Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если флот Трисоляриса поддерживал постоянное ускорение в последние пять лет, то сегодня он должен войти в область второго «снежного заноса».
Фицрой заранее прибыл в центр управления космическим телескопом «Хаббл II». Завидев его, Ринье рассмеялся.
– Генерал, вы мне напоминаете ребенка, который жаждет еще одного подарка вскоре после Рождества.
– Разве вы не говорили, что сегодня они войдут во второй «снежный занос»?
– Это так, но трисолярианский флот продвинулся только на 0,22 светового года. Они в четырех световых годах от нас. Свет, отраженный от их следов на «снегу», дойдет до Земли только через четыре года.
– Виноват, забыл, – смутился Фицрой. – Так не терпится снова их увидеть. На этот раз мы сможем измерить их скорость и ускорение в момент прохода через облако, а это очень важно.
– Мне очень жаль. Но мы за пределами светового конуса.
– Что это такое?
– Так физики называют фигуру, которую рисует свет, распространяясь вдоль оси времени. Наблюдатель снаружи конуса не может увидеть событие, происходящее внутри. Вот подумайте: информация о бог весть скольких важных событиях, происходящих во Вселенной, прямо сейчас летит нам навстречу со скоростью света. Какая-то информация провела в пути сотни лет или миллионы, но мы по-прежнему остаемся вне светового конуса этих событий.
– Судьба заключена внутри светового конуса…
Ринье подумал, а потом одобрительно кивнул:
– Отлично подмечено, генерал! Но софоны снаружи конуса могут следить за событиями, происходящими внутри.
– Значит, софоны изменили судьбу, – многозначительно сказал Фицрой и повернулся обратно к терминалу обработки изображений. Пять лет назад Харрис, молодой инженер, зарыдал при виде щетки. После этого он впал в такую глубокую депрессию, что не смог работать. Никто не знает, где он и что с ним теперь.
К счастью, таких, как он, было немного.
* * *
В последнее время стало быстро холодать. Выпал первый снег. Зелень постепенно исчезла, а на озере появился тонкий ледок. Природа утратила свою яркую раскраску, как цветная фотография, ставшая черно-белой. В этих краях тепло никогда не задерживалось надолго; сейчас же, когда жена и дочь покинули Ло Цзи, Сад Эдема и вовсе потерял для него свою привлекательность.
Зима была сезоном раздумий.
Когда Ло Цзи начал свои размышления, то с удивлением обнаружил, что его мозг уже какое-то время трудился над задачей. Он вспомнил совет, который ему давным-давно, еще в школе, дал учитель литературы: «На экзамене первым делом прочти последний вопрос – тему сочинения. Потом отвечай на вопросы с самого начала. Пока ты пишешь ответы, твое подсознание работает над сочинением, как параллельный процесс в компьютере». Теперь Ло Цзи понял, что его мозг приступил к решению проблемы, как только он стал Отвернувшимся, и никогда не прекращал этого занятия. Процесс проходил в подсознании, и Ло Цзи не отдавал себе в нем отчета.
Он быстро прошелся по цепочке уже готовых умозаключений.
Теперь он был убежден, что все началось со случайной встречи с Е Вэньцзе девять лет назад. Впоследствии он никому не рассказывал об этой встрече, опасаясь неприятностей на свою голову. После смерти Е Вэньцзе секрет был известен только ему и Трисолярису. В то время до Земли добрались лишь два софона, но Ло Цзи был убежден, что в тот вечер они крутились возле могилы Ян Дун и прислушивались к каждому слову. Вибрации их квантовой структуры мгновенно преодолевали четыре световых года; это значило, что Трисолярис тоже подслушивал.
Но что же сказала Е Вэньцзе?
Генеральный секретарь Сэй ошиблась в одном рассуждении: так и не развитая Ло Цзи теория космической социологии, скорее всего, была той причиной, по которой Трисолярис хотел его убить. Еще бы, ведь Сэй не знала, что теория была предложена Е Вэньцзе. Эта идея тогда показалась Ло Цзи всего лишь шансом совместить науку и развлечение. Он и сам подыскивал именно такой шанс. Тогда, еще до Трисолярианского кризиса, исследование космического общества стало бы сенсацией, которая привлекла бы внимание многочисленных журналистов.
Брошенное исследование само по себе не было важно. Важны были указания, которые ему дала Е Вэньцзе. Вокруг них-то и вращались постоянно мысли Ло Цзи.
Снова и снова он вспоминал ее слова:
«Предположим, несметное количество цивилизаций разбросано по Вселенной – столько же, сколько существует видимых звезд. Много, очень много. Математическая структура космической социологии намного очевиднее, чем структура социологии человеческой цивилизации.
Хаос и случайность влияют на устройство любого цивилизованного общества во Вселенной. Но расстояние ослабляет их влияние. Поэтому такие удаленные цивилизации можно рассматривать как точки отсчета, к которым относительно просто применить математические методы.
Первая аксиома: выживание является основной потребностью цивилизации. Вторая аксиома: цивилизация непрерывно растет и расширяется, но объем вещества во Вселенной остается неизменным.
И еще: чтобы из этих двух аксиом вывести базовую модель космической социологии, вам потребуются две важные концепции: цепочки подозрений и технологический взрыв… Впрочем, можете забыть все, что я сказала. В любом случае, я сделала то, что должна была сделать».
Ло Цзи многократно возвращался к этим высказываниям, разбирая каждое предложение и взвешивая каждое слово. Он нанизывал слова, как четки нанизывают на нить, и, подобно благочестивому монаху, перебирал их, рассыпал, перемешивал и нанизывал снова в другом порядке, до тех пор, пока они совсем не истерлись.
Он старался изо всех сил, но не мог найти ответа. Не мог найти причины, почему он стал единственным человеком на Земле, которого Трисолярис хочет убить.
Он бесцельно бродил вокруг, подолгу размышляя над проблемой. Ходил вдоль безжизненного берега озера; прогуливался в сильный ветер, когда становилось еще холоднее, зачастую обходя все озеро и не замечая того. Два раза он даже дошел до подножия заснеженной горы; голые камни, похожие на лунный ландшафт, были заметены снегом и сливались со снежной шапкой наверху. Только тогда, впервые за все время, в его мысли вмешались воспоминания: посреди безбрежной белизны картины, нарисованной самой природой, вдруг возникли глаза Чжуан Янь. Но он уже научился обуздывать свои чувства и становиться машиной для раздумий.
Месяц прошел незаметно, наступила настоящая зима. Но Ло Цзи продолжал размышлять на природе, оттачивая свой разум холодом.
К этому времени большинство четок-слов совсем истерлись, за исключением восемнадцати. Эти, казалось, становились тем новее, чем больше он их перебирал, и теперь испускали мягкое сияние:
Выживание является основной потребностью цивилизации.
Цивилизация постоянно растет и расширяется, но общее количество вещества во Вселенной
