Сто тысяч миль (СИ) - Sabrielle

— Я понял. Без проблем.

Для человека, очнувшегося после безнадёжных ранений, полёта на орбиту и клинической смерти, я чувствовал себя на удивление прекрасно. Даже, наверное, лучше, чем до всего этого. Готов был хоть сейчас снова биться или нестись сквозь леса долгие мили. Каждая клеточка резонировала жизненной силой. Голова шла кругом разве что аллегорически — когда я разглядывал великолепно лаконичные в своей технологичности коридоры орбитальной станции. Кларк быстро шла на полшага впереди меня, сосредоточенная и напряжённая. Вовремя подносила свой пропуск ко всем датчикам и иногда останавливалась только на краткий миг для того, чтобы приложить руку к сканеру при переходе между разными блоками. Я едва не сворачивал шею, разглядывая оживающие картинками и сообщениями панели на стене от одного только нашего приближения. Начинал понимать, что чувствовала Кларк, оказавшись на Земле. Смятение. Растерянность. Беспомощность. Без неё я бы потерялся здесь в два счёта. Как можно было вообще тут ориентироваться, когда каждый следующий коридор — полная копия предыдущего? Хотя, наверное, она в своё время то же самое думала про бескрайние леса.

В командном пункте было шумно. Во вместительном зале почти все пространство заполнили экраны, панели и их элементы управления. Небесные расселись группами, по экранам бегали строки текста, на некоторые вывели, похоже, виртуальную схему сектора. Рядом выводилась информация со всевозможных датчиков в реальном времени. На наше появление почти никто не обратил внимания: всех поглотили бесконечный код и нетривиальная задача. Мрачные выражения их лиц не обнадёживали. Периодические тихие переругивания не внушали оптимизм.

Дюжина более взрослых ковчеговцев расположилась в самом центре. Они полукругом обступили сидящего в кресле серьёзного мужчину с редкой проседью в тёмных волосах. Его тёмно-синий комбинезон сразу привлекал внимание своим насыщенным цветом. Семь значков на груди в виде золотистых нашивок. Определённо, Канцлер. Ещё девятеро были в голубой форме, оттенком ближе к цвету неба. Советники? Шесть значков я мог трактовать только так. Двое удостоились только разных оттенков серого, с одним и двумя значками соответственно. Завидев наше приближение, Кейн встал, выровнявшись по-военному строго.

— Офицер Рейес сообщила, что вы пришли в себя. Рад видеть вас в добром здравии, командир Блейк.

— Господин канцлер, — я максимально учтиво качнул головой. Пожал протянутую им руку. — Спешу выразить признательность за спасение моей жизни. Я у вас в долгу.

— Пожалуй, что так. Только не у меня, — он слегка улыбнулся, но эта улыбка не коснулась глаз. Выглядела скорее механической. — А у неё. Знакомьтесь, советница Эбигейл, глава медицинского отделения и ваш лечащий врач, лучший из всех, кого мог предложить «Ковчег».

Кларк тяжело вздохнула, когда её мать сделала шаг вперёд после представления Канцлера. Видимо, прежде вмешиваться в беседу той не позволял Протокол. Теперь же советница смерила меня суровым взглядом, будто пыталась рассмотреть насквозь. Может, я бы поёжился от её цепкого взгляда, но уже удостаивался такого от её дочери сотни раз и даже привык. Теперь он провоцировал только лёгкую усмешку, с какой я встречал всё хорошо знакомое и родное. Нужно было добавить только капельку учтивости и очерования.

— Здравствуйте. Рад знакомству, советница.

— Рада видеть вас в добром здравии, — кивнула та, ничуть не смягчаясь.

— Я очень благодарен вам за всё, что вы сделали, — поспешил уверить её я.

— Без проблем. Надеюсь, моя дочь не пожалеет, что так за вас просила.

— Это была сделка?

— Это было одолжение, — отрезала она так, что стало очевидно: одолжение это было сделано не Кларк, а мне.

— Мама! — недовольно бросила Небесная. — Оставь это. Прошу.

— Командир Блейк, офицер Гриффин уже успела всё вам разъяснить? — встрял в беседу канцлер.

Игнорировать его было бы невежливо, потому я кивнул.

