Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

– Господа, – задумчиво произнес император, – сама идея присоединения к вашему союзу мне нравится. Конечно, трудно так сразу менять внешнеполитический курс, но если жизнь заставляет это сделать…

Так же нелегко будет и вам, месье Маршан, переменить настроение в вашей стране, которая всегда с большой симпатией относилась к России и с явной антипатией к Австро-Венгрии. Мы, помнится, даже с вами воевали в 1859 году. И у нас хорошо помнят поражения, которые потерпела Австро-Венгрия при Мадженте и Сольферино. Впрочем, и с нашей недавней союзницей, Германией, нам тоже приходилось сражаться – и мы помним несчастное для нас сражение при Садовой. Видите, господа, как причудливо складываются дела политические. Сегодня противники, завтра – союзники…

– Да, ваше величество, – сказал британский посол, – общая смертельная опасность порой заставляет бывших соперников объединяться, чтобы противостоять угрозе. Именно так и обстоят сейчас дела в Европе. Россию и Германию необходимо остановить. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Надеюсь, что все присутствующие здесь разделяют это мнение?

Не сговариваясь, австрийский император, граф Голуховский и представитель президента Франции закивали.

– Господа, – подвел итог беседы император, – мы обозначили наши позиции и обнаружили, что они во многом совпадают. Это меня радует. Самое главное, что мы едины в понимании опасности, которая угрожает нам в результате создания русско-германского союза. Мы пришли к выводу, что противоречия, которые нас когда-то разделяли, вполне преодолимы. И все три наших страны в принципе готовы к созданию нового альянса, целью которого будет нейтрализация угрожающего сложившемуся в Европе равновесию союза России и Германии. То есть имеется основа для дальнейших переговоров о заключении нашего будущего союза. Не так ли, господа?

– Именно так, ваше величество, – сказал представитель французского президента. Его британский коллега подтвердил кивком слова месье Маршана.

– Тогда, господа, – Франц-Иосиф устало опустился в мягкое кресло, – я думаю, что вы немедленно должны доложить своему руководству, президенту Французской республики и премьер-министру Британии о нашем сегодняшнем разговоре. Самое главное мы уже с вами обговорили. Ну, а все нюансы будущего союза вы можете согласовать позднее с графом Голуховским. А я, прошу меня извинить, немного устал. Болезни, возраст… Могу сказать вам одно, господа, доведите до своих правительств, что мы остановили Россию в 1856 году, в 1878 году – и должны сделать это сейчас. Другого выхода у нас нет, иначе континентальная Европа будет начинаться не в Страсбурге, а прямо во французском Бресте. Поверьте старому человеку, господа, я знаю русских и знаю пруссаков: если мы не остановим их сейчас, то не остановим никогда. Все, господа, до свидания.

Император Михаил II, великий князь Александр Михайлович и кап-1 Верещагин

Михаил II отставил в сторону чашечку с кофе и посмотрел на сидящего напротив командира АПЛ «Северодвинск».

– Владимир Анатольевич, я как человек сугубо сухопутный в ваших морских делах до сего момента совершенно не разбирался. Но теперь должен разбираться, поскольку положение к тому обязывает. Одно дело быть младшим братом императора, человеком без особых обязанностей и хлопот. И совершенно другое – когда эта каменная плита, именуемая властью, ложится тяжелым грузом тебе на плечи, и ты понимаешь, что только ты и никто другой ее не удержит. Вы меня понимаете?

– Абсолютно, ваше величество, – кивнул капитан 1-го ранга, – как и любой из тех офицеров флота российского, кто хоть когда-нибудь стоял на командирском мостике. Вы ведь знаете, что после того, как корабль покинул базу, командир на нем становится абсолютным монархом, «первым после Бога», и только на нем лежит ответственность – вернется ли корабль в родную базу или ляжет на дно морское. Командир вправе принимать решения, карать и миловать. Но зато и ответственность за все лежит только на нем.

– Мишкин, капитан первого ранга Верещагин прав, – добавил свои пять копеек великий князь Александр Михайлович, – ни один армейский полковник не имеет таких прав, какие есть в море у флотского лейтенанта, командующего заштатным номерным миноносцем. Любое другое положение дел грозит бедою и кораблю, и его команде.

– Ах, да, – отозвался император, – понимаю и сочувствую вам, господа моряки. Но все же, если нам, то есть России, придется в союзе с Германией выступить против Британии, то вопрос нашего флота видится мне первоочередным.

– А что с ним не так, Мишкин? – встревожено отозвался Александр Михайлович, – мы же вроде победили?

