Жизнь за трицератопса (сборник) - Кир Булычев

– Может, что по хозяйству? – спросила супруга. – У нас корыто прохудилось.

– Без намеков! – взвился Ложкин. – Как мы знаем из исторического опыта, желаний всего три, а пожеланий десятки. Не зря я всю сознательную жизнь отдал идеалам.

Он обнял медный таз и понес в комнату, там поставил на подоконник, чтобы не спускать глаз с драгоценной рыбки, которая поняла, с какой целью ее будут использовать, и молчала, рта не смела раскрыть.

А Ложкин принялся доставать из ящика стола и раскладывать перед собой тетради, листы, листки и бумажки, письма и квитанции, из которых и складывалась его сознательная жизнь.

Еще в детском саду Ложкина научили ябедничать. Считалось, что это главная обязанность ребенка Страны Советов. И первым героем этой страны был ябеда Павлик Морозов, который так наябедничал на родного папу, что папу расстреляли без всякой пощады.

В старшей группе детского садика Коля Ложкин уже так хорошо усвоил эту истину, что, когда воспитательница Клава Селезнева оставила его без компота за то, что баловался и щипал девочек, он в самый разгар «мертвого часа» оставил свою постельку, выбрался через дыру в заборе на улицу и добежал до редакции газеты «Гуслярское знамя». А там рассказал дяде редактору, что воспитательница тетя Клава вредитель, потому что морит голодом пролетарских детей. А когда Плохиши нападут на нашу страну, наши Мальчиши-Кибальчиши будут такие слабенькие, что не смогут дать им отпор.

В иной ситуации редактор посмеялся бы и отвел мальчика обратно в садик, но как раз за день до этого в газете был арестован главный редактор за то, что подсыпал иголки в корм скоту. Не удивительно, что молодой редактор Малюжкин догадался: мальчонка не случайно пришел именно к нему. Он понял – это и есть Главное испытание. От того, как он его вынесет, выполнит, выдюжит, зависит его судьба и жизнь.

– Молодец, хлопчик, – сказал Малюжкин. – Так держать.

Он дал ему ириску и позвонил в органы.

Когда руководство детского садика сменили, встал вопрос, принимать ли мальчика Ложкина в пионеры сейчас или погодить до положенного возраста. Приняли, написали о том в журнале «Пионер», и так возникло движение ложкинцев под лозунгом «Скажи суровую правду!».

Когда все ложкинцы сказали друг о друге суровую правду, движение истощилось.

Потом Ложкин пошел в школу.

Ходил он туда редко, потому что искал шпионов и вредителей. Их тогда в стране развелось немало.

Репутация у Ложкина была такая боевая, что, когда он приходил в школу, школа пустела. Кто не успел уйти через дверь, выбрасывались через задние окна.

Порой и улицы пустели, когда по ним проходил пионер Ложкин.

Особенно когда коммунист Эрнст Тельман прислал ему барабан и палочки.

Учиться дальше Ложкин не смог, потому что трудился на выборных должностях. Но и там он большой карьеры не сделал, так как им руководила страсть к совершенству, выражавшаяся в графоманском зуде. Каждый день он писал очередной опус – клеветническое жизнеописание того или иного своего коллеги или соседа. Ему долгое время верили, придуманные заговоры пресекали, заговорщиков карали и, может быть, покарали бы весь город, если бы в один прекрасный день Ложкин не написал совершенно обоснованный донос на самого себя, в конце которого призвал всех сотрудников правоохранительных органов заняться собственными преступлениями.

Заключать под стражу Ложкина не стали, но перевели на творческую работу. Его назначили детским писателем.

Так в Великом Гусляре появился первый сказочник.

В конце тридцатых годов Ложкин выпустил первый сборник переосмысленных в духе марксизма и современной политической обстановки народных и волшебных сказок. Тираж сборника был невелик и весь вскоре исчез, но одна из сказок затерялась в письменном столе писателя, и вот теперь, готовя к изданию собрание своих сочинений, Ложкин эту сказку обнаружил.

И перечитал.

Сказка называлась…

Подвиг красной косынки

Мама сказала Карине Пионеровой, ученице седьмого класса, отличнице и общественнице:

– Отправляйся на шестой перегон и отнеси бабушке Лукерье Сидоровне пирожок с капустой и последний номер газеты «Гуслярское знамя» со стенографическим отчетом о чистке рядов партийной организации нашего района.

– Как только я завершу приготовление уроков, – ответила Карина, – я немедленно выполню твою просьбу, мама моя.

– Не задерживайся и возвращайся домой до темноты, – предупредила мама. – Есть сведения, что в наших краях появились вражеские диверсанты.

– Разумеется, мама моя, – ответила Карина.

– Если бабушке понадобятся лекарства или неотложная медицинская помощь, запиши все подробно и по возвращении домой предоставь мне подробный отчет, – попросила мама.

И она повязала на голову любимой дочке красную пионерскую косынку.

Повторяя мысленно мамино товарищеское напутствие, Карина пошла через колхозные поля гречихи, миновала свиноферму имени XI партсъезда и углубилась в лес.

В лесу было мрачновато, но Карина преодолела пессимистические настроения и запела пионерскую песню «По долинам и по взгорьям».

Дверь в будку стрелочницы Лукерьи Сидоровны была подозрительно приоткрыта.

На койке вместо больной бабушки лежал здоровый диверсант, умело замаскированный под стрелочницу. Но Карина сразу разгадала маскировку и начала задавать вопросы.

– Бабушка-бабушка, – спросила она, – а почему у тебя такие большие уши?

– Пирожки принесла? – спросил диверсант Ганс Мессершмидт, который проголодался, пробираясь в наш тыл.

– А почему у тебя, бабушка, – спросила пионерка, – такой большой нос?

– Чтоб вынюхивать измену и строчить на всех донос, вот зачем шпиону нос, – ответил диверсант. – Принесла ли ты мне свежий номер газеты «Гуслярское знамя» с отчетом о партийном собрании нашего района?

Диверсант конечно же выдал себя. Откуда ему было известно о партийном собрании?

Пионерку так просто не проведешь.

– Почему у тебя такие большие стальные зубы? – спросила она.

И тут диверсант проговорился.

– Чтобы перекусывать проволоку на границе, – прошептал он.

– Нам все ясно, – сказала девочка. – А зачем тебе, бабушка, такие большие очки?

– Это не очки, а фотоаппараты, – признался диверсант, – чтобы делать снимки секретных предприятий и оборонных заводов.

– Ты разоблачена, бабушка, – сказала пионерка Красная Косынка. – Признавайся, где у тебя пистолет – под одеялом или под подушкой?

– Ну уж нет! – зарычал диверсант. – Не жить тебе на свете, как и твоей покойной бабушке, которую мне не удалось завербовать, несмотря на то что я предлагал ей крупные суммы денег, а также отдельную квартиру в областном центре.