Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{03239}

674. A. H. ПЛЕЩЕЕВУ 3 сентября 1889 г. Сумы. 3 сентября 89, Лука. Сим извещаю Вас, милый Алексей Николаевич, что сегодня в 4 часа ночи при 2 градусах тепла, при небе, густо покрытом облаками, я выезжаю на товарно-каторжном поезде в Москву. Предвкушая эту интересную поездку, заранее щелкаю зубами и дрожу всем телом. Адрес у меня остается прошлогодний, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Сегодня я написал Анне Михайловне, что рассказ для "Сев(ерного) вестника" уже готов, и просил у нее позволения подержать его у себя дома и не высылать ей до следующей книжки. Я хочу кое-что пошлифовать и полакировать, а главное, подумать над ним. Ничего подобного отродясь я не писал, мотивы совершенно для меня новые, и я боюсь, как бы не подкузьмила меня моя неопытность. Вернее, боюсь написать глупость. Линтваревы все кланяются Вам. Жоржик не имеет определенных планов и, по всей вероятности, останется на зиму дома. В этом юноше я могу понять только то, что он, несомненно, любит музыку, несомненно, талантлив и хороший, добрый человек. В остальном же прочем я его не понимаю. На что он употребит свою энергию и любовь, неизвестно. Быть может, истратит всё на порывы, на отдельные вспышки и этим ограничится. Смагины в этом году не были на Луке. Вчера приехала Вата с мамашей. Замуж она еще не вышла, но рассчитывает скоро выйти и уже выставляет свой живот далеко вперед, точно репетирует беременность. Что Вы сделали для сцены? Хотел я почитать про Галеви, но не собрал "Русских ведомостей". В Москве ожидают меня заседания Комитета. Горева и Абрамова долго не продержатся, но тем не менее, однако, успеют дать Обществу заработать тысячи две-три. Мне симпатичен Боборыкин, и будет жаль, если он очутится в положении курицы, попавшей во щи. Труппа у него жиденькая, набранная, если можно так выразиться, из элементов случайных. Мечтает он о классическом репертуаре - это хорошо, но что труппа его

{03240}

из классических вещей будет делать чёрт знает что - это очень скверно. Кланяюсь всем Вашим, а Вас крепко обнимаю и целую. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. Жоржик скоро будет писать Вам.

675. Ф. А. КУМАНИНУ 5 сентября 1889 г. Москва. 5 сентябрь. Многоуважаемый Федор Александрович, простите, что запаздываю ответом на Ваше письмо. Приехал я в Москву только сегодня. Мое "Предложение" было уже напечатано в "Новом времени" 4732, куда я обещал его еще в прошлом году. Что касается напечатания этой пьесы в "Артисте", то оно едва ли возможно. Не в моей власти разрешать печатать то, что уже было однажды напечатано в газете и за что мною уже получены деньги. Неловко. Если, конечно, Суворин разрешит перепечатать с соответственным примечанием, что эта-де пьеса была раньше помещена в "Новом времени", то я ничего не буду иметь против. Из всех немногочисленных пьес моих можно напечатать только одну, а именно "Лебединую песню (Калхас)", драматическ(ий) этюд в одном действии, который шел когда-то у Корша и, кажется, пойдет в Малом театре. Пьеса эта была раньше напечатана в "Сезоне" Кичеева, но не целиком, а в сильно сокращенном виде; в "Сезон" я дал только часть первого монолога. Эту "Лебединую песню" можно достать у Рассохина. Есть она и у меня, буде пожелаете. Сегодня я получил письмо от В. С. Лихачева, автора "В родственных объятиях" и переводчика "Тартюфа". Он мне пишет: "Сегодня я вычитал в газете объявление об издаваемом в Москве журнале "Артист", а у меня как раз готова оригинальная пятиактная драма". Далее он, Лихачев, поручает мне узнать у Вас об условиях

{03241}

и проч. Если Вы не прочь напечатать у себя его пьесу, то благоволите меня уведомить возможно подробнее: я напишу ему. А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть уважающим А. Чехов.

676. В. С. ЛИХАЧЕВУ 5 сентября 1889 г. Москва. 5 сентябрь. Добрейший коллега Владимир Сергеевич! Сегодня я вернулся в Москву и через 1/2 часа по прибытии получил Ваше письмо. О существовании "Артиста", подобно Вам, я узнал тоже из газет. Как-то зимою виделся я с его издателем Куманиным, был у нас разговор о журнале, просил он, Куманин, у меня пьесу, но что это за журнал, и зачем он издается, и как его будут звать, я не знал. И теперь почти ничего не знаю. Кстати, я нашел у себя на столе письмо этого Куманина. Отвечая ему, я писал, между прочим, о Вас и о Вашей пьесе и попросил его, чтобы он ответил мне возможно скорее и возможно подробнее. Его ответ я сообщу Вам своевременно. Если Вы не прочь верить в предчувствия, то могу Вам сказать еще больше: я предчувствую, что этот Куманин на днях будет у меня. Если предчувствие не обманет, то разговор мой с ним я сообщу Вам письменно тотчас же. А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего. Душевно Вас уважающий Ваш сват (по Академии) А. Чехов. "Иванова" я отдельно не издавал. Получил из "Сев(ерного) вестн(ика)" сто экземпляров, но они разлетелись у меня быстро, как дым.

