Роза Мира (книги 1-12) - Даниил Андреев

Уже давнею подсчитывается, какие суммы могла бы высвободить всеобщая демилитаризация. Мы не знаем, когда и в какой обстановке она произойдет, и поэтому точные подсчеты в этой области строятся на песке. Однако похоже на то, что общая сумма будет не очень далека от триллиона долларов; так или иначе, она будет невообразимо велика. Именно эта сумма и даст возможность проведения великих реформ.

В первый период правления Розы Мира национальные, местные особенности политических установлений, традиционных общественных институтов разных стран еще сохранятся, изменяясь постепенно, и не извне, а изнутри, пока универсальное государство не утратит специфических черт бюрократизма. Вообще приход Розы Мира не предполагает немедленного пересмотра конституций государств-членов, исключая того единственного пункта, который должен быть изменен или дополнен в том смысле, чтобы оговорить признание самой Розы Мира как инстанции, ограничивающей государственный суверенитет. В дальнейшем возможны и даже неизбежны перемены во многих статьях, но сначала они будут отличаться, мне кажется, скорее техническим, чем принципиальным характером. Во всяком случае население каждой страны само определит свободным волеизъявлением, подлежит ли его политическое устройство немедленным и коренным преобразованиям или оно должно быть в основном сохранено. Могут найтись, например, даже такие страны, где приверженность к традиционному монархическому устройству окажется устойчивой и прочной. Разве так трудно представить, что консерватизм этого рода обнаружится в Англии или Японии? Разумеется, в подобных случаях монархический принцип должен быть сохранен. Когда же само современное понятие государства начнет отмирать, превращаясь в понятие хозяйственно-планирующего механизма по преимуществу, носитель короны останется духовным главой пли живым олицетворением славного прошлого своего народа и его традиций.

То же самое относится и к социально-экономической структуре отдельных стран. Впоследствии, когда обитая социализация постепенно втянет в свой процесс все народы и материальные уровни различных стран сравняются, начнут уравниваться и их социально-экономические структуры. К тому времени большинство предприятий, промышленных, сельскохозяйственных и торговых, уже будут переданы в руки общественных ассоциаций, причем каждая из них станет автономным коллективом, юридическим лицеям, пользующимся всеми доходами со своего предприятия, исключая суммы, отчисляемые государству. Государство будет финансировать создание новых ассоциаций, исходя из учета материальных потребностей общества, и обеспечивать их на основе долгосрочных ссуд необходимым оборудованием. Реорганизация частных предприятий в такие ассоциации будет стимулироваться. Вероятно, взимание средств с населения тогда примет форму, напоминающую современный всеобщий подоходный налог, но более совершенную. Но для того, чтобы принцип ассоциаций мог стать прочным базисом финансовой системы универсального государства, должно протечь, разумеется, немало времени.

Что касается политических партий, то они будут функционировать, как и раньше. Единственным препятствием для них может быть только одно: их агрессивно-национальный, агрессивно-классовый или агрессивно-религиозный характер. Квалифицировать ту или иную партию как агрессивную имеют право только инстанции самой Розы Мира. Впрочем, полного запрета на такие партии не будет накладываться даже на первом, сравнительно строгом этапе; но права на устную и письменную пропаганду своих взглядов они будут лишены. Слишком страшно то, что сулит человечеству их власть, хотя бы их адепты и не понимали до конца всей глубины этого ужаса. Впоследствии, в осуществление максимальной свободы, из-под запрета и контроля будут освобождены даже они. Но это допустимо, мне думается, не раньше второго этапа, когда стадия общего культурного развития будет сама служить гарантией против возобладания агрессивных или сепаратистских идей.

На протяжении первого этапа должен быть достигнут всеобщий материальный достаток. В деятельности Розы Мира будет и нечто, совпадающее даже с коммунистической мечтой. Любой из граждан, независимо от нации, местожительства, рода занятий, должен быть обеспечен так, чтобы полностью были удовлетворены основные его потребности: в пище, в одежде, в жилище, в подходящей к его характеру и навыкам работе, в отдыхе, в досуге, в лечении, в элементарных житейских удобствах, в повышении образования, в приобщении искусствам и наукам, в религиозных действиях. Те гигантские суммы, которые в капиталистических обществах до сих пор идут на безграничное расширение производства, вызывая в итоге перепроизводство и безработицу, кризисы, будут вкладываться в начинания, никакой прибыли не приносящие и никакой экономической цепной реакции за собой, таким образом, не влекущие. Я имею в виду строительные и культурные мероприятия всемирного размаха. Кадры мировой рабочей силы придется перераспределить так, чтобы, с одной стороны, покончить с безработицей, а с другой – приступить к прогрессивному сокращению рабочего дня. Дальнейший рост техники и производительных сил доведет это сокращение рабочего дня до немногих часов. Органы здравоохранения и социального обеспечения распространят сеть своих лечебных и оздоровительных заведений на самые глухие уголки земного шара, охватывая все слои общества, в том числе и крестьянство, доныне почти не пользовавшееся фактически этими правами. Стоит ли говорить здесь о более частных достижениях в этой области, например, о том, что всемирный размах санитарно-гигиенических предприятий позволит устранить вредителей и паразитов? Или о том, что достижения медицины сведут к нулю многие из заболеваний, терзающих человечество в наши дни?

