Стихи и эссе - Уистан Оден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Акт I, сцена 2.
"Думается мне, — восклицает он в безумном порыве восторга, — / Я целые бы королевства мог / Без устали всем близким раздавать" (I. 2). Под конец пира Тимон требует — "Свечей, свечей побольше!" (I.2), словно он боится темноты.
Тимон всегда стремился отдавать больше, чем получал от других. За таким поведением кроются не вполне бескорыстные мотивы — желание быть выше окружающих, выступать в роли старшего, а также страх слабости, опасение, что тебя не станут любить только за твои человеческие качества. Но ведь берут не только недостойные люди. В отношениях, где присутствует плотская любовь, подарки могут быть восприняты как знак презрения, упрека. Ницше заметил, что "В снисходительности нет и следа человеконенавистничества, но именно потому-то слишком много презрения к людям"[546] Последующая ярость Тимона показывает, что дурные предчувствия и прежде рождали в нем агрессивность, которая прорывается наружу, когда он теряет способность отдавать. В отношениях с другими он хочет выступать только как даритель, как богатый человек, унаследовавший свое состояние. Но как говорит его домоправитель Флавий, Тимону, по сути, ничего не принадлежит, он раздает одолженные деньги. Тимон подобен клептоману, который крадет вещи, а потом возвращает их владельцам уже в качестве подарков. Заимодавцы, вроде сенатора, рассуждающего о множащихся подарках Тимона, начинают подозревать, что Тимон уже разорен, и не без оснований считают, что им следует поскорее вернуть свои деньги. Один из основных мотивов пьесы в том, что человек не может брать, не отдавая, или отдавать, не получая ничего взамен. К худшему или к лучшему, но мы все члены одного общества. Кредит — это форма общественных отношений, основанная не на объективности, а на чувствах людей.
Когда Тимону угрожают банкротством, он обращается за помощью к троим друзьям. Один слуга направляется к Лукуллу, который ожидал очередного подарка. Лукулл говорит, что предвидел беду и предупреждал Тимона:
"Частенько обедал я у него и не раз говорил ему об этом. Я и ужинать ходил к нему нарочно для того, чтобы уговорить его поменьше тратить. Но он не обращал внимания на мои советы, и посещения мои не предостерегли его" (ш. г). Отговорки Лукулла, может быть, и небезосновательны, но поступает он низко. Луций, услышав, что Лукулл отказал Тимону, поражен, но потом и сам отвечает отказом, так как опасается, что не получит своих денег обратно. Незнакомцы вольны возмущаться неблагодарностью Луция — их-то никто не просил о помощи. Наконец, посланец Тимона приходит к Семпронию. Тот уже знает, что Тимону отказали все друзья, и, показав себя законченным подлецом, притворяется оскорбленным, оттого что к нему обратились в последнюю очередь: "Тому, кто унижает честь мою, / Я денег не давал и не даю" (111.3). Поражает не столько то, что друзья отказали Тимону, сколько их отговорки, их совершенная неискренность. Тимон пытался купить их расположение, но расположение невозможно купить. Эти люди или любили Тимона, или нет. Если они любили его, они не должны были принимать его подарки, зная, что он разорится. Если они не любили его, им не следовало вкушать его яства, ведь трапеза — это испытание дружбы.
Внезапно Тимон лишается власти отдавать, и оттого что для него это единственная мыслимая форма отношений с другими, — он порывает с людьми. Он устраивает еще один, последний пир, во время которого молит богов не доверять людям:
Мои же друзья, присутствующие здесь, для меня ничто, а
потому ни в чем не будьте к ним благосклонны и обратите их в ничто.
А теперь, собаки, снимите крышки и лопайте!
Гости снимают крышки и видят, что блюда наполнены теплой водой.
Акт III, сцена 6.
Мы переходим ко второй части пьесы, где Тимон изображен в состоянии бессильной ненависти. Здесь ничего не может произойти. Тимон произносит прекрасные монологи, но уже ничего не изменится, не считая того, что он умирает. Он призывает к анархии:
Матроны, станьте шлюхами; вы, дети,
Почтение к родителям забудьте.
