Башня Зеленого Ангела. Том 1 - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тиамак смолк, он пил чай, и чашка дрожала в его руках.
— Вот и все. — Он с трудом втянул в себя воздух. — Казалось, этот ужас продолжался несколько лет, но я знаю, что не могло пройти больше пары дней.
— Бедный Тиамак, — с чувством проговорила Мириамель. — Как ты сумел сохранить разум?
— Я бы точно сошел с ума, если бы вы за мной не пришли, — уверенно сказал он. — Я чувствовал, как напрягался мой разум, как он ускользал, словно я висел на кончиках пальцев над пропастью и меня ждало падение в бесконечную темноту. — Он посмотрел на чашку. — Интересно, сколько моих соплеменников, если не считать Молодого Могаиба, они использовали, как меня? И многие ли сумели спастись?
— Я видел там какие-то кучи, — медленно заговорил Изгримнур. — Они лежали в ряд возле тебя, но были больше — и из них не торчали головы. Я подходил близко к ним. — Он колебался. — Их покрывала… белая слизь, и они имели форму…
— Другие мои соплеменники, я уверен, — пробормотал Тиамак. — О, это ужасно. Должно быть, ганты использовали их, как свечи, по одному. — Он опустил голову. — Ужасно.
Некоторое время все молчали.
— Ты говорил, что прежде ганты не представляли опасности для людей, — напомнила ему Мириамель.
— Да, говорил. Однако я уверен, что они стали достаточно опасными после того, как я ушел, и жители деревни устроили рейд на их гнездо. Вот почему в доме Старого Могаиба не было оружия. Думаю, Изгримнур видел, что случилось с теми, кто напал на гантов. — Он посмотрел через плечо на вранна. — Вероятно, он последний из пленников.
— Но я все еще не понимаю историю с зеркалом, — сказал герцог. — Ведь ганты не пользуются зеркалами, верно?
— Верно. И не делают таких изящных вещей. — Тиамак слабо улыбнулся герцогу. — Я и сам об этом думаю, Изгримнур.
Кадрах, который наливал чай Камарису, повернулся и посмотрел на них через плечо.
— У меня есть кое-какие идеи, но я должен их хорошенько обдумать. Но одно не вызывает сомнений: если какой-то чуждый разум управляет гантами или способен это делать время от времени, нам нельзя останавливаться. Мы должны покинуть Вранн как можно быстрее. — Его голос был холодным, словно Кадрах говорил о событиях, не имевших к нему отношения.
Мириамель не понравилось отстраненное выражение глаз монаха. Изгримнур кивнул.
— На сей раз монах прав, — сказал герцог. — Нам нельзя терять время.
— Но Тиамак болен, — гневно возразила Мириамель.
— У нас нет выбора, леди, — сказал Тиамак. — Они правы. Если посадить меня так, чтобы я мог опираться на что-то спиной, я буду указывать направление. К заходу солнца мы уплывем от гнезда достаточно далеко и переночуем на берегу.
— Тогда так и сделаем, — сказал Изгримнур и встал. — У нас мало времени.
— Верно, — согласился с ним Кадрах. — И с каждым днем его становится все меньше.
Его голос звучал так ровно и серьезно, что все повернулись к нему, но монах лишь вошел в воду и принялся складывать свои вещи в плоскодонку.
На следующий день Тиамаку стало лучше, но Молодой Могаиб так и не пришел в себя: лишь временами открывал глаза, его мучила лихорадка, он метался и бредил, что-то кричал, и, когда Тиамак переводил его слова, они больше всего походили на кошмарные видения, которые он сам пережил, а в тихие периоды Молодой Могаиб лежал неподвижно, точно мертвец. Тиамак поил его отварами, которые делал из лекарственных растений, собранных на берегах реки, но они не помогали.
— У него сильное тело, но я думаю, что разум пострадал. — Тиамак печально покачал головой. — Возможно, он находился у них дольше, чем я думал.
Они плыли по Вранну, в основном направляясь на север, но им приходилось выбирать кружные пути, которые знал только Тиамак. Теперь уже не вызывало сомнений, что без него они были обречены на очень долгие скитания по болотам. Мириамель не хотелось думать о том, чем бы они закончились.
Она устала от болот. Спуск в гнездо наполнил ее отвращением к грязи, вони и странным существам, которые населяли Вранн. Он был ошеломляюще живым — впрочем, как и таз, полный червей. Ей не хотелось провести здесь ни одного лишнего мгновения сверх необходимого.
На третью ночь после бегства из гнезда Молодой Могаиб умер. Он кричал, как перевел Тиамак, о «солнце, бегущем в обратном направлении» и о крови, что текла по улицам городов обитателей материка, точно дождевая вода, потом его лицо покраснело, а глаза выпучились. Тиамак попытался влить ему в рот воды, но не смог разжать челюсти. Через мгновение маленький вранн застыл в неподвижности. И еще долго после того, как сияние жизни ушло из его широко раскрытых глаз, тело оставалось застывшим, как деревянный шест.
Тиамак был огорчен, хотя старался сохранять спокойствие.
— Мы не дружили с Молодым Могаибом, — сказал он, когда они накрыли плащом его лицо, — но он оставался последней связью с моей деревней. Теперь я никогда не узнаю, что там произошло — может, ганты их всех поймали и отнесли в свое гнездо… — Его губы дрогнули. — Или им удалось сбежать в другую, более безопасную деревню, когда их рейд потерпел неудачу.
— Если такие деревни еще существуют, — сказал Кадрах. — Ты говорил, что во Вранне много гнезд гантов. Возможно ли, что опасным стало только одно?
— Я не знаю. — Маленький вранн вздохнул. — Для этого мне пришлось бы вернуться и начать поиски.
— Но только не в одиночку, — твердо сказала Мириамель. — Оставайся с нами. Когда мы найдем Джошуа, он поможет тебе отыскать твой народ.
— Сейчас, принцесса, — сказал Изгримнур, — ты не можешь знать наверняка…
— Почему? Разве в моих жилах не течет королевская кровь? Неужели это ничего не значит? Кроме того, Джошуа потребуются любые союзники, которых он сумеет найти, а враннов следует уважать, как нам не раз доказал Тиамак.
Ее слова невероятно смутили болотного жителя.
— Вы очень добры, леди, но я не могу рассчитывать на исполнение вашего обещания. — Он посмотрел на накрытое тело Молодого Могаиба и вздохнул. — Нам нужно что-то сделать с телом.
— Похороним его? — спросил Изгримнур. — Но как это сделать в такой сырой земле?
Тиамак покачал головой.
— Мы не хороним наших мертвецов. Утром я вам покажу. А теперь, если вы не против, я должен немного пройтись. — И, хромая, он ушел из лагеря.
Изгримнур с сомнением посмотрел на тело.
— Мне не нравится, что он нас с ним оставил.
— Ты боишься
