Горячий пепел - Всеволод Овчинников

Первый из диверсантов имел документы на имя Джека Миллера. В действительности это был агент РСХА Эрих Гимпель. По специальности радиоинженер, он с 1935 года занимался шпионажем в Англии и США, был резидентом РСХА в Перу.

Второй диверсант значился в удостоверении личности как Эдвард Грин. В действительности это был американец немецкого происхождения Уильям Колпаг, завербованный германским консулом в Бостоне. Колпаг окончил Массачусетский технологический институт, а потом военно-морское училище. После выполнения нескольких шпионских заданий Колпаг через Аргентину и Португалию был переправлен в Германию.

Перед операцией "Сорока" Миллер и Колпаг прошли подготовку в одной из секретных лабораторий концерна "Сименс". Там их обучали новым методам наведения ракет на цель с помощью радиосигналов.

Диверсанты порознь благополучно добрались до Нью-Йорка. Но на этом их везение кончилось. Колпаг разыскал кое-кого из своих знакомых, чтобы устроиться на работу в нужных ему высотных зданиях. Ему показалось, что американца по имени Том Уорренс можно завербовать себе в пособники. Этот антифашистски настроенный ветеран войны сделал вид, будто согласен выполнять поручения Колпага. Но тут же сообщил Федеральному бюро расследований, что его пытается завербовать нацистский агент, затевающий какую-то диверсию.

К заявлению Уорренса в ФБР отнеслись весьма иронически.

- Видно, парня контузило в Европе, вот ему и мерещатся на каждом шагу немецкие шпионы! - ухмылялся сержант, оформлявший протокол.

Трудно было представить, что на завершающем этапе войны, когда неминуемый разгром гитлеровского рейха был очевиден, нацистам могло прийти в голову планировать какие-то диверсии на противоположном берегу Атлантики.

Уорренс все-таки настоял, чтобы Колпага арестовали. И тот на первом же допросе выдал себя и Гимпеля. Правда, местонахождения своего напарника он не знал. Каждый из агентов должен был действовать независимо, опираясь на американцев немецкою происхождения. Чтобы отыскать Гимпеля, ФБР пришлось поднять на ноги всю нью-йоркскую полицию, подключить к этой крупнейшей за военные годы облаве тысячи своих агентов.

А Гимпель между тем поселился в отеле "Пенсильвания" и уже послал в Берлин шифровку о том, что ему удалось поступить в экскурсионное бюро на верхнем этаже небоскреба "Эмпайр стейт билдинг". Он прожил в Нью-Йорке четыре недели.

Подошло рождество. Город готовился к праздникам. Нигде не было ни светомаскировки, ни других примет войны. Магазины бойко торговали подарками. В оживленной уличной толпе никто не мог подозревать о диверсии, которую готовили против ньюйоркцев в далеком Пенемюнде.

Сотрудники ФБР долго выспрашивали у Колпага особые приметы и характер поведения его напарника. Арестованный вспомнил, что Гимпель имел обыкновение держать монеты не в кошельке, а в верхнем наружном кармане пиджака, куда американцы обычно вставляют платок.

В канун рождества к газетному киоску на Таймс-сквер подошел хорошо одетый мужчина. Не вынимая сигары изо рта, он попросил иллюстрированный журнал и, получив сдачу, сунул монеты в верхний наружный карман пиджака. Заранее проинструктированный владелец киоска тут же подал сигнал агентам ФБР.

Об аресте Колпага и Гимпеля доложили президенту Рузвельту. Он велел предать их военному суду по обвинению в шпионско-диверсионной деятельности.

САЙПАН КАК МИШЕНЬ

Начался 1944 год, а японские работы над атомным оружием все еще находились в стадии лабораторных исследований. Правда, как раз в новогодние праздники участников проекта "Ни" окрылил двойной успех. Группа Такеути подготовила к испытаниям опытный образец сепаратора. А группе Кигоси впервые удалось получить шестифтористый уран.

Забыв о холодной зимней ночи, те и другие радовались как дети. Ведь именно шестифторис-тый уран предназначался для установки, которая "отцеживала" бы легкий изотоп от тяжелого.

Руководитель проекта отчасти разделял чувства своих молодых коллег, но был далек от ликования. Он понимал, что сделан лишь бесконечно малый шаг на пути к по-прежнему недосягаемой вершине. Чтобы создать на основе экспериментального сепаратора промышлен-ную разделительную установку, чтобы наладить производство шестифтористого урана в необходимых количествах, требовалось решить множество технических проблем.

