Эффект бабочки в СССР - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я? – удивилась Тася. – Ничего я не делала! Я вообще-то тебя за всю эту твою дичь и полюбила. Делать мне больше нечего – одомашнивать Геру Белозора… Гера -это такой кот, который гуляет сам по себе. Но хороший кот всегда находит дорогу к дому, м?
- Погоди, я что, всё это вещал вслух? Ёлки… Прости, Тась.
- Чего - «прости», глупый? Всё правильно изложил… Приятно, что ты такой сознательный. У меня только один вопрос остался.
- И какой? - похолодел я.
- В Дубровице что, есть йога? Ну, преподаватель есть? Тренер?
- Да-а-а, был, кажется, один… И вообще, это так, к слову пришлось. Дело ведь не в йоге, дело в самом принципе – загнобить, а потом поглядывать на других, тех, которых не загнобили, - Штирлиц никогда не был так близок к провалу.
Занимались ли вообще йогой в Союзе в это время? Один Вишну знает...
- Ага, а еще и попрекать за то, что вон, Тамарка, замполитова пассия, за собой ухаживает, выглядит как положено женщине офицера, а ты с нечесаными волосами третий день, на девушку не похожа, не так надо мужа встречать со службы… А у меня – двое детей на руках… - погрустнела Тася.
Наверное, из прошлой жизни навеяло. Не знаю, никогда не лез в то, что было до меня. Плевать мне на это, если честно. Захочет – сама расскажет. Нет – обойдусь прекрасно.
Когда мы стояли на перекрестке, ожидая разрешающего сигнала светофора, она вдруг положила ладонь мне на колено:
- А куда ты меня везё-ошь? – игриво спросила девушка.
Глаза у нее сияли, грудь часто вздымалась, лицо разрумянилось, и в новой легкомысленной блузочке и короткой юбке она смотрелась просто оч-ч-чень…
- Я туда тебя везу, - ухмыльнулся я.
У нас был целый вечер и ночь, и все дела могли подождать до завтра.
***
Мы проснулись только к полудню и еще задержались некоторое время в номере - всё никак не могли отпустить друг друга. Спустя час или полтора, освежившись в душе (по очереди, чтобы не пустить прахом все намеченные мероприятия), спустились в ресторан - то ли для позднего завтрака, то ли для раннего обеда. Довольствовались кофе с расстегаями для меня и пирожным - для Таси. После вчерашних трат кофе за пять копеек и расстегаи за одиннадцать выглядели смешно. Пирожное, правда, стоило аж двадцать две копейки, о чем не преминула заявить Морозова, снова обвинив меня в мотовстве и здорово повеселившись.
Конечно, она съела один из моих трёх расстегаев и не докушала пирожное. Кто бы сомневался! Женщины остаются женщинами.
Тасю я подвез к какому-то монументальному логову чиновников от спорта и оставил там – всю такую одинокую, красивую и интересную, аж страшно. Но на самом деле это был самообман, иллюзия. Таисия - хрупкая и беззащитная? Ну-ну. Я помнил, как она приложила Май о капот «Волги», и прекрасно представлял себе, на что способно ее сильное, ладное, тренированное тело. Валькирия, одно слово!
«Козлик» домчал меня до почты, и я высмотрел будку с телефоном-автоматом. Нужно было сделать два звонка, и первый из них был в корпункт «Комсомолки».
- Михаил Иванович? Это Гера Белозор, я в Минске.
- Гера? – Старовойтов произнес это интонацией Архимеда, который плюхнулся в ванную и придумал закон сохранения масс. А потом произнес как будто в сторону: – Представь - Белозор звонит. Может, это и есть выход?
Из телефонной трубки ощутимо запахло некоторым дерьмом. Интуиция подсказывала – директор корпункта готовит мне порядочную свинью. Но виду я не подал. Вариантов-то всё равно никаких у меня не было… Искать работу в другом издании? Идти на поклон к Сазонкину или Привалову? Не смешно.
- Михаил Иванович, у меня статья новая есть. Про сестер – серийных отравителей.
- Э-э-э-э, да, Герман, обязательно заезжайте на корпункт! Обязательно! Вы ведь не передумали у нас работать и в Минск перебираться? - голос у него был какой-то возбужденный.
- Не передумал, - тут сомнений у меня не было.
- Вот и замечательно, вот и хорошо. Приезжайте, всё обсудим!
- Сегодня, завтра?
- Сегодня. Завтра. Когда угодно – с восьми тридцати до семнадцати тридцати. Я на месте. Очень, очень вас жду, - его тон просто сочился медом.
Несмотря на мед в голосе, некоторое дерьмо смердело просто отвратительно. Я перебирал в уме варианты, какую подставу этот приятный во всех отношениях мужчина мне готовил, и худшее, что приходило в голову – это какое-нибудь расследование, напрямую или косвенно направленное против крутых партийных бонз или людей в погонах. Такое развитие событий было бы очень некстати, подставлять Тасю и девочек не хотелось. Но в целом – я Большакова забодал, Сазанца забодал, Солдатовича с маньяком забодал, Железок вот тоже – забодал, и тут пободаюсь… М-да. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… Если всё выгорит – у меня будет такая крыша, об которую обломают зубы любые бонзы. Точнее – им эти зубы выбьют и вставят новые, которые будут работать лучше.
- Приёмная! – откликнулся усталый мужской голос на мой следующий звонок.
- Василия Валентиновича Сазонкина хочу. Белозор моя фамилия.
- Вот как! - к усталости примешалось удивление. – Минуточку…
На том конце провода, кажется, зажали ладонью микрофон телефонной трубки, потому что слышалось только невнятное глухое бормотание. А потом голос начальника машеровской охраны произнес:
- Явился?
- Явился, Василий Валентинович.
- Петр Миронович сегодня занят, а завтра пару часов готов тебе уделить.
Ничего себе! Видимо, история с Выборгской бригадой их здорово допекла. Я и не рассчитывал, что меня примут вот так, сразу.
- Во сколько подъезжать?
- К десяти сможешь? В ЦК, на Карла Маркса.
- Спрашиваете! Буду как штык!
Ох, и денек мне завтра предстоял! По всему выходило - вопрос со Старовойтовым нужно было решать прямо сейчас, завтра голова будет болеть совсем о другом. А потому - я сунул трубку на рычаг и вышел из телефонной будки. "Козлик" подмигнул отблеском солнца на фарах.
Что ж, настало время узнать, какое такое свинство заготовил для меня директор корпункта "Комсомолки".
Глава 7, в которой Старовойтов выдвигает предложение, от которого нельзя отказаться
Статью Старовойтов взял почти не глядя - так, пробежал