Предрешать чисто экономический аспект этих реформ – не мое дело. Я бы даже сказал, что это – не дело моего поколения, какой экономической проницательностью ни обладали бы некоторые его представители. Регламентировать на десятилетия вперед такие частности значило бы предаваться ненужному и даже вредному прожектерству. Придет время, и авторитетная инстанция разработает и, со всеобщего одобрения, приступит к практике всемирной экономической реконструкции.

Впрочем, как раз некоторые частности представить себе не стоит большого труда. Например, легко вообразить, или, правильнее – сообразить, что в первые же годы создастся повсеместно очень мощная промышленность строительных материалов: база мирового строительства. Позднее это строительство, и в первую очередь жилищное, развернется во всю ширь. Оно охватит все страны, чтобы в ближайшее за тем десятилетие трущобы, лачуги, хибары отсталых народностей или набитые до отказа беднотой громады в городах отошли в область печальных воспоминаний. Они уступят место жилищам разного типа в зависимости от климата, от потребностей и вкусов, от бытовых традиций, от национальных стилей – начиная от коттеджей и бунгало и кончая, может быть, даже высотными зданиями, – но все эти жилища в равной мере будут отвечать потребностям живущих.

Перспективное мышление подводит к выводу, что задачу превращения планеты в сад рационально начинать с районов, еще не заселенных. А это связывается с воплощением старинных мечтаний об освоении великих пустынь – Сахары, Гоби, Калахари, внутренних областей Аравии и Австралии. Их обводнение и озеленение превратятся в первые опыты комплексного, всестороннего преобразования огромных площадей земной поверхности в художественно совершенный ландшафт. Начнутся работы по утеплению полярных областей и зон вечной мерзлоты: освоение атомной энергии, кажется, уже создает необходимые для этого технические предпосылки. В тропическом поясе развернутся широчайшие работы по расчистке лесов Конго, Нигера, Амазонки, Ориноко и по превращению их в высококультурные области. Из стран, страдающих от перенаселенности, организуется эмиграция трудового населения в районы, соответствующие его климатическим и культурно-бытовым навыкам. Добровольные переселенцы, пользуясь развитой техникой и обеспеченные всеми необходимыми жизненными средствами, приступят к превращению этих районов в высокопродуктивные сельскохозяйственные площади. Для облегчения экономических связей, для вовлечения отсталых участков во всемирный товарооборот и культурный обмен, сотни миллиардов вкладываются в развитие международного транспорта и средств связи. К тому времени преимущества пассажирской авиации перед наземными средствами сообщения станут еще заметнее, чем теперь. Однако рельсовый транспорт, во всяком случае какие-то его разновидности, долгое время еще будет оставаться наиболее массовым, демократическим средством сообщения; сохранит он за собой преобладание и в качестве грузового транспорта на большие расстояния. Меридиональные и широтные трансконтинентальные магистралей перевяжут материки вдоль и поперек, подобно тому, как в магазинах перевязывают, упаковывают приобретенный покупателем абажур. Я отлично понимаю, что направление этих линий определится в свое время на основании развития тех культурно-экономических связей, которые сейчас можно предучесть лишь с ошибками и большими пробелами. Но я почему-то до сих пор, раздумывая над картой мира, люблю испытывать чисто детское удовольствие, когда прикидываю возможное направление этих трасс. Мне приятно думать, например, что намеченная еще в прошлом столетии магистраль Кейптаун – Каир завершится, наконец, постройкой и будет продолжена через Кавказ до Петрограда, а другая, начавшись от того же Кейптауна, пересечет всю Западную Африку и по двум подводным туннелям – под Гибралтаром и Ла-маншем – достигнет Лондона. Мое воображение радуется при мысли о магистрали Эфиопия – озеро Чад – Сенегамбия и еще больше – об огромнейшем афро-азийском железном пути от Сайгона через Калькутту, Багдад и Каир до Касабланки. Мне кажется, что давно напрашивается сама собой и, конечно, будет построена трансъевразийская магистраль, которая свяжет страны Южной Европы со Средней Азией, в Алма-Ате соединившись с дорогой, пересекающей Тянь-Шань и Синь-Цзян и достигающей Пекина. Мне грустно при мысли, что я не доживу до постройки великого пути из Москвы через Ташкент и Кабул до благословенного Дели и что только мои правнуки или праправнуки проедутся на экспрессе Мадрас – Лхасса – Иркутск – Норильск. Я ищу некоторого утешения в мысли, что полярная магистраль в Сибири будет закончена быстрее, связавшись через Воркуту с Центральною Европой, а через туннель под Беринговым проливом – с железнодорожной сетью Америки.