Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Уже в ходе боев за Чхончжин японским солдатам стал очевиден перелом в войне, понятна неизбежная близость поражения. Потому-то и удалось пленить более четырехсот солдат и младших чинов и столько же рядовых и офицеров жандармерии вместе с воинскими частями, брошенных на удержание оборонительных рубежей. Что касается корейцев, призванных в армию накануне войны и в первые ее дни, то, как только начались бои, они, не желая воевать за чуждое им дело, тут же бросали оружие и либо скрывались в горах, либо старались быстрее попасть в расположение наших частей.

О том, как стремительность действий флота, высадившего в короткий срок целый ряд крупных десантов, спутала планы японского командования, мне довелось узнать несколько позже — после допроса плененных в Северной Корее японских военачальников. Показания начальника оперативного отдела штаба группы японских войск Като раскрыли их замыслы в отношении нашего десанта. Части укрепленного района Нанама, в том числе и Чхончжинский гарнизон, входили в так называемую северную группу войск, которыми командовал генерал-лейтенант Нисевани Соуничи, а начальником штаба был полковник Сиракава Ютака. Когда Като спросили, какие части действовали в Чхончжине, он ответил, что там был спешенный кавалерийский полк, офицерский полк, созданный из курсантов офицерского училища, полицейские подразделения, а также постоянный гарнизон береговых, зенитных батарей и опорных пунктов, построенных на высотах полукольцом возле Чхончжина. Кроме того, в непосредственной близости от города находилась гвардейская дивизия, которая как раз начала подтягиваться к моменту высадки бригады морской пехоты. Эти показания еще раз подтверждали, насколько значительны были силы противника в этом районе и как многократно они превосходили высадившихся в первом броске разведчиков и первый эшелон десанта майора Бараболько.

На вопрос о том, почему же они, имея такое значительное превосходство, не уничтожили десант первого броска и не сбросили его в море, Като ответил, что у них на этот счет был свой план. Генерал-лейтенант Соуничи был убежден, что советское командование вслед за первым небольшим отрядом наверняка высадит второй, более крупный десант в Чхончжин, иначе оно не стало бы выбрасывать такое подразделение для разведки и захвата плацдарма и не удерживало бы его более суток. Потому генерал Соуничи решил использовать свое превосходство за внешним поясом города в виде долговременных сооружений и гарнизона на них, позволить высадиться второму эшелону, дать ему возможность втянуться в глубину, а там, за городом, в зоне действия основных сил, в прямой досягаемости артиллерийского огня дать ему такой бой, который привел бы к разгрому высадившихся подразделений. Чтобы предотвратить передвижение отряда к опорным пунктам, не дать ему возможности разведать оборону в глубину и создать видимость, что все их внимание сосредоточено на первых десантах, по отряду и наносились периодические удары, не оставляющие его в покое. Было приказано постараться не выпускать десантников за город.

Однако план этот осуществить не удалось, стойкость десантников первого броска, численность высадившихся затем войск, насыщенность их артиллерией, танками, поддержка авиацией с воздуха и кораблями с моря разбили намерения японского командования. Да и на других участках фронта обстановка стала складываться явно не в пользу японских войск. Неблагоприятный для них ход военных действий в Маньчжурии и в Корее надломил настроение японских солдат. Утратили боевой дух и способность к серьезной обороне большинство офицеров. Потому-то пришлось думать не о том, как сбросить десант, а о том, как самим вырваться из опасности окружения и попытаться прорваться в южную часть страны. Като показал также, что они недооценили боевые качества нашей морской пехоты, она оказалась значительно лучше вооруженной и обладала хорошим наступательным порывом.

Показания пленных японских офицеров еще раз подтвердили, что нашему отряду грозила опасность не только в первые, но и во вторые сутки пребывания разведчиков в Чхончжине. Такой многократно превосходящий по силам противник, поддержанный сильной, глубоко эшелонированной оборонительной линией, мог и нашему отряду, и батальону Бараболько нанести невосполнимые потери, загнать десантников обратно в море.

План этот не был изолированным и самостоятельным. По десанту на берегу и по судам, подвозившим подкрепления, предполагалось нанести сильный удар и с моря. Мы об этой опасности в то время тоже не знали. Последствия затеянной японцами операции могли быть для нас весьма плачевными. Именно быстрота высадки одного десанта за другим, дерзость, сокрушающие удары и с моря, и с суши, и с воздуха, военная хитрость заставили японских военачальников действовать совсем иначе, чем они сами предполагали.

Четырнадцатого августа японское командование предприняло попытку набега эскадры кораблей к побережью, где высадились наши десантные части. Несущая дозор в море подводная лодка Щ-127 сообщила, что в направлении Чхончжина движется эскадра в составе линейного крейсера, четырех эскадренных миноносцев и нескольких сторожевых кораблей. Прорвись они тогда в порт — туго пришлось бы нашему отряду и батальону Бараболько. Поэтому командование флота предприняло энергичные меры. Находившимся в море надводным кораблям и подводным лодкам было приказано срочно следовать для встречи с эскадрой. Сделано это было довольно демонстративно с таким расчетом, чтобы дошло до противника, поскольку времени для подтягивания сил флота было недостаточно. Японцы о передвижениях кораблей услышали и, не рискнув вступать в бой, повернули на юг. Нервы у японского адмирала, командовавшего эскадрой, не выдержали. Он побоялся встречи с советскими кораблями и возможного массированного налета бомбардировочной и торпедоносной авиации. Эскадра изменила курс на зюйд и ушла в Вонсан. Постояв там около суток, командующий эскадрой счел за лучшее уйти на острова.

Теперь северо-восточное побережье Кореи было навсегда очищено от японских войск. Но мы уже возвратились на свою базу и получили разрешение на отдых, который оказался опять коротким.

Новый день — другие заботы

Война и нивы превратит в пустыни.

Три дня разведчики провели на своей базе. Бойцы отдохнули, отоспались, отмылись и почистились. Приведено в порядок оружие и снаряжение. Прочитаны и много раз перечитаны письма, скопившиеся за эти дни. Каждый с нетерпением набросился на дорогие, близкие сердцу весточки от родных, от жен и подруг, от оставшихся на севере товарищей. На войне боец ждет этих треугольничков и четвертушек, испещренных штампами полевой почты и цензуры, как исстрадавшийся в жаркую пору взахлеб ненасытно пьет родниковую воду.