Да и не только в них было дело. Нисина подсчитал: чтобы получить достаточное количество урана-235 лишь для одной атомной бомбы, требовалась десятая часть всей производившейся в Японии электроэнергии, нужны были средства и материалы для строительства примерно тысячи подобных сепараторов и, наконец, урановая руда.

Штаб ВВС императорской армии поначалу не особенно баловал вниманием свое детище - проект "Ни". Мало кто из военных всерьез верил, что атомную бомбу действительно можно создать и что ее взрывная сила и впрямь будет столь велика. Главной заботой штаба и его научно-технического управления было совершенствование боевых самолетов, увеличение их производства. Но чем хуже становилась обстановка на фронтах, тем чаще военная верхушка обращала свои взоры к науке, тем нетерпеливее становились требования к ученым: быстрее создать оружие нового типа.

Именно в ту пору премьер-министр Тодзио и профессор Нисина вступили в прямые контакты друг с другом. Между ними завязалась переписка, о которой не знали ни военное министерство, ни штаб ВВС. Премьер в генеральском мундире торопил. Руководитель проекта "Ни" пытался полемизировать с ним, приводя в ответ научные аргументы.

Тодзио все чаще отзывался об ученых с нескрываемым раздражением: "Нас не интересуют научные исследования как таковые. Нам нужно оружие, готовое к боевому применению!"

Всю весну 1944 года Тодзио подхлестывал атомщиков. От руководителя проекта потребовали дважды в месяц докладывать штабу ВВС о ходе работ. Прислали военных инженеров, чтобы вести повседневное наблюдение за деятельностью научных групп.

6 июня 1944 года войска союзников открыли второй фронт в Европе. Поражение все громче стучалось и в японские двери. Неприступным рубежом были провозглашены Марианские острова. После первой мировой войны Токио управлял ими по мандату Лиги Наций. На самом крупном из них - Сайпане, кроме 30-тысячного гарнизона, находилось почти 25 тысяч местных жителей, в основном японцев.

Битва за Сайпан, начавшаяся 15 июня 1944 года, стала одной из наиболее упорных на тихоокеанском театре второй мировой войны. 70 тысяч высадившихся на острове американских морских пехотинцев опирались на мощную поддержку с моря и с воздуха, но больше трех недель не могли сломить сопротивление японского гарнизона.

Тут-то Тодзио и вспомнил об ученых, которые с его ведома занимались разработкой атомной бомбы. Вот если бы сбросить ее на Сайпан, чтобы остров стал общей могилой и для атакующих и для защитников! Разговоры на сей счет не раз велись в ставке.

И на фоне их в новом свете предстает императорский рескрипт от 1 июля 1944 года. В нем говорилось, что погибшим жителям острова будет предоставлен такой же духовный статус, что и воинам, отдавшим свои жизни в бою (то есть что таблички с их именами станут предметом поклонения в синтоистском храме Ясукуни).

Но до создания бомбы было еще далеко. Тодзио негодовал: ведь прошло два года с тех пор, как военное министерство поручило ученым взяться за эту задачу, и год с тех пор, как они ответили, что решить ее в принципе возможно!

Удержать Сайпан японцы так и не смогли. 9 июля 1944 года американцы полностью овладели островом. 18 июля правительство Тодзио, которое руководило страной с начала войны на Тихом океане, ушло в отставку.

В этот же день участники проекта "Ни" начали важный эксперимент по разделению изотопов урана. Сепаратор усовершенствовали и поместили в него 170 граммов шестифторис-того урана. О ходе опыта регулярно докладывали командованию.

С того же дня, 18 июля, масштабы работ по созданию атомного оружия были существенно расширены. К поискам урановой руды, которыми до сих пор бесплодно занимался штаб ВВС, было решено подключить управление армейских вооружений, точнее говоря, его 8-й научно-технический отдел со штатом более пятисот человек.

Во главе отдела был поставлен инженер-майор Йоити Ямамото, по образованию геолог. А для научного руководства был приглашен профессор Сетоясу Иимори из Института физико-химических исследований. Он в свое время учился в Оксфорде и одним из первых в Японии начал заниматься радиоактивными элементами.

Иимори спроектировал и построил две обогатительные фабрики для урановой руды, которая должна была поступать участникам проекта "Ни" из Китая и Кореи. Но с ее добычей и транспортировкой возникло много трудностей, так что оборудование стояло без дела.

Теперь решено было сосредоточить усилия в пределах самой Японии. Ухудшающаяся военная обстановка не позволяла рассчитывать на ресурсы заморских территорий. Пришлось начать добычу низкокачественной руды в префектуре Фукусима. На месторождение близ города