Торлон - Кирилл Шатилов

— Шеважа готовят на нас нападение. Дожидаются, когда перестанет дождь, чтобы воспользоваться огнем и атаковать. Вот о чем поведал мне Гури. — Она вышла на свет, и стало видно, какое у нее бледное лицо.

— Отличные новости! — съязвил Фейли. — Пришел предупредить! А почему именно к вам?

— Я его мать, — вырвалось у Элеты.

Она прикусила губу и спрятала лицо в ладони, уже не видя, как вытягиваются физиономии слушателей, включая Тэрла. Струн решил, что ослышался. Элета — мать шеважа? Уважаемая всеми целительница, прожившая здесь столько зим, что и не упомнишь, мать лесного дикаря? Он уставился на ее волосы. Обычные, красивые, густые, ни рыжинки. Да и внешне они не похожи. Тем более что он, скорее всего, такого же возраста, что и она, если не старше. Этого просто не может быть. Бред, да и только!

— Ты это о чем, Элета? — откашлялся Тэрл. — Я правильно тебя понял: Гури — твой родной сын?

— А ты чего хотел? — заговорил вместо нее Фейли, давая целительнице время собраться с мыслями. — У всех у нас есть свои маленькие и большие тайны. Ты вон, оказывается, учился невесть у кого невесть чему. Он, — Фейли указал на Гури, — не убивает врагов, хотя может. Не вижу ничего странного в том, что у вабонов стали рождаться шеважа. Пора ко всему привыкнуть. Скоро дочери начнут рождать отцов, а матери — внуков. Если я правильно понимаю то, что здесь происходит…

Никто не улыбнулся.

Струну показалось, что когда-то с ним нечто подобное уже происходило. Он не был уверен, случилось ли это во сне или наяву, однако слова вновь заговорившей Элеты прозвучали до боли знакомо.

— Вы имеете право осуждать меня за грехи молодости и называть это ошибкой или даже злым умыслом. Но сейчас важно не это, а то, что он пришел сказать. Начинается война, и все мы можем от нее пострадать. Погибнет много ни в чем не повинных душ. Я призываю вас не терять времени на разговоры и выяснение отношений, а обратиться лицом к лесу и немедленно отступить под защиту замка.

— Мудрое предложение, — обронил Фейли. — Давайте все обратимся в бегство. Правда, сперва, Тэрл, я бы все-таки хотел узнать, что ей еще известно о планах шеважа. И что благодаря ей известно им про нас. Поскольку на самом деле война началась не сегодня и даже не вчера.

Взгляд его, устремленный на Элету, не оставлял сомнения, что при необходимости Фейли готов заполучить эти сведения силой. Целительница опустила глаза. Она была виновата и не чувствовала в себе сил оправдываться.

— Элета, — сказал Тэрл, глядя себе под ноги, — я не хочу тебя судить, как того требуют наши законы. Все знают, как много ты сделала для туна. Но я не могу не согласиться с Фейли. Расскажи, что ты успела передать шеважа.

Глаза женщины влажно сверкнули.

— Неужели и ты тоже думаешь, что я предала вас? — всхлипнула она.

— Я не появлялся здесь несколько зим кряду, — пришел на помощь Гури, стараясь не смотреть на мать. — Все это время Тикали скитались по лесу. Мы не могли общаться.

Тэрл вопрошающе повернулся к Фейли. Тот лишь хмыкнул:

— Смею подозревать, что у твоей замечательной матери могут быть и другие родственники, кроме тебя. Что скажете, целительница?

— Тот, кто был его отцом, давно погиб, — последовал тихий ответ. — Больше я никого не знаю.

Фейли развел руками.

— Свидетелей ее правдивости у нас все равно нет. Хотя я ей не верю, иного выхода, как послушаться ее совета и броситься под защиту Ракли, у нас, похоже, тоже нет.

Он умолк, ожидая возражений. Вопросительно посмотрел на Струна в надежде на поддержку. Струн отвернулся к окну, оставляя последнее слово за аолом. После короткого раздумья Тэрл заговорил, обращаясь к Гури:

— Пока еще есть время, давай поговорим о том, что должно в ближайшее время случиться. Чего нам ждать? Можешь ты сказать, когда и где произойдет ваша атака?

Фейли разочарованно фыркнул. Откуда у главы туна, храброго и честного воина, столько щепетильности перед врагом? «Можешь ли сказать»! Ишь, что выдумал! Пленник есть пленник. Не захочет говорить — нужно заставить. И нечего играть в вежливость…

— Тэрл, я только лазутчик, — пробурчал Гури. — О том, что ты спрашиваешь, не знает никто, кроме Гела. Меня послали выяснить, сколько в вашем туне мужчин, готовых оказать сопротивление.

— В нашем туне сопротивление могут оказать и женщины, — не без гордости заметил Тэрл.

— Я-то это знаю, — кивнул Гури. — Те же, кто меня отсылал, не имеют представления не только об этом, но и о том, что я здесь родился. Или что понимаю ваш язык. Если бы не мать, я бы вообще не стал тут показываться. Обошел бы вокруг, а потом рассказал, как считаю нужным.

— Разве ты сам не говорил, что за тобой тоже могут следить?

— Говорил. Могут. Я допустил ошибку, когда вошел в тун. Ослушался приказа. Лазутчик, ты сам знаешь, наблюдает издалека. Но мне нужно было предупредить ее, мать. Раз мы подошли так близко, значит, будем нападать. Как я сказал, нас достаточно много.

— Сколько? — подхватил Тэрл, видя, что его старый знакомый не намерен таиться. При этом он не забывал, что у шеважа со счетом есть определенные сложности. Они точны в пределах сотни, тогда как все, что свыше, представляется им слишком большой величиной, чтобы заботиться о ее точности.

— Очень много. — Гури огляделся, ища, вероятно, с чем бы сравнить. — Три раза по десять.

— Велика армия! — Струн готов был облегченно рассмеяться, однако наткнулся на суровый взгляд Тэрла, который не преминул пояснить дикарскую арифметику:

— Насколько я понимаю, он имеет в виду, как водится, пальцы на руках. Так что нужно взять десять раз по десять человек, у каждого из которых по десять пальцев. Тогда мы получим уже не тридцать, а тысячу. Я верно рассуждаю?

— Руки и ноги: десять и десять, — невнятно уточнил Гури.

— Если я правильно понял, их в два раза больше. — Фейли посмотрел на него, и Гури согласно кивнул. — Что ж, наши дела, похоже, действительно, плохи. Что будем делать, Тэрл?

— С ним?

— Твой добрый знакомый — наш пленник, — язвительно заметил Фейли. — Он не производит впечатление человека, который рвется к своим. Ему, видать, всюду хорошо. Нет, меня сейчас больше занимает наше собственное положение. Не сидеть же нам тут, молясь, чтобы дождь никогда не кончался. Ведь шеважа только этого и ждут. Десяток стрел, и твой тун повторит участь нашей заставы. На мой взгляд, нам нужно либо готовиться к нападению, объединяясь с соседями, с тем же Артаимом, либо самим начинать первыми.

— Атаковать шеважа? — с сомнением поинтересовался Струн. — Это нашими-то силами? Горстка воинов против двух тысяч. Ты ведь имел в виду две тысячи вооруженных мужчин, Гури? Или две тысячи всего, вместе со стариками, женщинами и детьми?