Главный противник - Алексей Колентьев

— Вышел бардак, родственничек — Голос шурина так и сочился самодовольством — Но приз наш, думаю спишем всё на партизан, я не хочу разборок между армией и моими….

— Ты сука, Майк — Я как мог сдерживался но раздражение прорвалось наружу — Мы выслеживали русских две недели….

— И это ровно на две недели больше, чем того срока который нам озвучил полковник. Зак, очнись!

Майк резко развернувшись пошёл к сети и набрав комбинацию на видимой только ему сквозь наглазный визор виртуальной клавиатуре освободил замок сети в которой уже затихли пленники. Эта сеть имеет свой аккумулятор замыкающий звенья по принципу электромагнита. После подачи управляющего импульса сеть расправляется, подаётся разряд тока, жертва парализуется на то время которое нужно чтобы сковать её наручниками. Оба пленника вывалились и упали на землю, словно два мешка с кукурузными початками. Ракета висевшая над нами стала прогорать, но видимо у команды моего родственника процедура была уже отработана, потому что в тот момент, когда яркий белый свет льющийся сверху потускнел, на пленниках скрестились лучи мощных фонарей закреплённых на поясах двух стоявших на противостоящих склонах оврага наёмников. Практически в тот же миг, те двое, что встали рядом с Майком бросились на парализованных людей, ловко их обыскивая, попутно сортируя трофеи в две небольших кучи. Отдельно положили оружие, которое я решил рассмотреть поближе и не спрашивая одобрения всё ещё напыжившегося от самодовольства шурина, присел на корточки в паре метров от источников света. В темноте я вижу плоховато, поэтому по старой привычке взял в зубы маленький светодиодный фонарик-"карандаш", дававший узкий но довольно чёткий конус света. Оружие опять оказалось нашим: пара штатных рейнджерских карабинов Mk.18 CQBR(13), два девятимиллиметровых P226(14), были ещё два ножа, но эти скорее всего принадлежали русским изначально, слишком дёшево для рейнджеров, плохая сталь, в руке лежат неудобно. Всё оружие в комплектации для ближнего боя в лесу, карабины с коротким стволом, пистолеты с резьбой под глушитель, зелёно-коричневое теплопоглощающее напыление на карабинах. Чтобы окончательно убедиться в верности собственных предположений, я взял один М-4 и отогнул ткань кевларовой вставки на ремне возле самого крепления к кольцу антабки. Так и есть: на зелёной ткани несмываемым маркером выведено прозвище — "Бобёр". На втором тоже обнаружилась метка с инициалами, по крайней мере, теперь точно известно куда делось оружие. Отдавать русских наёмников точно нельзя, всё оказалось куда сложнее, чем кажется Майку. Неприятный холодок пробежал вниз по спине, словно кто-то прошёлся по моей могиле в подкованных сапогах. Поднявшись на ноги, я пошёл к кучкам снаряжения, снятого с пленных. Теперь без помех можно их разглядеть: оба одеты в обтрёпанные охотничьи полувоенные костюмы расцветки "осень", разгрузочные жилеты сложенные в отдельную кучу при ближайшем осмотре явно сняты с убитых рейнджеров, я различил бурые пятна засохшей крови, в некоторых местах видны следы починки. На магазинах к карабинам видны личные метки бывших владельцев.

— Видишь Зак, эти вонючие крысы замесили наших братьев, ободрали их тупы и бросили гнить в этих лесах….

Громкое восклицание Майка оторвало меня от работы, а смысл сказанного только усилил раздражение. Присутствие брата жены становилось всё более и более непереносимым. Сквозь стиснутые зубы я только и смог проговорить:

— Солдат никогда не назовёт братом продажную шкуру вроде тебя, Майкл. Этот разговор опять приведёт к тому, что я надеру твою прыщавую жопу и ты побежишь жаловаться Кори. Эти парни погибли в бою, а ты со своей бандой трупоедов словно шакал травишь газом гражданских и режешь плохо обученных фермеров и детей, не знающих как правильно держать в руках оружие!..

