Психотерапия нового решения. Теория и практика - Мэри Гулдинг

Карл: Да, Мэри. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы меня не прерывали.

Мэри: А я хочу поблагодарить за то, что вы останавливаете меня, когда я все-таки прерываю. И когда я слишком тороплюсь.

Карл: Мне нужно время. Я не могу работать быстро.

Боб: Вы не только можете, но и работали так. (Общий смех).

Боб: Я хочу, чтобы вы знали, что в начале вы говорили, как сумасшедший. Вы были, как мы это называем, уклончивы, то есть совершенно бессмысленно отклонялись от темы разговора. Затем вы перестали говорить, как сумасшедший, и стали абсолютно понятны.

Карл: (С наслаждением смеется).

(Группа аплодирует ему).

Во время беседы мы поощряли Карла говорить в непсихотической манере. Мы обращались к его здоровью, а не к его патологии. Ему еще предстоит долгая работа, прежде чем он четко определит различия между собой и своими родителями и сможет твердо сказать, что никогда не сойдет с ума, независимо от того, как одиноко, безнадежно или рассерженно будет себя чувствовать. Ему и дальше необходимо поглаживание — и когда он здраво размышляет, и когда разрешает себе одновременно и думать, и чувствовать.

Контаркты с «клиентами поневоле»

Основная проблема в общении с «клиентами поневоле» заключается в том, что они предполагают, что ответственность за выполнение контракта лежит на тех, кто обладает какой-либо формой власти над ними. Часто это действительно так. Родители и врачи обсуждают, какие симптомы в ребенке необходимо «лечить». Врачи, работающие с людьми, получающими социальное пособие или выпущенными из тюрьмы на поруки, заключенными или больными, часто сами определяют цели клиентов. Мужчина, отказывающийся посещать терапевтическую группу своей жены, думает, что врач с группой уже решили, что в нем не так и что он должен изменить.

«Клиента поневоле» мы прежде всего спрашиваем, каких изменений от него ждут «другие». Мы объясняем, что нам это необходимо знать, чтобы не стать на сторону этих «других», даже если их контракты в лучших интересах клиента. Мэри: Ну хорошо, ваша жена хочет, чтобы вы бросили пить. Вероятно, она права, вы же это понимаете. Штука эта крайне вредная, и вы постепенно можете сдвинуться или умереть от желудочных проблем. Ладно, это то, что она хочет. А если бы вы могли как-нибудь себя изменить, чего бы вам хотелось?

или

Боб: Я слышал, ваш социальный работник хочет снять вас с пособия, а вы хотите по-прежнему сидеть дома, играть с ребятишками и выращивать овощи. В общем… они платят за шесть групповых занятий. Что вы собираетесь изменить в себе за это время, что вас бы удовлетворило?

Много лет назад Мэри попросили заняться молодым человеком с испытательным сроком, который уверял, что хочет ровно того же, что и судья: перестать прогуливать, получать хорошие отметки и стать «добропорядочным гражданином». Мэри сказала, что не верит в то, что он действительно хочет ходить в школу и на самом деле будет в нее ходить. Она объяснила ему правила: «Ты приходишь сюда раз в неделю в течение шести недель или возвращаешься в колонию. Это то, что сказал судья. Не приходишь, я звоню твоему инспектору. Приходишь, я все равно не собираюсь делать из тебя того, что хочет судья. Я буду помогать тебе измениться так, как ты сам решишь». Во время третьей встречи он через силу признался, что хочет перестать краснеть. «Перестать краснеть или перестать переживать по этому поводу» стало контрактом. Через шесть месяцев он прекратил дергаться по поводу вспышек румянца, вернулся в вечернюю школу и начал нормально учиться. По собственной инициативе он и после положенных шести занятий продолжал лечение.

Работая с больничными пациентами или заключенными, мы хотим знать, достижимо ли то, чего хочет клиент. Совершенно очевидно, что наипервейшее желание: «Я хочу вырваться отсюда». Замечательно! Мы спрашиваем, а каковы здесь правила, как отсюда можно вырваться? Если пациент не в курсе, необходимо это разузнать. Следующий шаг — делает ли клиент то, что необходимо, чтобы его отпустили? Если посещение группы трудовой терапии и «общение с другими пациентами» являются необходимыми требованиями, отказ пациента от них означает, что в нем что-то противится выходу из данного учреждения. Когда это раскрывается, контрактом может стать «делать то, что необходимо для досрочного освобождения (выхода из больницы)».

