Репликант - Андрей Львович Ливадный

образуют все более сложные агломерации, повышающие все жизненные показатели. Вообще, общевойсковая модель, — это некий базис. Выносливые, грамотные бойцы, превосходящие человека по множеству параметров. Мы способны взаимодействовать с техникой, но при этом не подвержены взлому или сбоям при применении противником средств контркибернетической и радиоэлектронной борьбы, ведь большинство наших способностей реализовано на основе бионических решений.

— А дальнейшие уровни усовершенствований доступны уже не всем репликантам?

— В точку. Например я, отношусь к пятому поколению. Ты к седьмому. О конкретных способностях не спрашивай. Документация не сохранилась, а нанитов нужного уровня для практических изысканий мне пока не попадалось. Но, кстати, и эта грань постепенно стирается, — добавил мнемотехник. — Взять тех же киллхантеров. Они используют вторичную киборгизацию для расширения своих возможностей. То есть кустарно вживляют себе различные устройства. На мой взгляд — достаточно спорный путь развития.

— Что еще мне нужно знать, прежде чем отправимся в путь?

Упырь призадумался.

— Кроме репликантов существует еще одна разработка. Так называемые «нейрофаги». По своей сути они генетические конструкты, созданные на основе фрагментов ДНК мхов и нервных тканей человека.

— А в чем их предназначение? — уточнил Игнат.

— Перехват управления над сбойными кибернетическими механизмами, с подменой ядра системы на скопление нервных тканей. Нейрофаги размножаются спорами, легко переносятся по воздуху. Попадая внутрь поврежденных машин, они используют их двигатели, защиту и вооружение, образуя управляющий центр, не подверженный взлому. Однако технология сырая и крайне ненадежная. Биоконтро́ллеры плохо себя зарекомендовали. Чаще всего их использовали для внедрения в брошенную технику, с целью нанесения максимального урона противнику.

— То есть, нейрофаги не подчиняются внешним командам?

— Верно.

— Для нас они опасны?

— В плане заражения — нет. Но за последние годы наблюдается опасная тенденция. Некоторые промышленные районы инфицированы нейрофагами и образовали своего рода «тиомы»[2]. Колонии нейромхов объединяются, образуя мощные биопроцессоры, управляющие уцелевшими фрагментами техносферы. Захваченные ими территории лучше обходить стороной.

Игнат хмурился. Воображение рисовало совершенно непредсказуемый, полный опасностей мир.

— Почему базовые наниты не защищают нас от воздействия генетических модификаторов? — спросил он. — И насколько велик риск получить мутацию?

— Риск очень велик. Понимаешь ли, наниты, отвечающие за регенерацию, воспринимают ДНК носителя как безусловную инструкцию. А боевые вирусы, примененные инками против людей и репликантов, встраиваются в наш генетический код.

— Но такую опасность могли бы учесть! — возмутился Игнат.

— Могли, но не успели. События развивались слишком быстро. «Нанотекс» выпускал модификации нанитов с четвертой по десятую версии лишь ограниченными экспериментальными партиями. Об этом мне известно наверняка. Думаю, виной всему стали комбинированные атаки со стороны инков. Наша техносфера подвергалась катастрофическому разрушению. Специалисты «Нанотекса» и «Биомеда» лишились производственных мощностей. Продвинутые версии микромашин так и не пошли в серию. Думаю, экспериментальные образцы были переданы управлению спецопераций, прежде чем наступил окончательный коллапс цивилизации. Но это уже мои догадки.

— А где нас выпускали? Территориально?

— Неподалеку. Километрах в пятистах севернее. Там в предгорьях располагались основные промышленные комплексы «Нанотекса». «Биомед» базировался на соседнем материке, к востоку отсюда.

— Так почему не поискать там? Возможно ли восстановить технологический процесс и ввести в обращение новые версии нанитов?

