Не та дверь - Мэри Бэлоу

И он ее - тоже, конечно же. Она была так очаровательна, прелестна, и желанна. Ему было жаль, что они не установили в качестве срока пари одну неделю вместо одного дня. Но у него еще оставался этот вечер. И он намеревался максимально использовать его.

- Мой контрданс, я полагаю, сударыня, - сказал он, когда одна из матрон, наконец-то уселась за фортепиано и начала играть энергичные гаммы, чтобы разогреть пальцы. Он вежливо склонился к руке Кэролайн и получил ослепительную улыбку от нее и любопытные взгляды от молодых людей, окружавших ее.

- С радостью, милорд, - сказала он, приседая в глубоком реверансе.

- Именно это Вы практиковали перед тем, как вас представили королеве, Кэролайн? – спросил он, выводя ее середину зала, откуда был убран турецкий ковер. – Вы рисковали ободрать лоб о пол.

Она рассмеялась.

- Было бы стыдно разучивать такой реверанс по два часа ежедневно на протяжении шести месяцев и использовать его только однажды перед королевой, - сказала она.

Она танцевала с энергичностью и изяществом, улыбаясь ему и другим партнерам, с которыми ей приходилось иногда выполнять некоторые фигуры танца. Он наблюдал за ней все время, не обращая внимания на своих временных партнерш, и обнаружил, что ему трудно представить, как он мог не замечать ее на протяжении всего Сезона. Почему его взгляд не притянуло к ней словно магнитом? Она была намного красивее, чем любая другая леди в комнате. Красивее всех известных ему леди.

Он нахмурился при этой мысли.

- О, это удивительно, - задыхаясь, сказала она, в то время как он кружил ее в танце. – Вы ведь не ждете, что я начну притворяться скучающей, Алистер, это – ведь не официальное мероприятие?

- Если Вы посмеете выглядеть скучающей, - сказал он. – Я стану кружить Вас с удвоенной скоростью, а затем отпущу, так что Вы улетите в космос.

Она рассмеялась.

Он почти всегда думал о молодых добродетельных женщинах как о скучных, не имеющих чувства юмора, робких, неинтересных – список можно было бы продолжать до бесконечности. Но тогда он еще не повстречал Кэролайн Астор.

За контрдансом последовал спокойный вальс. Он не поддался сильному желанию прижать к себе свою партнершу немного ближе, чем считалось приличным. В конце концов, глаз почти всех в зале были, вероятно, направлены на них – на Кэролайн, члена семьи в когтях человека, которого, как они считали, Колин не должен был приглашать.

- Почему я никогда не замечал Вас? – спросил он ее.

- Потому что Вы никогда не замечаете добродетельных женщин, - ответила она. – Потому что Вы не могли завлечь меня в постель, не женившись на мне.

- Могло ли это получиться у меня сегодня днем? – спросил он ее, понизив голос.

Ее взгляд опустился на его шейный платок.

- Вместо этого Вы бросили меня в воду, - сказала она.

- Но если бы я не сделал этого, Кэролайн?

Она снова посмотрела ему в глаза.

- Бессмысленно размышлять о том, что могло бы быть, - сказала она. – Прошлое – это то, что мы никогда не сможем изменить. Но я не уверена, что меня можно и дальше считать добродетельной леди. Я никогда раньше так себя не вела.

- Тогда я женюсь на Вас и восстановлю Вашу репутацию, - сказал он. Он не мог понять, почему продолжает говорить такие потенциально опасные вещи. В один из таких моментов она могла бы поймать его на слове.

Она мимолетно улыбнулась.

- Пойдемте со мной на улицу после этого танца, - сказал он.- Посмотрим, на что похожи сады при лунном свете. Пойдем?

- Ну, конечно, - сказала она. – Мне же надо выиграть пари.

Она мельком взглянула на него из-под ресниц, подначивая его ответить, и он усмехнулся.

- Как Вы собираетесь это сделать? – спросил он. – У Вас есть план?

Но она только улыбнулась.

План был очень коварным. Она спокойно прогуливалась с ним вдоль террасы сначала под руку, потом – взявшись за руки. Ее плечо прикасалось к его руке. И, наконец, ее рука обвилась вокруг его талии, поскольку его рука в это время обняла ее за плечи. К этому времени они обогнули угол дома и вошли во фруктовый сад.

Очень коварным. Лунный свет и ветви над их головами рисовали замысловатый узор на ее лице и платье. Она подняла голову. Глаза ее были закрыты, - обнаружил он, взглянув на нее. Она первой прервала молчание.

- Иногда, - сказала она. – Каждый чувствует всю свою ничтожность и незначительность по сравнению с необъятностью Вселенной. И все же, как замечательно существовать посреди всей этой красоты. Как же нам повезло. Разве Вы не ощущаете это, Алистер?

- Ощущаю.

Он не мог говорить на такие темы. Он особенно не задумывался о чуде жизни и о том факте, что это он обладает этим чудесным даром. Эта идея была для него новой. Он бездарно растрачивал свой самый драгоценный дар, - подумал он.

- Я рада, что мы созданы нуждающимися в других, - сказала она. – Разве не было бы разочарованием – видеть и чувствовать красоту и не иметь рядом никого, чтобы разделить эту красоту с ним? Я думаю, что тогда мы бы чувствовали одиночество и даже ужас вместо восхищения.

- Да, - сказал он. Он чувствовал ее руку на своей талии и свою - на ее плечах. Они как будто поддерживали друг друга перед лицом одиночества и ужаса. Это была свежая идея. Он никогда не думал о том, что нуждается в других людях, только о том, как их использовать. Он никогда не думал о том, что другие люди нуждаются в нем. Мог ли кто-нибудь в нем нуждаться? Был ли он для кого-нибудь важен? Настолько важен?

Она потерлась щекой о его плечо.

- Я рада, что это Вы были со мной сегодня, Алистер, - сказала она. – Я рада, что именно Вы находитесь со мною здесь сегодня вечером. Но я сожалею.

Она подняла голову.

- Я сказала, что это будет романтично, не так ли? Я обещала заставить Вас влюбиться в меня. Но все, на что я способна – это чувствовать рядом с Вами тепло и уют. Все, на что я способна – это болтать о Вселенной и о том, что люди нужны друг другу. У меня нет опыта в пробуждении романтических чувств. Вы спрашивали, был ли у меня план. Нет, у меня его не было. Нам лучше вернуться обратно, прежде чем наше продолжительное отсутствие заметят.

Мягкое изумление исчезло из ее голоса. Внезапно она показалась ему печальной, и он понял, что именно его неохотные ответы расстроили ее. Он заставил ее почувствовать, что она, в конце концов, одинока. Но как он мог выразить мысли, которые были столь новыми для него, что он не находил слов, чтобы облечь их в слова?

Он крепче сжал ее плечи и развернул ее лицом к себе, обвив свободной рукой ее за талию. Она повернула голову, чтобы прижаться щекой к его шейному платку. Он обнимал ее долго, наверное, несколько минут, не разговаривая с ней и не целуя. Ему не хотелось целовать ее. Ему не хотелось заняться с ней любовью. Это было не имеющее названия и неподдающееся определению сильное желание. Оно заняло место вожделения, которое он, пожалуй, ожидал.