Рабы и дураки, с постов свергайте
Сенаторов морщинистых и важных
И принимайтесь править вместо них.
Цветущая невинность, окунись
В грязь и разврат, распутничай бесстыдно
В присутствии отцов и матерей.
Банкрот, держись, не возвращай долгов,
Хватай свой нож — режь глотку кредитору!
Слуга надежный, грабь своих господ;
Хозяин твой сановный — тоже вор,
Но покрупней и грабит по закону!
Ложись в постель к хозяину, служанка:
Его жена распутничать пошла.
Ты, сын любимый, вырви у отца
Увечного и дряхлого костыль,
И голову ему разбей!
Акт IV, сцена 1.
Тимон велит матронам стать шлюхами, и это подразумевает, что в обществе, так или иначе, существуют любовь и преданность, — иначе анафема стала бы бессмысленной. Тимон раздает проклятия подобно сотрясающим воздух словами Лиру и Калибану. Его напутствие всем, кто приходит к пещере, — превратите жизнь в ад. Убивай и насилуй, говорит он Алкивиаду:
Малюток не щади — улыбки их
И ямочки глупцов лишь умиляют.
Ублюдки эти родились на свет,
Как встарь вещал двусмысленный оракул,
Чтобы тебя со временем прирезать.
Кроши их! Бей! Забудь о милосердье.
Акт IV, сцена 3.
Вновь его проклятие предполагает, что в мире существует милосердие. Сопровождающим Алкивиада шлюхам он приказывает сеять болезни. Грабьте и будьте прокляты — говорит Тимон разбойникам. Станьте хуже — обращается он ко всем.
Когда к нему приходит Флавий, добрый и верный слуга, Тимон, вдруг различив в нем честного человека, просит богов простить ему поспешность суждений, но с такой же опрометчивостью заключает, что мир состоит только из знакомых ему людей. Тимон отдает Флавию сокровище, но советует ему сторониться людей:
Всех в мире ненавидь,
Всех проклинай! Забудь о состраданье,
И, прежде чем ты нищему подашь,
Пусть мясо у него сойдет с костей
Акт IV, сцена 3.
Приход Флавия — самое тяжелое испытание для Тимона, ведь Тимон не выносит жалости.
Пришедших с мольбами о помощи сенаторов Флавий уверяет, что Тимону, по правде, нет до них дела:
Поверьте, говорить с ним безнадежно;
Так занят он собою, что ему
Противны все другие.
Акт V, сцена 1.
Сенаторы просят Тимона вновь стать собой и возвратиться с ними в Афины. Тимон отказывается. Заметьте, что он не совершает самоубийства. В последнем монологе Тимон велит сенаторам "сказать афинянам", что:
вечное жилище
Воздвиг себе Тимон на берегу,
Который каждый день прилив соленый,
Шумя и пенясь, кроет. Приходите
Туда, и пусть надгробный камень мой
Послужит прорицаньем вам. — Уста,
Излив всю горечь, смолкните навек.
Пускай чума исправит зло! Пусть люди
При жизни создают одни гробы
И смерти, как награды лучшей, ждут.
Затмись, о солнце, больше не свети,
Конец приходит моему пути.
Акт V, сцена 1.
Алкивиад говорит, что люди будут скорбеть о Тимоне несмотря на его запрет, что его будет оплакивать величественная природа, "соленый морской поток":
Хоть ты на скорбь людей смотрел с презреньем,
Пренебрегал потоком наших мыслей
И каплями скупыми слез людских,
Но мощный ум твой подсказал тебе,
Как вынудить Нептуна самого
Неутомимо на твоей могиле
Оплакивать прощенные проступки.
Акт V, сцена 4.
Так или иначе, но его могилу увидят и другие, не знавшие его люди, — увидят и прочтут эпитафию, в которой говорится, что Тимон не любил их.
Тимон много говорит с посетителями. Апемант — тень Тимона на протяжении всей пьесы. Вначале он испытывает щедрость Тимона. Он приходит на пир и говорит: "Но всех предупреждаю: / Сюда явился я для наблюдений" (1.2). Вознося благодарность за трапезой, он советует Тимону никому не доверять:
Я денег, боги, не люблю