{03242}

677. А. А. МАЙКОВУ 5 сентября 1889 г. Москва. 5 сентябрь 89 г. Многоуважаемый Аполлон Александрович! Сегодня я вернулся в Москву, о чем имею честь известить Вас на случай, если Вам угодно будет созвать Комитет. Адрес прежний, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева. С истинным почтением имею честь быть уважающий А. Чехов.

678. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 6 сентября 1889 г. Москва. 6 сентябрь. Здравствуйте, уважаемый и добрейший доктор! Наконец мы доехали до Москвы. Доехали благополучно и без всяких приключений. Закусывать начали в Ворожбе и кончили под Москвой. Цыплята распространяли зловоние. Маша во всю дорогу делала вид, что незнакома со мной и с Семашко, так как с нами в одном вагоне ехал проф(ессор) Стороженко, ее бывший лектор и экзаменатор. Чтобы наказать такую мелочность, я громко рассказывал о том, как я служил поваром у графини Келлер и какие у меня были добрые господа; прежде чем выпить, я всякий раз кланялся матери и желал ей поскорее найти в Москве хорошее место. Семашко изображал камердинера. В Москве холодно, в комнатах не прибрано, мебель тусклая. Вся душа моя на Луке. Хочется сказать Вам тысячи теплых слов. Если бы было принято молитвословить святых жен и дев раньше, чем ангелы небесные уносят их души в рай, то я давно бы написал Вам и Вашим сестрам акафист и читал бы его ежедневно с коленопреклонением, но так как это не принято, то я ограничиваюсь только тем, что зажигаю в своем сердце в честь Вашу неугасимую лампаду и прошу верить в искренность и постоянство моих чувств. Само собою

{03243}

разумеется, что среди этих чувств самое видное место занимает благодарность. Кланяйтесь, пожалуйста, всем Вашим, не минуя никого, ни Григория Алекс(андровича), ни Домнушки, ни Ульяши. Надеюсь, что Егор Михайлович уже перестал заниматься свинством, т. е., иначе говоря, уже не возится со своей свинкой. Александре Васильевне передайте, что она поступила несправедливо, не взяв с меня ничего за маленький флигель. Брали с Деконора, берете с Артеменко, а ведь я, надеюсь, ничем не хуже их. Вчера в день приезда у меня уже были гости. Семейство мое шлет всем Вам сердечный привет. Семашко тоже. Когда я рассказывал Ивану о том, как Валентина Николаевна увязывала мой багаж, то он минуту подумал, почесал у себя за ухом и глубоко вздохнул. А багаж в самом деле был увязан так художественно, что мне не хотелось развязывать. Хладнокровна ли Наталия Михайловна? Ну, да хранит Вас создатель. Душевно преданный А. Чехов. Посылаю Вам свою erysipelas.

679. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 7 сентября 1889 г. Москва. 7 сентябрь. Ваша телеграмма застала меня врасплох, уважаемая Анна Михайловна. Послав Вам письмо, я успокоился и, занявшись обработкой своей вещи, исковеркал ее вдоль и поперек и выбросил кусок середины и весь конец, решив заменить их новыми. Что же мне теперь делать? Не могу я послать Вам того, что кажется мне недоделанным и не нравится. Вещь сама по себе, по своей натуре, скучновата, а если не заняться ею внимательно, то может получиться, как выражаются французы, чёрт знает что. Возможна только одна комбинация, очень неудобная для меня и для редакции и которою можно воспользоваться

{03244}

только в случае крайней нужды. Я разделю свой рассказ на две равных доли: одну половину поспешу приготовить к 12-15 сентября для октябрьской книжки, а другую вышлю для ноябрьской. В рассказе 3- 4 листа, и делить его можно. Если согласны на такую комбинацию, то дайте мне знать. Сюжет рассказа новый: житие одного старого профессора, тайного советника. Очень трудно писать. То и дело приходится переделывать целые страницы, так как весь рассказ испорчен тем отвратительным настроением, от которого я не мог отделаться во всё лето. Вероятно, он не понравится, но что шуму наделает и что "Русская мысль" его обругает, я в этом убежден. Что Короленко? Простите бога ради, что я причинил Вам столько хлопот. В другой раз буду исправнее. Поклонитесь Марии Дмитриевне и Алексею Николаевичу. Моя фамилия благодарит Вас за поклон (в телеграмме) и шлет Вам самый сердечный привет. Душевно преданный А. Чехов.