Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– То есть это свечение... – начал Джек.
– … Следствие долгой работы в цехах спичечной фабрики, мистер. Заводчики не думают о рабочих, когда устраивают производство в крошечных комнатах без окон и вентиляции, и люди, проводя целый день у лотков с раствором фосфора и серы, дышат им непрестанно. Работа несложная, – пожал плечами Спичечный человек, – окунуть палочки в нужный раствор, разложить их для просушки, а потом – по коробочкам, но уже через несколько лет приходят последствия: распухают десны, мучительно болят зубы.
– Еще как болят, – подтвердила старуха. И осклабилась, продемонстрировав беззубую челюсть...
Аманда не сдержала невольного ужаса на лице, и была рада, что слепая старуха не видит этого.
А Донни сказал:
– Ей выдрали все до единого зуба – это был единственный способ унять боль хоть на время. Скажи, Бэт, как тебе без зубов?
– Да так, есть сложновато, зато не болит ничего. – И она снова закаркала рассмеявшись.
– Хорошо хоть челюсть на месте... Не то что у Мэтью Биггля, бедняги.
И снова Донни пояснил собеседникам:
– Мэтью Бигглю удалили зараженную челюсть. Такое тоже бывает! – Они как раз подошли к бедному дому, в одном из окон которого слабо теплился свет. И пока онемевшие от услышанного молодые люди осмысливали услышанное, добавил: – Здесь мы с тетушкой и живем. Дни проводим на фабрике, ночи – здесь.
– То есть вы продолжаете работать на спичечной фабрике?! – поразилась Аманда.
Донни поглядел на нее снисходительно и толкнул дверь, пропуская тетушку Бэт вперед.
– Даже если лишился зубов, мисс, есть все равно хочется каждый день, – сказал он. – А тетушка Бэт, – добавил тише, чтобы старуха их не услышала, – не так и стара, если подумать: нынче ей исполнится тридцать или чуть больше. Она и сама толком не помнит, сколько ей лет... Хотите войти?
Аманда, державшая Джека за руку, стиснула пальцы, и он мотнул головой.
– Нет, благодарю. Мы узнали все, что хотели! – отозвался на вопрос Спичечного человека. – Только одно: зачем тебя просили вернуться под окна умершего мистера Стрикленда? Или это было оговорено изначально?
– Нет, – сказал Донни, – я не знал миссис Стрикленд, пока эта женщина не вернулась три недели назад и не попросила повторить все то же самое с супругой умершего. Я ходил за ней всюду, где только мог... А что, – его голос стал глуше, – она тоже того?
– Нет, миссис Стрикленд жива. Но какие тебе даны указания?
– После того, как я едва унес ноги пару ночей назад – я так понимаю, бежал я от вас, – поглядел мужчина на Джека, и тот молча кивнул, – эта женщина велела мне затаиться на время. Сказала, что скажет, когда нужно будет вернуться под окна того богатого дома...
– И ты не знаешь, зачем она это делала?
– Я не спрашивал, сэр. Она платила хорошие деньги, к чему бы мне портить дело вопросами?
И Аманда вдруг возмутилась:
– А ты не думал, что делаешь что-то плохое?! Что подобные действия называются «преступлением»?
Спичечный человек молча почесал голову: кажется, такие этические вопросы ему и в голову не приходили. Джек же, будучи сам выходцем из самых низов и зная не понаслышке, как жить выживая, лишь кивнул своим мыслям.
– Ну, знаете, мисс... я даже не знаю...
Джек прервал его речь, избавив от необходимости оправдываться в том, вины в чем он не ощущал:
– Спасибо за откровенность, – произнес он. – Мы очень вам благодарны! – И сунул в ладонь мужчины серебряный шиллинг.
Тот расплылся в улыбке и подобострастно им поклонился.
Уже в тумане, стоило им отойти, до наших героев донесся чуть хриплый голос:
– Кажется, этой леди, сэр, что платила мне, не понравилось, что у миссис Стрикленд будет ребеночек. Так мне в какой-то момент показалось, но я мог и ошибиться!
Только спрятавшись за дверцами экипажа, Аманда, казалось, снова сумела дышать. Все это время в тумане, в районе «светящихся скелетов», она как будто утратила эту способность... И сама стала живым призраком из плоти и крови. И лишь теперь воротилась в себя...
– Джек, это ужасно! – выдохнула она. – Эти несчастные люди... Я не могла и подумать.
– Я слышал, что спичечникам несладко приходится, – произнес Джек, – мать никогда не пускала меня работать на фабрику – но чтобы настолько. – Он казался пораженным не меньше Аманды. – Такой судьбы не пожелаешь даже врагу...
Аманда вскинула голову.
– Знаешь, что меня удивило?
– Что?
– Осведомленность миссис Райт в подобных вещах. Откуда ей было известно об этих несчастных? – Она выжидающе посмотрела на Джека, как бы подталкивая его к определенному выводу, и он не заставил ждать себя долго.
– Потому что ее мать когда-то была одной из этих несчастных? – предположил Джек. – А значит...
– Вот именно.
– Но как? – Он тряхнул головой, как бы прогоняя туман, запутавшийся не только в волосах, но и в мыслях. – Полагаешь, доктор Райт знает?
Аманда задумалась. Брови ее сдвинулись к переносице... Джек невольно залюбовался ее матовой кожей и тенями от длинных ресниц, лежащих на бледных щеках. Для него эта девушка была самой лучшей на свете, самой прекрасной – мысль о скорой разлуке кольнула в самый неподходящий момент.
– Не знаю, – призналась Аманда. – Он кажется таким искренним.
И Джек произнес:
– Единственный способ выяснить правду – это спросить доктора напрямую. Его реакция скажет о многом...
– А если он тоже причастен?
– Расскажем обо всём инспектору Ридли.
И решив так, они приказали кучеру ехать на Хай-стрит, а сами, откинувшись на подушки сидения, сжали пальцы друг друга.
Джек понимал, что идти к доктору безрассудно, даже немного безумно (лучше бы ехать к Ридли), но в то же время осознавал:
