Зов ааори (СИ) - Сухов Лео

– Нет, – признался я.

– Ну, если проще… – снова взялся за объяснения Соксон. – Понимаешь, Линг оказался в некоем безвременье, на которое наслоилась вся конструкция из малых миров. В тот момент, когда они перестали существовать, реальный Линг снова появился в нашем мире. Причём, в том виде, в котором из него и исчез.

– Да… Как проще объяснить… Малые миры просто занимали его место, – кивнул Ксарг. – И когда Линг появился, на его улицах все ещё хватало трупов. И серых, и людей.

– Получается, что теперь по его улицам бродят толпы нежити? – понял я.

– Насчёт толп не уверен… – возразил Ксарг. – Большая часть, скорее всего, ушла в Пущу. Нежить же всегда старается собраться большими стаями. Чем больше стая – тем вернее появится некий лидер, даже если при этом часть неживых будет… Скажем так, окончательно поглощена.

– Почему нежить так себя ведёт? – не отставал я, хотя разговор явно ушёл в сторону от первоначальной цели.

– Над этим вопросом многие мудрецы бились, – усмехнулся Соксон. – Однако принятая в настоящее время среди мудрецов концепция говорит, что нежить – просто пограничное состояние между Дикими Землями и миром людей. Как бы сказать, переходный пояс…

– Это как? – я заинтересовался.

– Ну, понимаешь, изменённые не едят нормальных! – объяснил Ксарг.

– Ну а как же запасы, которые делали серые люди? – вспомнил я о забитых трупами амбарах во время нашествия.

– А! Это интересный момент! – усмехнулся мудрец. – Дело в том, что нежить всегда убивает нормальных людей и почти не трогает животных. Но при этом и люди, и животные становятся частью нежити.

– Ни разу не видел неживого кирри! – заметил я.

– И не увидишь! – объяснил мудрец. – Каким-то образом мёртвая плоть под воздействием нежизни собирается в обычных низших. Не важно, какое именно… гхм… мясо стало основой. Чем меньше кусок мяса, тем дольше до него добирается нежизнь. И тем больше её требуется, чтобы заставить этот кусок мяса что-то сделать.

– А как перемещаются эти маленькие… куски? Чтобы получился один низший, ведь потребуется много таких фрагментов?

– Это нам до сих пор неизвестно. Никто этими исследованиями так и не занялся – хлопотно, а толку мало. Однако есть мнение, что существуют и совсем маленькие формы нежити, – заметил Соксон. – Они как-то находят друг друга, сливаются в целого низшего и уже после этого выходят на земли людей. Поэтому нежить иногда встречается даже в самом сердце Империи. Простой люд считает, что это останки несожжённых покойников.

– Это только предположения! – отмахнулся Ксарг. – В любом случае, нежить всегда стремится к объединению. А вот дальше начинается самое интересное! Неживую плоть с удовольствием едят изменённые твари! И серые запасали амбары, чтобы было что кушать, когда встанет весь амбар!

– Гадость какая! – я поморщился. – Так причём тут пограничное состояние?

– А при том, Шрам, – объяснил Ксарг, – что даже нормальные растения рано или поздно оказываются в желудках всяких жучков-червячков. В свою очередь, их едят более крупные животные, а тех – ещё более крупные. И вот они как раз после смерти становятся нежитью, которая уже родственна изменённым. Если бы этого не было, мир вообще невозможно было бы изменить.

– А если упрощать, – ответил Соксон, – то нежить переводит нормальную материю в изменённую. В этом и состоит её цель и задачи.

– Значит, пепел от нежити – он тоже изменённый? – поинтересовался я.

– Нет, конечно! – Ксарг засмеялся. – Пепел – неживой материал, как и дым. Пепел одинаков, что у нормальных, что у изменённых. Огонь все различия уравнивает.

– А этот, с которым вы общались…. – я замялся, но останавливаться было поздно. – Почему он не помнит первую тысячу лет после смерти?

– Перед тем, как в нём победило человеческое, – пояснил Ксарг, – он слишком долго выбирал себе личность.

– Это как?

– Когда нежить становится близка к разумной, – объяснил мне Соксон, – в ней уже намешано столько… скажем, плоти от разных тварей, что человеческое ещё должно победить. Понимаешь?

– И почему же всегда побеждает человеческое? Почему какое-нибудь животное не побеждает? – спросил я.

– Потому что человеческое изначально обладало разумом и долгой памятью, – объяснил Ксарг. – Тот неживой, что рассказал нам про Школу Аон-аари… Как бы сказать… он просто воспользовался нужными знаниями. И сам он уже не является тем человеком, чью память забрал!

– А вот Гано-имис, – опережая мой вопрос, ответил Соксон, – это огромное исключение из правил, чем и необычен. Древний неживой, сохранивший личность. Может быть, единственный в своём роде!

– Поэтому с ним и договариваются, – тихонько подсказал мне Ксарг, так чтобы не услышал боец, ведущий телегу.

– Получается, что больше всего нежити всегда на границе между Дикими Землями и миром людей? – понял я.

– Да, – кивнул Ксарг. – Там самые благоприятные условия.

– А почему тогда в Линге вообще осталась нежить? – поинтересовался я, возвращаясь к началу разговора.

– А там формируется собственная колония… – ответил Соксон. – Уже появились более сильные особи. Со временем объявится и каратель… И тогда рядом расположатся сразу два рассадника – Пуща и Линг.

– Ну, надеюсь, до этого не дойдёт! – заметил Ксарг. – Линг надо вычистить в ближайший год. Империя уже осенью и в начале весны вовсю присылала войска. Только восстание спутало нам все планы.

– Ещё одна причина, почему вы вмешались? Да, мастер? – догадался я, получив в ответ лишь два хитрых взгляда.

Больше ни про нежить, ни про Линг я с мудрецами не заговаривал. Они и так рассказали мне больше, чем можно было мечтать. Пока я переваривал услышанное, мы миновали бывшие земли Линга и теперь двигались строго на юг.

Через пять дней мы достигли Угеля, пополнили припасы – и, разделившись на отряды, двинулись в Форт. Разведчики остались следить за окрестностями леса, и войско сразу уменьшилось. Первое столкновение с восставшими закончилось, и нам удалось в нём победить – хотя численный перевес и был не в нашу пользу. Однако цена этой победы не радовала. В Пуще была потеряна почти тысяча человек. Слишком много, чтобы в одиночку справиться с армией восставших.

Ксарг оказался прав. Выступи мы сразу на помощь Мобану, и в Форт вернулись бы единицы, чья участь была бы решена. Мобан, возможно, дожал бы восстание, но судьба ааори изменилась бы навсегда. И я очень надеялся, что это осознали те эры и лори, что вели наше войско в бой – и поймут те, что остались в Форте. Потому что если не поймут, то мне в пору взять Пятнашку, свой отряд и уходить в Империю на кораблях Ка-ра.

Форт встречал победителей удивлением и разочарованием. Оно было и понятно: ушло пять тысяч – вернулось четыре. Зато это и в самом деле отрезвило многие горячие головы, требовавшие немедленно подавить бунт. Наше возвращение остудило и тех, кто сочувствовал восставшим – одно дело, когда ааори убивают кого-то там далеко, но совсем другое – когда тут и своих. Конечно, оставались и редкостные упрямцы, что рьяно поддерживали бунтовщиков, но их с каждым днём в Форте оставалось всё меньше и меньше. Кто-то держал язык за зубами, а кто-то дезертировал. К концу второго месяца весны силы всех сторон зависли в шатком равновесии, сломать которое могло одно неосторожное движение.

И первым это движение совершил князь Мобана. Как и предрекал Ксарг – и даже раньше на месяц – в Форт снова прибыло посольство княжества. На этот раз в посольстве было пятеро эрлов и два настоящих мобанских мудреца. Выступать перед Большим Советом их заставлять не стали. На переговоры отправились эр Ненари, эр Зол, Ксарг и Энари. О чём беседовали переговорщики с послами, никто не говорил. Два дня Форт пребывал в ожидании, а потом послы отправились восвояси с очень недовольными лицами.

И уже на следующий день мне пришло приглашение на новый Большой Совет. Эр Ненари вынужден был держаться результатов прошлого голосования – и учитывать даже мнение лори. Может, он и хотел бы единолично принять решение, вот только вопрос войны с восставшими теперь был не в его полномочиях.