– Победили не мы, – назидательно сказал император, – а наши союзники из будущего. Мы же, со своим «вооруженным резервом», чуть было не оказались в полном дерьме. Прибуду в Петербург, еще поспрашиваю господина Коковцева на предмет того, кто его на такую хитрость надоумил. Брат мой и в той истории не сумел раздать всем сестрам по серьгам, слишком добрый был. Но будьте уверены, я это сделаю обязательно. Сорную траву среди высшего чиновничества будем выпалывать с корнем. Господа либералы еще узнают, что это такое – настоящий «тиран и деспот». Но это так, господа, к слову пришлось. Теперь, Сандро, давай все-таки поговорим непосредственно о флоте…

– Хорошо, Мишкин, – кивнул Александр Михайлович, – поговорим. Но позволь мне все-таки узнать, что же у нас не так с флотом, за исключением, конечно, «вооруженного резерва» дяди Алексея и министра Авелана?

– А все не так, Сандро, – спокойно ответил император, – совсем все. С точки зрения человека далекого от морских дел, вместо флота Российская империя имеет сейчас бессистемный набор военных кораблей, построенных в меру наличия денег и разумения отдельных начальников. И построенных большей частью, кстати, на иностранных верфях. А то, что строится в самой России, ни в какие ворота не лезет – ни по цене, ни по качеству.

Возьмем хотя бы крейсера «Диану», «Палладу», «Аврору». Скажи мне, Сандро, кому в наше время нужны бронепалубные крейсера, которые не смогут убежать даже от медлительных броненосцев, и от которых, в свою очередь, легко смогут удрать современные грузовые пароходы? Но бог с ними, с этими «сонными богинями». Их, по крайней мере, легко переделать в учебные суда. Но что делать с нашими броненосцами, которые через три года должны полностью утратить свою боевую ценность из-за появления дредноутов, и с крейсерами, которые не смогут противостоять их турбинным собратьям следующего поколения? По сути, Сандро, уже сейчас надо думать о том, что флот наш необходимо строить заново. Весь вопрос в том, где строить, и корабли каких типов. – Император посмотрел на капитана 1-го ранга Верещагина: – А вы что скажете, Владимир Анатольевич?

Командир «Северодвинска» вздохнул:

– Для ответа на ваш вопрос надо в первую очередь знать, какие именно задачи будут стоять перед Россией хотя бы в ближайшие четверть века. И кто будет ее противниками? Флот – это очень длительное и затратное дело. По сути, у России есть несколько основных направлений.

Во-первых, это Черноморский флот, задачей которого должен быть прорыв в Проливы, захват Константинополя и их долговременная оборона – от турок, англичан, и вообще от кого угодно. Так вот, если вы собираетесь реализовать эту задачу в самое ближайшее время, то ничего особо в корабельном составе Черноморского флота менять не надо. Тем более что поскольку Болгария – союзник Германии, которая в свою очередь становится нашим союзником, то штурм Проливов можно провести комбинированным способом – ударом одновременно с моря и суши, после чего Черное море станет внутренним морем России, а Черноморский флот – Средиземноморским. Для более успешного проведения десантной операции можно будет усилить вспомогательный состав большим количеством десантных транспортов и мониторов, способных оказать огневую поддержку десантникам, ну и передать флоту несколько стрелковых полков, научив их действовать как морская пехота. Инструкторами мы вас обеспечим. А решив главную задачу, можно будет думать, что делать с этим флотом дальше. Вопрос, станет ли Россия лишь оборонять захваченные Проливы, или будет бороться за господство на Средиземном море, можно отложить на потом. Но поверьте мне, это задача не завтрашнего, и даже не послезавтрашнего дня, поэтому сейчас решать ее пока преждевременно. Хотя планы на будущее можно и делать. Ясно одно – Проливы, и превращение Черного моря в чисто русское море – так оно, кстати, и называлось в глубокой древности – это ключевая задача по обеспечению безопасности России на юге.

На Балтике все одновременно и проще, и сложнее. После подписания соглашений о Балтийском союзе и Континентальном альянсе, Балтика естественным путем превращается во внутреннее море, и нынешние базы флота на ее берегах во многом утрачивают свое значение. Для совместной с Данией и Германией обороны Датских проливов, нашему флоту в военное время надо базироваться не на Кронштадте, Ревеле или Гельсингфорсе, а на одном из портов Дании или Норвегии. Но в общем, можно считать, что в случае войны с Англией этот флот будет блокирован противником, а потому никаких особых крейсерских сил в своем составе Балтийский флот иметь не должен. Только грубая сила линейных эскадр, необходимая для отстаивания Датских проливов от британских посягательств, а также большое количество минных заградителей и тральщиков.