Князь Света (сборник) - Роджер Желязны

«Нет» и «нет».

— У каждого из вас по десять камней одинакового размера и веса. Право первого броска дается, естественно, тому, кто принял вызов: Хасану.

Оба мы кивнули.

— Тогда приступайте.

Он отошел назад, и теперь нас разделяло только пятьдесят метров пространства. Мы оба встали боком, чтобы представлять собой наименее уязвимую цель. Хасан выбрал первый камень для пращи.

Я видел, как он стремительно раскрутил ее за собой и неожиданно выбросил вперед руку.

За спиной у меня грохотнуло.

Только и всего.

Он промахнулся.

Я положил камень в свою пращу, отвел назад и раскрутил. Засвистел рассекаемый воздух.

Затем всей силой правой своей руки я метнул снаряд. Он оцарапал левое его плечо, едва коснувшись. Практически зацепил только одежду.

Прежде чем упасть, камень за спиной Хасана срикошетил от дерева в дерево. А затем стало тихо. Птицы прекратили свой утренний концерт.

— Джентльмены, — сказал Дос Сантос, — каждый из вас использовал по одному шансу для решения вашего конфликта. Можно сказать, что вы не уронили своей чести перед лицом друг друга, дали выход своему гневу и теперь удовлетворены. Не хотите ли вы прекратить дуэль?

— Нет, — сказал я.

Хасан потер плечо и покачал головой.

Он положил второй камень в пращу, быстро раскрутил его и мощно метнул в меня.

Прямо между бедром и грудной клеткой — вот куда он попал.

Я упал, и в глазах у меня потемнело.

Через мгновение все снова прояснилось, но меня скорчило, и тысяча зубов терзала мой бок, не давая встать.

Ко мне уже бежали, все сразу, но Фил махал им, чтобы они вернулись.

Хасан не сходил со своего места. Приблизился Дос Сантос.

— Ну как? — тихо спросил Фил. — Ты можешь подняться?

— Угу. Мне нужна минута, чтобы отдышаться и преодолеть боль, и я встану.

— Как обстоят дела? — спросил Дос Сантос. Фил объяснил.

Я прижал руку к боку и медленно поднялся.

Парочка дюймов ниже или выше, и была бы сломана какая-нибудь из костей. А так просто будто огнем обожгло.

Я потер бок, сделал несколько круговых движений правой рукой, чтобы проверить работу мышц с этой стороны тела. Все о'кей.

Затем я поднял пращу и положил в нее камень.

На сей раз попаду. Я это чувствовал. Камень описал в воздухе круг, второй, третий и вылетел.

Хасан упал навзничь, хватаясь за левое бедро.

Дос Сантос пошел к нему. Они поговорили.

Халат, что был на Хасане, смягчил удар, частично погасив его силу. Нога не была сломана. Как только Хасан сможет встать, он продолжит дуэль.

Минут пять он массировал ногу, а затем поднялся. За это время острое жжение в моем боку превратилось в тупую пульсирующую боль.

Хасан выбрал третий камень. Он укладывал его медленно и тщательно. Он готовил мне ответ.

Затем он стал раскручивать пращу…

У меня же в этот миг возникло чувство — и оно крепло, — что мне следует отклониться чуть вправо. Так я и сделал.

Он повертел и бросил.

Камень содрал грибок с моей щеки и разорвал мне левое ухо. Щека моя стала вдруг мокрой.

Эллен коротко вскрикнула. Еще бы чуть правее, и я бы ее уже не услышал.

Теперь была моя очередь.

В камне этом, гладком и сером, казалось, притаилась сама смерть. Он словно говорил: «А вот и я».

Это было одно из тех маленьких, данных мне про запас предощущений, к которым я испытывал большой пиетет.

Я стер кровь со щеки. Уложил в пращу камень.

Когда я поднял руку, ею правила смерть. Хасан тоже это почувствовал, потому что он вздрогнул. Это было видно и отсюда.

— Оставаться на местах, бросайте оружие! — раздался голос.

Сказано было по-гречески, но, за исключением Фила, Хасана и меня, никто этого наверняка не понял. Разве что Дос Сантос или Красный Парик. До сих пор не знаю.

Однако все мы поняли, что такое автомат в руках у этого человека, а также мечи, дубинки и ножи у примерно трех дюжин людей, или полулюдей, стоявших за ним. Куреты.

Куреты — это плохо. Они никогда не упустят своей доли свежатинки. Обычно печеной. Но бывает, что и жареной. Или вареной, или сырой…

Огнестрельное оружие, кажется, было только у говорившего. А у меня над плечом крутилась добрая порция смерти. Так что я решил сделать ему подарок.

Я отправил порцию смерти по этому адресу, и ему разнесло голову.

— Бейте их! — крикнул я, что мы и начали делать.

Джордж и Диана первыми открыли огонь. Затем Фил подхватил ручной пулемет. Дос Сантос бежал к своему рюкзаку. Эллен тоже не отставала.

Хасан не нуждался в моем приказе убивать. Единственным нашим с ним оружием были пращи. От куретов нас отделяло меньше наших пятидесяти метров, и они были все в куче. Еще до того как они бросились к нам, Хасан метко посланными камнями уложил двоих. А я еще одного.

Затем они были уже на середине поляны, крича на бегу и спотыкаясь о своих убитых и раненых.

Как я говорил, не все они были людьми: там был один высокий и тонкий с трехфутовыми крыльями в язвах, там была парочка микроцефалов, таких волосатых, что они казались безголовыми, там был один субъект, скорее всего представлявший собой двух сросшихся близнецов, затем несколько стеатопигов и три огромные неуклюжие твари, которые продолжали наступать, несмотря на пулевые отверстия в груди и животе; у одного из этих последних руки были дюймов двадцати в длину и фут в ширину, другой же, наверно, страдал чем-то вроде слоновой болезни. Что до остальных, то у некоторых были относительно нормальные пропорции, но вид у них был грязный и крайне запущенный, и, в рогожках или без оных, все они были небриты и к тому же прескверно пахли.

Я запустил еще один камень, но уже не имел возможности увидеть, в кого он попал, так как они навалились на меня.

Я замолотил ногами, кулаками, локтями — не очень-то церемонясь.

Пулемет перестал стрелять, замолк. Время от времени его надо перезаряжать, а случается, что его и заклинит.

Боль в боку куда как мешала. И все же мне удалось вырубить трех из них, прежде чем что-то огромное и тупое садануло меня сбоку по голове, и я упал как подкошенный.

Возвращаясь в эту жаркую духоту… Возвращаясь в эту жаркую духоту, где разит конюшней…

Возвращаясь в эту жаркую духоту и тьму, где разит конюшней…

Не очень-то она способствует миролюбивым мыслям, хорошему пищеварению или возобновлению деятельности органов чувств при ровном попутном ветре.

Там стояла вонь и было чертовски жарко, и меня вовсе не тянуло получше осмотреть грязный пол — хотя для этого я занимал очень удобную позицию.

Я застонал, пересчитал все свои кости и сел.