В следующий миг произошло сразу несколько событий, сменявших друг друга со столь поразительной быстротой, что я едва успел отреагировать лишь на одно из них. Майк, как и положено завёлся с пол оборота и ринулся в мою сторону. Оба его бойца отвлеклись от обыска пленных, что и стало для того, из них что поменьше. Поводом чтобы попытаться сбежать. Русский сдвоенным ударом ещё не связанных ног ударил отвернувшегося наёмника в лицо, от чего тот ослабил хватку и откатился влево и вбок. Потом юркий парнишка резво поднялся и что есть духу припустил вдоль дна оврага, туда где начинались густые заросли кустарника. Майк среагировал мгновенно: шурин вскинул автомат и тот стрекотнул короткой очередью вслед беглецу. Три пули попали парнишке в середину спины, шею, а одна вгрызлась в затылок и вышла из левого глаза. Беглец упал на землю нелепым комочком тряпья уже мёртвым. Майк уже опускал автомат, когда какая-то неведомая сила заставила моего родственника выпустить оружие и нелепо откинув голову назад, осесть в шаге от меня на землю. Следом раздался булькающий звук у меня за спиной, уже падая и перекатываясь в небольшую промоину рядом, я успел заметить, что у второго пленника разворочена шея и чёрная кровь сильными толчками бьёт наружу, заливая русскому всю грудь. Потом началась пальба, люди Майка, видимо полагаясь на баллистические вычислители встроенные в их шлемы били короткими очередями в том направлении откуда как им подсказывал компьютер вёлся огонь. Не обращая внимания на наёмников я сдавил тангенту общего вызова:

— Всем: Зверобой! Зверобой в секторе!..

Это было как раз то, чего я опасался: где-то с фланга наблюдательный пост стерегла снайперская пара. Выстрелы прозвучали с минимальным разрывом, стрелков определённо двое. Сейчас дело за малым, мои парни или наёмники без труда засекут направление через спутник, Фонарщик не мог зевнуть стрелков….

— Эл-Ти, здесь Фонарщик! Всё по нулям…. Нет засветки, спутниковое сканирование тоже мимо, вызываю "погремушку" в сектор два-шестьдесят, два-шестьдесят три и три-пядьдесят один.

Чёрт! Я не мог ошибиться: входное отверстие от обычной пули, если бы у стрелков был пятидесятый калибр, голова Майка бы лопнула как тыква, а русскому просто оторвало бы голову. Значит стрелки где-то на северном склоне горы, но Фонарщик не дурак, да и наёмники палят куда-то в чащу совершенно в противоположном направлении.

— Варлок старший, здесь Асассин старший — В наушнике отозвался голос с позывными звена штурмовиков прикрывающего — Подтвердите заказ на обработку.

Выхода нет, если с земли мы снайпера не видим, то скорее всего позиция пристреляна. Но увидел он нас только после начала иллюминации устроенной наёмниками. У него нет прибора ночного видения!..

— Вз-зз-ум!

Звук пули пролетевшей рядом я точно узнаю когда его слышу. Нет, значит дело не в прицеле….

— Вз-зз-ум! Вз-зз-ум!

Ещё пара пришла откуда-то с северо-востока: одна вошла в землю всего в паре сантиметров над правым плечом, вторая ушла левее и отщепила кору дерева за которым я укрылся. Тянуть дальше было нельзя, охота теперь безнадёжно испорчена и мы все превратились в дичь. Охрипшим от напряжения голоса я проговорил:

— Асассин старший, Здесь Варлок главный! Заказ подтверждаю, работайте по указанным координатам.

…. Спустя полчаса уже начало рассветать, синие сумерки сменились серым тусклым утренним светом. Туман уже осел в складках оврага и не мешал ориентироваться. До точки эвакуации мы шли двумя группами, наёмники Майка ушли на восток, забрав его и тело убитого им русского с собой. Второго взяли мы, как и снятое с него снаряжение и оружие. После того, как штурмовики отбомбились по склонам сопки обстрел нашей группы прекратился, однако Фонарщик и Нюх всё ещё бродили впереди и в тылу, то и дело щупая местность оптикой винтовок. По тому нервному возбуждению и отрывистости докладов я понял, что в смерть русских стрелков от бомб они не верят ни на грамм. Спустя ещё час мы добрались до лысой вершины плоского холма и я включил навигационный маяк. Транспортная "вертушка" пришла в сопровождении пары "апачей" через двадцать минут и осторожно опустилась на небольшой участок ровной каменистой почвы, отошла аппарель и бортстрелок лихорадочно замахал свободной рукой, мол быстро внутрь. Похожие на голодных пресноводных акул, штурмовые вертолёты описывали круги вокруг приземлившегося транспортника, от воздушной волны деревья вокруг заметно гнулись к земле. Я ждал пока все зайдут внутрь, смерть шурина всё ещё тяжёлым грузом лежала на сердце. Кори и его практичной жене скорее всего сообщать через неделю, когда юристы нанимавшей его конторы составят все бумаги. Всё упрётся в страховой бонус, но подруга моей жены своего не упустит, тут я спокоен. Лишь бы Кори не слишком зациклилась на том, что случилось. Всё же брат есть брат, но я то знаю, что теперь она прежде всего будет думать обо мне. У ног лежал завёрнутый в брезент труп русского, край ткани трепал восходящий поток воздуха, покуда аппарель не захлопнулась. Сидящий напротив с автоматом зажатым между колен Райли что-то сказал, но из-за шума винтов я его сначала не расслышал и наклонился вперёд, чтобы переспросить.