— «Нанотекс» уничтожен, а то немногое, что сохранилось, захвачено нейрофагами. Я там бывал. Места совершенно гиблые.

— А что на соседнем материке?

— Туда я так и не добрался. Но, если верить спутниковым снимкам, все производственные мощности «Биомеда» также лежат в руинах.

* * *

Разговор не добавил Игнату оптимизма. Но и сидеть, сложа руки он не мог. Бездействие противоречило сущности репликанта. Такой, подсознательный тип давления ощущался постоянно. «Но в чем моя цель? Где найти точку опоры в сумасшедшем, судя по рассказу Упыря, мире?»

Он мельком посмотрел на сканы, все еще отображающиеся голографическими мониторами лабораторного комплекса. Судя по ним, внутреннюю поверхность черепной коробки любого из репликантов выстилал слой нейрочипов, образующих искусственную нейросеть. Именно она хранила базовые знания и навыки…

«Интересно, — мысль невольно скользнула дальше, — допустим, у меня врожденные боевые способности. Но Упырь отнюдь не боец».

— Тимофей, — он обратился к нему по имени, продолжая рассматривать скан. — А что хранит твоя нейросеть?

— В смысле?

— Ну ты ведь не общевойсковая модель. Разве сведения о нанитах не зашиты в твоем рассудке, как некая «база знаний»?

— А, вот ты о чем… — Упырь усмехнулся. — Нет. Глупо внедрять в репликанта секретные данные. Ими обладал мой прототип.

— Но у каждого из нас есть некие базовые способности, не зависящие от уровня нанитов, верно?

— Угу. Ты умеешь обращаться со всеми видами оружия и техники. Я могу работать с оборудованием исследовательских комплексов. У Механика, — он, кстати, тоже не являлся общевойсковой моделью, — был навык ремонта различных устройств. Но настоящими знаниями, выходящими за рамки первичных умений, обладали лишь наши прототипы.

— То есть, без матриц сознания человека мы толком ни на что не способны?

— Ну почему же? У нас свой нераскрытый потенциал. В дополнение к базовой нейросети у тебя есть мозг — копия человеческого. Проблема в другом. Как давно ты очнулся?

— Пару недель назад.

— Вот именно. А личный жизненный опыт накапливается годами. Так что еще раз подумай, нужно ли соваться в логово к киллхантерам? Готов ли ты? Твоя ли решимость руководит поступками?

— А какие есть варианты?

— Для начала — выжить, — ответил упырь. — Найти место для новой базы. Тебе и Сипу — осмотреться, понять, что к чему в послевоенном мире. Я, например, говорил Максу и Механику, — использовать в качестве защиты поле фазового смещения — глупо. Но они не послушались.

— И я бы не послушался.

— Вот. Собственного опыта маловатого. А меня жизнь многому научила.

— И чем, по-твоему, плох защитный купол?

— Он привлекает внимание. Собранное «на коленке» оборудование работало с искажениями и сбоями, а это потеря маскирующих свойств, паразитические микросигнатуры, которые можно легко засечь. По сути, приглашение для сильной группировки охотников за нанитами. Нападение с их стороны было лишь вопросом времени.

— Зачем же ты тут осел? — Игнат невольно поймал себя на неуемном любопытстве. Как не крути, а Тимофей прав. Во многом он ведет себя, словно познающий мир подросток.

— Меня сильно покорежило, если заметил. Выживать в одиночку — уже не вариант. А здесь нашлось нормальное оборудование, да и исследовательского материала хватало, — он тяжело вздохнул, начиная отключать кибернетические комплексы и изымать из них накопители информации. — Игнат, если закончил с расспросами, иди отдохни. Утро вечера мудренее. С утра отравимся.

— Куда пойдем?

— Сначала в болота. К островку, где ты завалил андроидов поддержки. А там уже сориентируемся по обстоятельствам.

— Да, но как быть с зондом?

— Он удаленно передаст данные. Если сочту безопасным, то в ответ отправлю ему