Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру - Неизв.

Я говорил, что у меня были письма к месье Грассу и месье Nicolas Brikin – Николаю Брылкину, директору  М е р к у р и я; попросили проводить к  М е р к у р и ю. Не преувеличу, если скажу, что в помещениях  М е р к у р и я  было, по меньшей мере, три сотни народу; прошли через толпу и оказались возле месье Брылкина. Не было нужды себя называть: он узнал меня, хотя никогда не видел, и даже раньше, чем я открыл рот.

- Вы немного опоздали, - сказал он, - но, в конце концов, постараемся кое-что еще вам показать. Сейчас я провожу вас к Грассу, который приготовил для вас жилье. Затем вы отошлете вашу визитную карточку к губернатору, который предупрежден о вашем проезде, ждет, и приготовил вам сюрприз.

- Мне?

- Да, вам, и сюрприз, какого не ожидаете, я вам за это ручаюсь.

- Нельзя ли узнать, какой?

- Нет.

- А как зовут губернатора?

- Александр Муравьев.

- Он из Муравьевых, которые вешают, или из Муравьевых, которые повешены? - спросил я, смеясь.

- Он из тех, которые повешены.

- Но он был в Сибири, кажется?

- Да; но вы знаете, что император дал общую амнистию, а так как Александр Муpавьев был сослан в Сибирь слегка необдуманно, счел должным это компенсировать и назначил его губернатором Нижнего.

- Но этот Александр Муравьев был замешан в заговоре 1825 года?

- Да, про который вы написали роман. О ком там рассказано, вы увидите у него.

Месье Брылкин отдал распоряжения, чтобы в его отсутствие все шло, как при нем, и вышел проводить нас к своему другу - месье Грассу. Но, так как он велел выйти через дверь, противоположную той, через которую мы вошли, я вскрикнул от удивления при виде спектакля, развернутого перед глазами. Я стоял на самой высоте над местом слияния притока и реки - Оки и Волги, внизу лежало поле ярмарки, то есть примерно двa квадратных лье территории, покрытой бараками, между которыми гулял типаж всяких народов - русских, татар, персов, китайцев, калмыков; да что я знаю? По виду сверху, с террасы  М е р к у р и я, ярмарка делилась на четыре города. Один - на острове,  между двух рукавов Оки. Другой - между Баранцевым озером и первым каналом от Мещерского озера. Третий – между двумя каналами, что наполняют это самое озеро. Наконец, четвертый - по другую сторону второго канала, между каналом и лесом. Его населяют только женщины. Попросту, город куртизанок; в нем 7-8 тысяч жительниц, которые съехались туда со всех концов европейской и даже азиатской части России ради шести недель ярмарки, с намерениями самыми филантропическими.

Нужно было увидеть в 300 футах ниже террасы четыре города, 200 тысяч человек в движении между рекой и притоком, между двух озер, на шести мостах, восьми набережных и сотне улиц, чтобы задуматься над тем, что такое пятый элемент [пятая стихия], называемый множеством.

- У вас восемь дней, чтобы насмотреться на это, месье, - сказал Брылкин, пытаясь тащить меня за руку. - Тогда как я…

- Тогда как вы, - перебил я, - оставляете дела, желая мне это показать. Идемте к месье Грассу.

Пошли к месье Грассу, где нас ждали, и была приготовлена наша квартира. Месье Грасс, менее занятый, чем месье Брылкин, обязался стать нашим чичероне и поводить нас по ярмарке. Месье Брылкин оставил нас, снова посоветовав мне не забыть передать визитную карточку генералу Муравьеву, который, наблюдая ярмарку, жил в своем дворце на берегу Оки.

Месье Грасс был в нашем распоряжении; мы потратили время только на то, чтобы ликвидировать беспорядок, который в течение трех дней плавания по Волге образовался в нашем туалете, и спустились тем же съездом, каким поднялись четверть часа назад. Когда проходили мимо Строгановской церкви, месье Грасс обратил наше внимание на ее решение. Храм объединяет две церкви: зимнюю, низкую и отапливаемую четырьмя большими печами, и летнюю - втрое выше зимней, увенчанную огромным куполом и украшенную чудесным иконостасом на всю ее высоту.

