Orwell - D.J.Taylor
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если вы вырезаете все, что может их раздражать, это просто обоснованно усиливает их впечатление, что "Горизонт" и все, за что он выступает, - это "декадентство". В то время как если вы дадите им пинка под зад, они получат противоположное впечатление, даже если это означает, что это будет последняя копия "Горизонта", которую они когда-либо увидят.
Поздние письма агенту и издателю показывают остроумного оператора, хорошо разбирающегося в издательском процессе и мрачно относящегося к подозрениям, что он может получить худшую сделку.
Мир, по которому Оруэлл бродил в конце 1930-х - начале 1940-х годов, состоял из нескольких различных отсеков. Хотя некоторые из них были в значительной степени sui generis, другие могли перетекать друг в друга, иногда с неожиданными результатами. Хотя Оруэлл, похоже, предпочитал держать своих друзей в разных категориях, часто до такой степени, что один союзник едва ли знал о существовании другого, бывали моменты, когда эти разграничения приходилось ослаблять, и относительно высокопоставленный литературный деятель иногда оказывался за плечом с анархистским памфлетистом. Война неизбежно оказала решающее влияние на расширение и одновременное сокращение социального круга Оруэлла. Некоторые друзья были призваны в вооруженные силы, пропали на военных работах или оказались вовлечены в общее перемещение рабочей силы. Пробелы заполнили десятки новых знакомых - беженцы из Миттелевропы, работники телерадиовещания, встреченные в столовых Би-би-си, отбросы из Фицровии. Внепрофессиональная жизнь Оруэлла в 1940-е годы становится более полиглотской, более интернациональной, более мультикультурной. Если он встречался с великими литературными панандриями - Э. М. Форстером, Т. С. Элиотом, Ситвеллами, - то он также забредал на окраины литературной карты, которые ранее оставались незамеченными. Тем временем он, заимствуя выражение Энтони Пауэлла о различии между людьми, которые делают что-то и с которыми что-то делают, стал скорее агентом, чем пациентом. Как продюсер бесед на Би-би-си, а впоследствии литературный редактор, он имел покровительство, которым мог распоряжаться, маленький под-мир, в котором, пусть и неохотно, он был главным. Тоско Файвел вспоминал, как эта свита собиралась вокруг него в пабах - "мелкие литературные прихлебатели, с которыми, как мне казалось, он был слишком терпелив".
В центре вселенной Оруэлла находилась его ближайшая семья. Надеюсь, вы любите свою семью?" - сурово поучал он однажды Ричарда Риса, и кровные родственники продолжали присутствовать в его жизни. Его родители умерли, но Аврил, все еще жившая в Лондоне, когда война подошла к концу, играла определенную роль в его общественной жизни и обладала достаточной силой нападения, чтобы запомниться нескольким его друзьям: "Совсем не такая, как ожидалось, - сообщал Пауэлл Маггериджу; "очень пунктирная, двадцатилетняя, но когда-то довольно симпатичная". Оруэлл поддерживал отношения с Дейкинами и проявлял большой интерес к его племянницам, Джейн и Люси. Он оставался в хороших отношениях с О'Шонесси после смерти Эйлин, часто обращался к Гвен за медицинским советом и отмечал вторжение в жизнь семьи Жоржа Коппа, который в силу своего брака со сводной сестрой Гвен Дорин сам стал дальним родственником. В то же время, более концентрированный социальный мир, в котором функционировали Блэйры, уже давно перестал существовать. Дом Монтегю после смерти Иды в 1943 году был продан, а его содержимое рассеяно; внук миссис Мэй Стюарт помнил вереницу тачек, проезжавших по центральной улице. Маловероятно, что Оруэлл присутствовал при этом; как он сообщил Деннису Коллингсу в письме, написанном после войны, он "был совершенно лишен связи с Саутволдом с 1939 года". В том же письме отмечается его нежелание возвращаться в эти старые места: ему следовало бы съездить туда в начале года, "чтобы узнать о разных вещах", объяснял он, "но там так пустынно после смерти моих родителей и Эйлин, что мне не нравится возвращаться в места, где я уже бывал".
Если дружеские связи со староэтонцами носили скорее случайный, чем ассоциативный характер - хотя он продолжал видеться с Денисом Кинг-Фарлоу, - то большинство отношений, которые Оруэлл установил в более ранние периоды своей жизни, перешли в 1940-е годы. Он до последнего обменивался письмами с Брендой и писал Коллингсам на Дальний Восток с указанием разыскать его, если они окажутся в Англии. Литературные друзья, такие как Джек Коммон и Рейнер Хеппенстолл, были быстро введены в галерею, состоящую из коллег по Би-би-си, писателей, с которыми он познакомился во время работы в военное время, и - что является ключевым элементом при рассмотрении последующей жизни Оруэлла - людей, которых он знал или о которых слышал в Испании. Джек Брантвейт был приглашен погостить в Уоллингтоне (где он с удивлением обнаружил, что гости должны одеваться к ужину), а Пэдди Донован нанялся копать сад. Другие испанские ветераны смогли колонизировать сферы как его профессиональной, так и личной жизни: Хью Слейтер, например, будучи вытесненным из редакции "Остерли Парк", продолжал редактировать "Полемику", в которую Оруэлл написал несколько статей, и одновременно поддерживал длительные отношения с Инес Холден.
Поскольку он был литератором, большинство его дружеских связей обязательно были литературными. Но огромная сеть, которую он создал в 1940-е годы, имела много слоев. Она начиналась на самом верху с круга Горизонта и Коннолли - запись в дневнике Джанетты за январь 1941 года: "Встретил Сирила на Майорке [в кафе], но Оруэлл не пришел" - и чьи светские приемы он, иногда неохотно,
