Белые искры снега - Анна Джейн

— Не знаю. А что ты…

Парень перебил ее.

— Приезжай ко мне. Я скучаю, — сказал он. Настя молчала. — Приедешь? — спросил он с какой-то совершенно глупой надеждой, почти точно зная, что Настасья не бросит этого модного кента, который дарит такие шикарные розы. И, наверное, не только розы. Что он там ей еще дарит, и чем они занимаются, Хирург предпочел бы не знать.

— Ну?

— Я приеду, — ответила девушка осторожно. — Но не сегодня. Завтра. Давай, я приеду завтра? — если бы Женька мог мыслить адекватно в эту минуту, он бы услышал, как в голосе девушки появились почти счастливые нотки. Но он весь был в эмоциях, которым, правда, не давал выхода, и это грозило перетечь или во много часов репетиций — до боли и в без того мозолистых пальцах, или в шумную тусовку с какими-нибудь очередными приятелями, или даже в бессонную ночь с какой-нибудь милой девушкой.

— Или сейчас, или не приезжаешь вообще, — зло сказал парень, вновь пиная забор. — Поняла?

— Что? — не поняла Настя, которая терпеть не могла и такого тона, и чьих-то приказов. — Ты в себе? Или пьян?

— Я в себе, — огрызнулся снедаемый ревностью Женька. — Ладно. Понял. Могу не ждать, да?

— Да. До свиданья, — решила попрощаться с ним Настя.

— Почему он тебе нравится? — все же задал мучающий его вопрос Женька. Он прекрасно понимал, что обижает ее, и его это одновременно радовало (ведь она тоже делает ему больно!), и удручало.

— Кто он? — устало осведомилась Мельникова.

— Тот, кто рядом с тобой. — Вновь вспомнил Хирург парня, подарившего его Насте проклятые розы.

— Ты идиот? — тихо, видимо, чтобы ее не слышали, спросила девушка.

— Да, я идиот, видимо, — с горечью подтвердил Женька.

— Рядом со мной учителя из школы, где я прохожу практику. Если ты больной — лечись. И не раздражай меня.

И Настя бросила трубку.

— Уродство. — Пнув напоследок забор, хрипло произнес парень, который прекрасно понимал, что ни на какой практике Насти нет. И он набрал номер другой девушки.

Белые розы в магазинчике были, и выглядели они очень прилично. А пока я рассматривала их, Зарецкий, улыбаясь продавщицам, как заправский плейбой, махал гривой и смеялся. Судя по блеску в глазах, одна из девушек понравилась ему — невысокая, стройная, черноволосая, белокожая и чем-то неуловимо напоминающая Белоснежку — не диснеевскую, а ту, которую я видела на картинках в книге Андерсона.

Ярослав болтал с ней непринужденно, почти по-светски, отвешивая легкие комплименты и ловя ее деланно смущенные взгляды из-под длинных угольных ресниц. Я выразительно покашляла за его плечом.

— Выбрала? — поскучнел он, увидев за своей спиной меня.

— Выбрала. Белые ро…

Однако Зарецкий меня перебил.

— Белые розы. Двадцать штук, — сказал он спокойно, но вместе с тем с каким-то джентльменским достоинством, так, как будто бы покупать сразу двадцать довольно-таки недешевых цветов для него — плевое дело.

— Двадцать одну, — поучительно поправила я его из-за спины. Что за память?

— А, да. Двадцать одну белую розу, — махнул кистью Яр, даже не оглянувшись на меня и продолжая улыбаться Белоснежке местного разлива. — Я люблю круглые числа, но из-за всех этих предрассудков с четным и нечетным количеством цветков… Сами понимаете, — его глаза еще ярче вспыхнули, когда брюнетка повела плечом и как-то невзначай расстегнула на кофточке пуговку. Я недовольно застучала ногой, но на меня не обратили внимания. Это мне почему-то не понравилось, и я мысленно мрачно усмехнулась.

— Сейчас все сделаем, — заторопилась вторая продавщица, тоже очарованная магией Енота. — Белые розы — отличный выбор! Берете для девушки? — осведомилась она с любопытством, вытаскивая по одному роскошные цветы с длинными колючими стеблями и укладывая их на широкий прилавок

Яр, было, раскрыл рот, чтобы выдать еще один грандиозный ответ, как я оттеснила его плечом и заявила так уверенно, как будто бы это была правда.

— Для девушки. Вы правы.

— А-а-а… Вы — его девушка? — уточнила продавщица, занимающаяся цветами.

— Сложно сказать, что я — его парень. Да, Ярослав? — положила я руку парню на плечо. Он затравленно глянул на меня и ничего не сказал. Наверное, не хотел выглядеть глупо. — Какие упаковки вы можете предложить? — глянула я на недовольную Белоснежку. — Думаю, надо что-то простое и лаконичное. Согласен, Ярик? — похлопала я его по спине. Он промолчал, видимо, обидевшись, что я разрушила его флирт с девчонкой. Та, кстати, мигом потеряла к нему интерес и занялась своими прямыми обязанностями, зашуршав упаковками. Вообще-то Зарецкий должен был быть мне благодарен. Зачем ему девица, которая ради него неспособна противостоять даже слабому напору? Но он, видимо, так не считал.

Букет получился отменным — нежные полураскрывшиеся бутоны казались снежными и хрупкими, идеально подходящими для свадебного наряда невесты, а не для какой-то там Лилии Петровны из департамента образования, и я сама бы не отказалась от такого прелестного букета в простой прозрачной упаковке, которая, впрочем, только подчеркивала невинную красоту и самодостаточность цветов.

Пока я расплачивалась, обиженный Ярослав, подхватив букет, вышел на улицу, не подумав своей дубовой головой о том, что на холоде, пусть и десятиградусном, цветочкам не очень комфортно находится даже лишние две минуты. Расплатившись, я почти выбежала на улицу, чувствуя, как спину жжет злобный взгляд Белоснежки.

— Зарецкий! Цветы отдай! — заявила я тут же свои права на букет, который буквально притягивал меня, ассоциируясь с гармоничной простатой, чистотой и нежностью.

— На, — небрежно вручил он их мне, и я тут же прижала довольно увесистый букет к себе. Надеюсь, с ним ничего не случится по пути в школьный автобус.

— Вежливее надо быть, Зарецкий, — сказала я. — Улыбайся — и люди к тебе потянуться.

Он осклабился в ответ, явно дразня.

— Ко мне и так сильно тянуться. Щупальца бы пооторвал половине.

— Будь добрее. А то в следующий раз телефон по-настоящему потеряешь, — отвечала я, переходя на быстрый шаг.

— Кто б говорил. Значит, ты моя девушка? — вдруг спросил он. Я хмыкнула. — Да ты мне в бабушки годишься, Анастасия Куропатовна. Знаешь, а я твоей наглости прямо восхищаюсь уже. Тебе палец в рот не клади — по локоть откусишь. И как не стыдно учительнице приставать к своим ученикам? — из-за того, что голос Яра был веселым, я слегка растерялась. Похоже, он уже перестал грустить о своей Белоснежке из магазина роз.

— Я к тебе не пристаю, — отозвалась я, с беспокойством глядя на букет и очень боясь, что цветы замерзнут.