Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Наконец, в последнем донесении Райля сообщалось, что 3 июня между двенадцатью часами и половиной третьего дня радиостанция Девентри 15 раз передавала вторую часть сигнала. Кроме того, передавались последующие стихотворные строки, которые, по мнению Райля, представляли собой последнее оповещение о готовности вторжения.

Первое донесение было отправлено по 23 адресам, включая штаб фельдмаршала фон Рундштедта, командующих немецкими войсками во Франции, Бельгии, Голландии, Дании и Норвегии, а также штаб группы армий «В» фельдмаршала Роммеля. Второе и третье донесения ушли шифротелетайпом полковнику Рёне в разведывательный отдел Генерального штаба, а также полковнику Мейер-Дитрингу, начальнику разведки штаба фельдмаршала фон Рундштедта. В каждом случае первый экземпляр был адресован генералу Йодлю в ставку Гитлера.

Получение первого донесения Райля в штабе Йодля было подтверждено 15 октября 1943 года офицером по фамилии Хальбауэр, который, по всей видимости, проигнорировал необходимость его регистрации в папке входящих документов. Сообщение Райля от 2 июня 1944 года подтвердил в 7.55 того же дня офицер штаба Йодля капитан Хенкель. Он же аккуратно зарегистрировал его под номером WFSt/IC/II 771747. Третье донесение поступило в штаб в 11.37 4 июня. Оно было получено и зарегистрировано под номером WFSt/IC/II 772174 майором Кранцем, офицером разведывательного отдела, возглавляемого полковником Крумахером. В дальнейшем информацию, полученную от Райля, что называется, положили под сукно. В противоположность мнению Райана о том, что в штабе ОКВ эти данные были доложены генералу Альфреду Йодлю, утверждаю, что ни один из вышеперечисленных докладов не был ему представлен.

В штабе полковника Рёне в Цоссене донесения так же аккуратно подшили в папки и забыли о них.

Начальник разведывательного отдела штаба Рундштедта во Франции полковник Мейер-Дитринг разослал копии второго и третьего донесений Райля в разведывательные отделы штабов армий, подчиненных Рундштедту. Так эти данные попали полковнику Мейеру из 15-й армии. Тот никак на них не отреагировал. Может быть, это отчасти объясняется тем, что Мейер не хотел портить настроение своему шефу генералу фон Зальмуту, который в это время находился на холостяцкой вечеринке, таким очевидным нонсенсом. К тому же последнее донесение сопровождалось замечанием Мейер-Дитринга, который написал:

«Сейчас, как и ранее, побережье от Шельды до Нормандии и Бретани должно рассматриваться как наиболее вероятный фронт вторжения. Тем не менее прямых данных о непосредственной опасности «вторжения» пока нет».

Показателен тот факт, что само слово «вторжение» взято полковником Мейер-Дитрингом в кавычки.

Уверенный в том, что в течение последующих нескольких дней не должно произойти ничего экстраординарного, Мейер-Дитринг посчитал, что было самое время взять небольшой отпуск.

Сразу после того, как он разослал последнее донесение Райля, снабженное собственными комментариями, полковник уехал. Когда через несколько часов союзники высадились в Нормандии, он был далеко от своего рабочего стола, карт и телефонов.

Вторжение началось 6 июня между 1.30 и 2.30 ночи с выброски парашютистов и высадки воздушных десантов, после чего тысячи самолетов начали бомбардировку немецких батарей и береговых укреплений.

Гитлер в то время долго не просыпался, и никто не осмеливался явиться к нему с такими новостями. Только к пяти часам вечера, когда под прикрытием огня сотен боевых кораблей высадилось уже около 130 тысяч солдат и офицеров союзников, а также около 20 тысяч танков[229], Гитлер начал принимать первые контрмеры.

Высадка союзников в Нормандии не заставила полковника фон Рёне отказаться от уже сложившегося у него мнения. Напротив, даже 9 июня, когда союзные войска находились в Нормандии уже около трех суток, он пытался через полковника Крумахера убедить генерала Йодля, что операцию в Нормандии следует рассматривать как вспомогательный удар. Главного же удара следует в любой момент ожидать в Па-де-Кале.

21 июня, спустя пятнадцать дней после высадки союзников, когда их войска уже прочно закрепились на двух плацдармах, германской разведке удалось то, что, по ее мнению, являлось выдающимся достижением в противодействии союзникам. Агенту в Англии удалось добыть копию реального плана «Нептун».

Когда полковник Мейер-Дитринг по обычным каналам получил этот документ, он украсил его титульный лист надписью:

«Это настоящий шедевр в деле шпионажа. Правда, было бы даже лучше, если бы мы получили его до 6 июня»[230].