— Я был бы рад, если бы мы смогли обсудить всё в менее напряжённой обстановке.

— Сэр! Извините, сэр, — заголосил один из ребят за компьютерными панелями. — У нас входящий вызов с главного компьютера, господин канцлер!

— Прошу прощения за этот балаган. Мы непременно обстоятельно побеседуем, как только разберёмся с этим. Обязательно разберёмся, — отозвался Кейн и повернулся к большому экрану в дальней части комнаты. — Выводите видео на главную панель, офицер Мёрфи.

Несколько секунд та горела чёрным, а затем ожила. На экране появился мужчина с аккуратно подстриженной бородой в костюме советника — таком же ярко-голубом, как у Эбигейл и ещё восьмерых. Расположив локти на подлокотниках кресла, он сложил пальцы домиком, взирая на канцлера и всю его свиту со мстительным превосходством. Голова едва не закружилась от внезапного чувства дежавю. Уэллс был почти копией отца.

— Так и думал, что увижу именно тебя, Телониус. Как ты смеешь марать собой почётную форму советника? Ты достоин только тюремной робы.

— В твоём голосе звучит отчаяние приговорённого к скорой смерти, Маркус, — мстительно усмехнулся тот.

— Маркус? Так это личное? — сощурился канцлер, поморщившись от фамильярного обращения. — Тогда к чему впутывать в это всех остальных? Давай разберёмся один на один.

— Я бы рад, но ваша карантинная зона не оставляет альтернатив.

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты и твои верные советники за всё ответили, разумеется.

— За Уэллса?

— Не смей впутывать его, Маркус. Даже имя его не смей произносить! — голос советника заклокотал от гнева.

— А зачем тогда впутывать в это офицеров и кадетов? Они только вернулись с Земли и ничего плохого тебе не сделали. Твой сын погиб ради них. Неужели хочешь, чтобы его жертва была напрасной?

Советник скривился, будто разочаровался предсказуемостью выпада.

— Разве я сказал, что хочу их убить? Это вас, коллеги, уже ничего не спасёт. Вы жили по Протоколу. Вы делали ради него страшные вещи и охотно бы целовали поступь проклятого канцлера, будь это вписано в один из пунктов. И только из-за вас я всё это затеял.

— Думаешь, наша смерть что-то изменит? — Кейн сурово прищурился. — Протокол был до нас. Протокол останется и после.

— В Совет придут новые люди. С новыми идеями. Готовые к реформам, которых вы боитесь, как огня.

— А как быть с нашим гостем? Мы вернулись только для того, чтобы спасти ему жизнь, Телониус. Только для этого. Он невероятно важная фигура там, внизу, и покинуть карантин без последствий он не может. Твой маленький акт терроризма — ладно. Мы просто винтики этой огромной системы. Но неужели ты готов лишить всех здесь шанса на лучшие условия на Земле? Добиться этого можно только благодаря ему.

— Как ты верно заметил, Маркус, люди уходят, а общества остаются. Новые договоры — вопрос только времени и количества приложенных усилий. А эти дикари заслуживают только самого худшего. Скольких из наших кадетов и офицеров они прикончили? А вы спасаете их. Идиоты.

— Если бы вы удосужились предупредить нас, что в бункере остались выжившие, всё было бы совсем не так! — вдруг воскликнула Кларк, одаривая Советника испепеляющим взглядом. — Вы ничерта не знаете, а уже выносите приговоры. Люди Беллами не убили, не покалечили ни одного из нас. Многие из них защищали Уэллса ценой своей жизни!

— Офицер Гриффин! — строго бросил канцлер. — Не лезьте не в своё дело или ждите за дверью.

— Простите меня, господин канцлер, — сквозь зубы процедила она.

— Всё такая же лицемерно послушная, а, Кларк? — сморщился в отвращении мерзкий шантажист. — Тогда давай проверим твою преданность Протоколу на прочность в деле. Я уже успел ознакомиться с вашими исследованиями в бортовом журнале лаборатории. Как оказалось, всем чернокровым карантин уже не нужен. Вы безопасны для населения станции. И я не хочу, чтобы жертва моего сына была напрасной. Он пал героем. Поэтому я готов позволить вам, кадеты и офицеры первой экспедиции, перейти в десятый сектор через буферную зону.