его и прислать взамен принца Эдуарда, при котором все будут жить в мире58. Им вторили послы из Байонны: «Мы советуем Вам не посылать графа назад, потому что, если Вы поступите так, это будет вредным и опасным для вас и Ваших земель. Но мы просим вас приехать самого или прислать принца Эдуарда»59. Гастон де Беарн прислал длинный список причиненных нарушений и заявил, что больше не собирается их терпеть60. Симон спокойно переносил крики и обвинения в свой адрес. Бароны волновались, поскольку знали о добром расположении короля к иностранцам. Но Симона де Монфора поддержали графы Корнуолла, Глостера и Херефорда. В то же самое время епископы превозносили его победоносные действия, блестящую Доблесть и непоколебимую верность. Сам граф настаивал на необходимости своих действий от начала до конца и показывал, насколько они были умеренными. Среди его свидетелей были как солдаты, так и горожане, которые одобряли его меры наказания по отношению к бунтовщикам и для улучшения общественной безопасности. Они утверждали, что оппозицию поднял человек, который не хотел считаться ни с королем, ни с законом, но жить грабежом, святотатством, обманом и убийствами. Сторонники графа заявили, что они готовы поддержать его дело в сражении или предстать перед любым судом. Но гасконцы не пошли на это, заявив, что они пришли по; королевскому приказу, чтобы показать ему положение дел в землях, и независимо от того, поверит он им или нет, они не дадут никакого поручительства61. Для феодальных баронов отказ от сражения был почти равнозначен признанию вины, что подтверждалось в данном; случае. Король хотел осудить Симона, но не осмелился, сделать это в присутствии его сторонников. Граф напомнил королю, как тот приказал ему сокрушить изменников и предоставить необходимую помощь и совет. «Господин король, ваше обещание должно быть твердым, останьтесь верным своему слову и возместите мои траты в Гаскони, поскольку хорошо известно, что я, находясь у вас на службе, делал все лучшее для графства». На что король сухо ответил: «Я не стану сдерживать обещаний по отношению к изменнику, который желает занять место властителя, если сможет. Когда одна часть договора нарушена, другая более не является связанной обязательствами». Симон поднялся и заявил, что король — лжец. «Не будь он королем, для него настал бы недобрый час с тех пор, как он произнес такие слова». Генрих III хотел приказать схватить Симона, но знал, что знать этого не позволит. Граф продолжал: «Кто сможет поверить, что вы христианин? Вы когда-нибудь исповедовались, ваше величество?» — «Я, да». — «Чего стоит исповедь без покаяния?» — «Я никогда не жалел ни о каком из моих действий так, как я жалею о том, что! позволил тебе приехать в Англию, разжиреть и пойти против меня». Тогда бароны вмешались и разняли их62.

В Виндзоре 13 июля Генрих продлил перемирие с гасконцами, заключенное их доверенными лицами, до 2 февраля 1253 года. Тогда или он сам, либо его сын Эдуард должны были приехать в Гасконь. Тем временем замки были возвращены, а узники отпущены, но некоторые должны были готовиться держать перед королем ответ, когда он прибудет. Это перемирие должно было соблюдаться всеми, и никто не был обязан отвечать за свои поступки перед Симоном де Монфором63. Была подтверждена передача Гаскони принцу Эдуарду, узников, которых захватил Симон, было приказано освободить, а Росцелин де Фо и Николя де Моль были назначены уполномоченными представителями, которые будут поддерживать этот мир64. Генрих пригласил архиепископа Бордо и других гасконских представителей в Лондон и просил их в будущем повиноваться принцу Эдуарду, а также потребовал, чтобы они принесли ему клятву верности, что последние охотно сделали. Затем король осыпал их подарками из золота, серебра, ожерельями, поясами и шелковыми одеждами, а также пригласил их на пир, во время которого они посылали Симону де Монфору гневные угрозы. Гасконцы собирались выгнать его с позором или, если он попадется им в руки, разорвать его на части. Чувствуя поддержку короля, как им тогда казалось, они вернулись назад для того, чтобы исполнить свои обещания. Но Симон выжидал, чтобы потом заставить их дорого заплатить за эти слова65.

Генрих III либо дал Симону расплывчатое разрешение вернуться, или сознательно послал его обратно в надежде, что там он будет убит66, подобно тому, как Давид послал Урию в самое пекло битвы. «Возвращайся в Гасконь, чтобы насытиться войной и извлечь из нее те же награды, что и твой отец». Граф немедленно ответил: «Я охотно отправлюсь, но не вернусь до тех пор, пока не заставлю упасть врагов к вашим ногам». 16 июня он отплыл из Дувра со своей женой, старшим сыном и свитой и высадился в середине дня в Блуа. Во Франции с помощью друзей и родственников Симон набрал сильную армию наемников, пообещав им военную добычу и награбленное добро, и поспешил в Гасконь67. Когда гасконские делегаты вернулись из Англии, они обнаружили готового к встрече с ними Симона. Они немедленно набрали войско, чтобы сокрушить своего угнетателя как их всеобщего врага раз и навсегда. Граф устроил засаду, но она была раскрыта, предводитель схвачен, а остатки сил рассеяны. Симон ждал знака для вступления в бой, когда один из убежавших прискакал на загнанной лошади и вошел к нему раненый и окровавленный, чтобы рассказать о случившемся. Граф словно пробудился после долгого сна и спросил, как далеко находился враг. Узнав это, он с воодушевлением поспешил в бой, обрушившись на неприятелей как ураган, атакуя их сверкающим мечом. Он освободил пленников, но гасконцы накинулись на него все вместе и отрезали его от лошади благодаря своему численному превосходству. Граф был на волосок от смерти, когда солдаты, которых он освободил, увидели, как опасно его положение, и поспешили к нему на помощь. Их предводитель пробрался к Симону и вновь помог ему сесть коня. Битва продолжалась полдня, после чего гасконцы потерпели поражение; многие были убиты, некоторые взяты в плен. Четверо наиболее знатных пленников были? посланы королю. Никогда ранее Симон не оказывался в таком серьезном положении, но победа, одержанная им, была такой полной, что враги прекратили подавать на него жалобы68. Тем не менее бунтовщики еще раз осмелились помериться с ним силами, и граф снова оказался в опасности. Однажды он приехал в замок Монтобан, который; был практически неприступен, но там не было достаточного количества людей и провизии. Симон спасся благодаря преданности своих сторонников, а также за счет выдачи части недавно захваченных пленников69.