Однако хорошее поведение не всегда означает для заключенных досрочное освобождение. Тогда вопрос формулируется следующим образом: «Зная, что ваши изменения не сократят срока заключения, как вы можете изменить себя, чтобы улучшить вашу тюремную жизнь?». Заключенные каторжной тюрьмы Мэрион, посещавшие терапевтическую группу, заинтересовались психотерапией, стали серьезно изучать ее и, без сомнения, имели больше творческих, счастливых моментов, чем большинство их товарищей по несчастью.

Изменение неприемлемых контрактов

Родительский контракт — это контракт, который клиент должен хотеть выполнить. Мы принимаем такой контракт, только если Ребенок клиента хоть как-то участвует в его выполнении. Все контракты типа «перестать есть, курить, пить и употреблять наркотики» первоначально являются Родительскими и, вероятно, не будут выполнены до тех пор, пока Ребенок заново не решит жить и быть здоровым. Таким образом, Ребенок должен быть вовлечен в контракт с самого начала.

Некоторые Родительские контракты трудно диагностировать, так как то, что является Родителем для одного человека, не является таковым для другого. Джеф хочет перестать злиться — это Детский контракт, потому что он использует гнев, чтобы избегать интимных отношений. Гордон тоже хочет перестать злиться, но у него — Родительский контракт. Недавно он в первый раз женился и изводит себя за то, что злится на приемных сыновей, которые не убирают своих вещей, издеваются над его собакой и ведут себя по отношению к неожиданно появившемуся отчиму так, как и можно было бы, по правде'говоря, ожидать от маленьких мальчишек. В детстве Гордон слушался родителей, подавлял свой гнев и вместо злости учился чувствовать вину. Сейчас же каждый раз, когда он не может подавить раздражение, вызванное мальчишками, он чувствует себя виноватым. Мы не приняли его контракт на подавление гнева, а предложили ему вместо этого принять свой гнев и затем научиться настаивать на своих правах и желаниях.

Энн предлагает контракт, который она не намерена выполнять, как легко можно видеть по ее словам «Я должна»…

Энн: Моя проблема в том, чтобы содержать дом в чистоте. (Пауза). Я должна содержать его в чистоте.

Мэри: Почему? (Вопрос «Почему?» задается в нашей терапии в крайних случаях. Мы стремимся ограничивать его употребление лишь ситуациями, когда видно, что клиенты реально могут выразить себя.)

Энн: Потому что это мерзко.

Мэри: И что? Когда мои дети были маленькими, и я сидела с ними дома, я всегда оставляла пылесос у двери. На случай, если кто-нибудь позвонит в дверь, а я тут как тут, с пылесосом в руках, занимаюсь уборкой.

Энн: (Смеясь). Ну, я должна…

Мэри: Конечно, должны. Такой приятный человек, как вы. Если уж вы не собираетесь заниматься уборкой, может быть, будете чувствовать себя виноватой? По крайней мере, это вы сделаете?

Энн: Вы очень смешная.

Мэри: Я знаю. А от смешных людей, кстати, не ждут, чтобы они занимались всякой скукотищей типа уборки.

Энн: Хорошо, раз вы не принимаете столь достойный контракт, то я просто не знаю, над чем мне работать всю неделю.

Мэри: Елки-палки! Тогда вы потеряете уплаченные деньги. Если вы не убираетесь в доме, то, по крайней мере, должны производить уборку вашей психики.

Энн: Неважно. Буду сидеть здесь в полном счастье и не буду чувствовать себя виноватой.

У Боба, однако, иной подход к подобным контрактам. Однажды Боб проводил на Юге однодневный семинар для психиатров. Кто-то попросил продемонстрировать приемы по установлению контрактов. Один из слушателей вызвался быть пациентом и вышел перед аудиторией. (Семинар не записывался на магнитофон, поэтому слова воспроизводятся по памяти.)

Боб: Что вы хотите изменить в себе сегодня?

Психиатр: Что?!

Классического терапевта слова «изменить сегодня» приводят в полное изумление. Большинство тренингов готовят терапевтов к продолжительной работе с пациентами. Однако данный вопрос — самый главный. Он подает пациенту сигнал, что изменение возможно, возможно сейчас, а не на следующей неделе, в следующем месяце, году, и указывает ему на то, что пациент будет сам нести ответственность за свои изменения. Некотррые терапевты спрашивают: «Над чем вы хотите поработать?». Боб любит глагол «изменить», потому что в иной постановке вопроса пациент может выбрать работу, работу и только работу, без всяких реальных изменений в себе.