Я сказал, каким образом попадали в авангардную часть ярмарки, то есть на остров на Оке, соединенный с нижним городом мостом поверх лодок длиною полверсты. Поскольку каждый год в таянье снегов Волга выходила из берегов и разливалась над местом базара, решили поднять участок земли на высоту 7-8 метров, что было уже красивой работой; цели достигли, отрыв с трех сторон участка, который хотели поднять, канал, сообщающийся с Волгой через Мещерское озеро. Огромного количества вынутого грунта хватило, чтобы поднять остров на нужную отметку. После устроили свайное основание, на нем - 2,5 тысячи лавок, отдаваемые внаем за 400 тысяч рублей, то есть за 1 миллион 600 тысяч франков. Добираются до всех этих лавок, крытых листовым железом и опоясанных широкой галереей, по каналу, который судоходен.

Церковь св. Макария, покровителя ярмарки, господствует над всем этим множеством строений, находясь в соседстве с армянской церковью, справа, и магометанской мечетью, слева. Перед св. Макарием - два поперечных ряда лавок, резервируемых для китайцев, которые покрывают их украшениями, какие, по фантастичности и исполнению, не снятся другим народам. Это зеленые, красные, голубые и желтые вымпелы, стяги и штандарты, разрисованные змеями, драконами и птицами, полощутся на ветру над крышами, изогнутыми, как у пагоды, и расцвеченными теми же, кричащими отовсюду красками, что под их руками и кистями обретают гармонию. В частности, там продается чай; к нашему приезду продали уже 32 тысячи ящиков чая.

Представление о коммерческом разнообразии ярмарки даст упоминание, что там продаются драгоценные камни - на 3 миллиона и орехи - на 400 тысяч франков. Набирается циновок на 1,5 миллиона, икры - на 2 миллиона, шелковых тканей - на 8 миллионов франков. Одни русские товары (условимся, что берем в среднем) по стоимости достигают 90 миллионов. Остаток европейских тянет на 18 миллионов. Наконец, азиатские товары из Китая, товары бухарцев, киргизов, армян и персов представлены на 17 миллионов франков.

Вы понимаете, что было бы невозможно осмотреть такую экспозицию. Ограничимся общим обзором, особо отмечая, что все сделки совершаются под слово, без единого письменного контракта, без единого листка гербовой бумаги.

Преждe рынок держался Казани; но в 1554 году Василий Иванович, чтобы перевести в Россию огромную торговлю, запретил своим купцам ездить в этот еще не завоеванный город, указав им взамен для коммерции Макарьев. В конце концов, в 18I7 году с целью приблизить к центру и, в особенности, облегчить русскую торговлю, ярмарку перевели из Макарьева в Нижний, но оставили, тем не менее, под покровительством св. Макария, который не пользуется в России дурной репутацией, какую имеет во Франции. Поэтому на все то время, что длится ярмарка в Нижнем, Макарьев любезно предоставляет ему раку своего святого.

Франция представлена в Нижнем несколькими торговцами модной одеждой, несколькими ювелирами и торговцами сукном из Седана и Эльбефа. Должен оказать, что бижутерия и моды не способны внушить азиатским племенам высокую идею о нашем чувстве изящного. Не стоит говорить, что мы прошли без задержки мимо железа, чугуна, снастей, кож, валенок и меховых  шапок, чтобы попасть на китайские, татарские и персидские базары. Привлекало, несомненно, то, что купцы были так же интересны, как и товары. Там развертывались индийские шали, китайские материи, турецкие ткани, смирненские ковры, кавказские шелка, украшенные бирюзой пояса, инкрустированные сабли, кинжалы и пистолеты. Трубки всех видов, форм и цен - от 20 копеек до 1000 рублей. Персидские седла, уздечки и попоны из Эрзерума, Нухи и Тeгepaна, из тех краев, которые отправились мы увидеть, которые известны нам еще по  Т ы с я ч е  и  о д н о й  н о ч и  и которые не сказочны, во что трудней всего на свете поверить.

Первый эффект от этой сутолоки, результат от кажущейся суматохи - оглушенность, от чего не приходишь в себя в первый день; все эти люди, снующие туда-сюда по своим делам, натыкающиеся на татарских торговцев в разнос, торгующие с завидным постоянством ветошью, тряпьем, безделушками всех видов, настолько же казались бежавшими из сумасшедшего дома, насколько одинокие турецкие купцы среди них, благодаря неподвижности, важности и молчанию, казались утверждающими здравый смысл.

К пяти часам вечера месье Грасс напомнил, что пора возвращаться домой, где к шести нас ждали к обеду. Предстояло одолеть не более версты, но часа для этого было не много, если принять во внимание количество индивидов, что нужно было нам передвинуть, чтобы обеспечить проход нашим собственным персонам. Проходя мимо дворца губернатора, я не подал визитную карточку, так как забыл, уезжая из Франции, запастись такого рода метательным снарядом, но написал свое имя, которое слуга торжественно мне обещал подать прочесть генералу.