Глава 51

НЕМЕЦКИЙ АГЕНТ РЯДОМ С ЧЕРЧИЛЛЕМ

25 августа 1944 года Париж был освобожден американскими пехотинцами генерала Реймонда Бэртона и французскими танкистами генерала Жака Леклерка. Среди тех, для кого пробил час освобождения, была и двадцатисемилетняя аристократка Жаклин Маргарита, герцогиня де Броли, одна из наиболее известных представительниц международного высшего света, и ее муж, тридцатилетний австриец приятной наружности по имени Альфред Краузе. Супруги преподнесли освободителям подарок: двух офицеров британских ВВС, сбитых над городом несколькими днями ранее, но с помощью маки нашедших убежище в гостеприимном доме Броли на рю Галили.

В венах Жаклин де Броли текла кровь европейских аристократов и крупных американских предпринимателей. Ее отцом был герцог Пьемонтский Жан Амадей де Броли, предки которого получили этот титул еще в Средние века. Мать Жаклин – герцогиня Маргарита Северина Филиппина де Глюкеберг – была внучкой американского миллионера Айзека Зингера, запатентовавшего в 1851 году право на производство швейных машин и ставшего основателем крупнейшей компании в этой области.

В 1865 году Зингер, сын нью-йоркского рабочего, оставил свой процветающий бизнес в США и переехал в Великобританию, где поселился в городе Торки графства Девоншир. Две его дочери вышли замуж за отпрысков английской аристократии, а их потомки породнились с самими Черчиллями из Бленхейма, став, таким образом, частью европейского высшего света. Обладая многочисленными домами во Франции и Англии, они благодаря огромному наследству Зингера могли позволить себе вести беззаботный и расточительный образ жизни. Маргарита, французская внучка короля швейных машин (которую в узком кругу звали Дейзи), вышла замуж за вышеупомянутого герцога, подарив ему трех дочерей – Эммелину, Изабеллу и Жаклин. Герцог погиб в 1918 году. Вдова, которой так шел ее траурный наряд, в дальнейшем во второй раз вышла замуж за младшего отпрыска лорда Рэмси преуспевающего банкира Реджинальда Феллоуза. С той поры она находилась в постоянном движении между Французской Ривьерой и своим английским домом в Доннингтон-Холл, украшенном коллекцией мебели XVIII века.

Дейзи Феллоуз, герцогиня де Броли, была повсеместно признана самой элегантной женщиной. Она была полностью сосредоточена на своих домах и виллах, 70-метровой яхте «Сестра Анна» и развлечениях в кругу многочисленных друзей. Сюда входили не только члены именитых аристократических фамилий, такие, как герцог и герцогиня Виндзор, леди Диана Купер, сэр Освальд и леди Синтия Мосли, Агахан, но и Сомерсет Моэм, великий маэстро балета Серж Лифарь, Коко Шанель и многие другие.

Особенно близкими сложились ее отношения с кузеном Уинстоном Черчиллем. Был случай, когда этот великий политик отменил ради прогулки на яхте кузины свою встречу с европейскими государственными деятелями, для которой он специально приехал в Канны.

Жаклин, серьезная маленькая девушка крепкого сложения с каштановыми волосами и круглым ангельским личиком, жила в тени отблесков славы своей матери. Она получила блестящее образование в школе Хитфилд в Аскоте, а затем провела юные годы, путешествуя, как и ее мать, между домами в Англии и во Франции. В 1936 году в возрасте восемнадцати лет «маленькая Дейзи» уже имела свой собственный круг общения. Ее дом в столице и загородное имение постоянно заполняли интересные люди. Казалось, ничто не изменилось и после разгрома Франции летом 1940 года. Это время застало Жаклин в Париже. Сестра Эммелина с мужем графом Александром де Кастижа сразу же активно включились в движение Сопротивления. Позже Александр даже провел полгода в тюрьме гестапо. Однако Жаклин, среди друзей которой еще до войны было немало немцев, видимо, не разделяла горячего патриотизма сестры. Почти сразу же после подписания капитуляции в Компьене она вновь стала устраивать большие приемы, которые охотно посещали великосветские щеголи, стремившиеся заслужить расположение новых хозяев, и длинноволосые спорщики с Монмартра. Здесь же стали появляться и новые гости – лощеные немецкие офицеры, знакомства с которыми завязывались через Альфреда Краузе, одного из многочисленных поклонников Жаклин. В 1941 году Жаклин удивила свое окружение, выйдя за него замуж, заручившись предварительно специальным разрешением немецких властей. Это был откровенный мезальянс, и не только потому, что мужем герцогини стал подданный Третьего рейха. Краузе принимали в парижском обществе, он считался богатым человеком. Однако на самом деле сын обедневшего австрийского офицера не имел за душой ничего, кроме интересной внешности, хороших манер и умения вовремя целовать дамам руки.