Вавилон - Ребекка Ф. Куанг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Газета Spectator напечатала карикатурную иллюстрацию истощенных детей, раздавленных насмерть под колесами какого-то туманного устройства, которое они назвали «Белые рабы серебряной революции» (WHITE SLAVES OF THE SILVER REVOLUTION). В башне над этим сравнением глупо смеялись, но широкая публика, казалось, была искренне потрясена. Кто-то спросил члена Палаты лордов, почему он поддерживает эксплуатацию детей на фабриках; он ответил довольно легкомысленно, что использование детей в возрасте до девяти лет было объявлено вне закона в 1833 году, что привело к более широкому возмущению по поводу страданий десяти- и одиннадцатилетних детей в стране.
— Неужели все так плохо? — спросил Робин у Абеля. — Фабрики, я имею в виду.
— Хуже, — сказал Абель. — Это только те несчастные случаи, о которых они сообщают. Но они не говорят о том, каково это — работать день за днем на этих тесных этажах. Вставать до рассвета и работать до девяти с небольшими перерывами между ними. И это те условия, которых мы жаждем. Работа, которую мы хотели бы вернуть. Я представляю, что в университете вас не заставляют работать и вполовину так же усердно, не так ли?
— Нет, — — сказал Робин, чувствуя себя смущенным. — Не заставляют.
Статья в «Спектаторе», похоже, особенно сильно повлияла на профессора Крафт. Робин застала ее сидящей с ней за чайным столом, с красными глазами, уже после того, как остальные закончили завтракать. Она поспешно вытерла глаза носовым платком, когда увидела его приближение.
Он сел рядом с ней.
— С вами все в порядке, профессор?
— О, да. — Она прочистила горло, сделала паузу, затем придвинула к себе газету. — Просто... это та сторона истории, о которой мы не часто задумываемся, не так ли?
— Я думаю, мы все хорошо научились не думать о некоторых вещах.
Она, казалось, не слышала его. Она смотрела в окно на зелень внизу, где место протеста забастовщиков было превращено в подобие военного лагеря.
— Моя первая запатентованная пара повысила эффективность оборудования на шахте в Тайншире, — сказала она. Она удерживала тележки с углем на рельсах. Владельцы шахты были так впечатлены, что пригласили меня в гости, и, конечно, я пошла; мне так хотелось внести свой вклад в развитие страны. Я помню, как был потрясена тем, что в шахтах было много маленьких детей. Когда я спросила, шахтеры сказали, что они в полной безопасности, и что помощь в шахтах уберегла их от неприятностей, когда их родители были на работе.
Она тяжело вздохнула.
— Позже они рассказали мне, что из-за серебра тележки невозможно было сдвинуть с рельсов, даже если на пути были люди. Произошел несчастный случай. Один маленький мальчик потерял обе ноги. Они перестали использовать пары словосочетаний, когда не смогли найти обходной путь, но я не придала этому значения. К тому времени я получила стипендию. Мне светила профессорская должность, и я перешла к другим, более крупным проектам. Я не думала об этом. Я просто не думала об этом, годами, годами и годами.
Она снова повернулась к нему. Ее глаза были влажными.
— Только это накапливается, не так ли? Это не исчезает просто так. И однажды ты начинаешь проникать в то, что ты подавлял. И это масса черной гнили, бесконечная, ужасающая, и ты не можешь отвести взгляд.
— Господи Иисусе, — сказал Робин.
Виктория подняла голову.
— Что это?
Они сидели в офисе на шестом этаже, просматривая бухгалтерские книги в поисках предвестников будущих катастроф. Они уже просмотрели расписания города Оксфорда на следующий год. Лондонские графики технического обслуживания найти было сложнее — бухгалтерия «Вавилона» была на удивление плохой, а система категоризации, которую использовали клерки, похоже, была организована не по дате, что было бы логично, и не по языку, что имело бы меньший, но хоть какой-то смысл, а по почтовому индексу соответствующего района Лондона.
Робин постучал пальцем по своей бухгалтерской книге.
— Я думаю, мы близки к переломному моменту.
— Почему?
— Они должны провести ремонт Вестминстерского моста через неделю. Они заключили контракт на изготовление серебра в то же время, когда был построен Новый Лондонский мост в 1825 году, и срок годности слитков должен был истечь через пятнадцать лет. Это как раз сейчас.
— И что произойдет? — спросила Виктория. — Турникеты закроются?
— Я так не думаю, это было довольно крупное событие... F — это код для фундамента, не так ли? — Робин замялся и замолчал. Его глаза метались вверх и вниз по бухгалтерской книге, пытаясь подтвердить то, что было перед ним. Это была довольно большая запись, список серебряных слитков и пар словосочетаний на разных языках занимал почти полстраницы. Многие из них имели соответствующие номера в следующей колонке — признак того, что они использовали резонансные связи. Он перевернул страницу и моргнул. Колонка продолжалась на следующих двух страницах. — Я думаю, он просто упадет прямо в реку.
Виктория откинулась назад и очень медленно выдохнула, сглатывая.
Последствия были огромны. Вестминстерский мост был не единственным мостом, пересекающим Темзу, но по нему было самое интенсивное движение. И если Вестминстерский мост упадет в реку, то ни пароходы, ни лодки, ни каноэ не смогут объехать обломки. Если Вестминстерский мост упадет, весь город остановит движение.
А в ближайшие недели, когда срок действия решеток, очищавших Темзу от сточных вод и загрязнений с газовых заводов и химических фабрик, наконец, истечет, воды вернутся в состояние болезненного и гнилостного брожения. Рыба будет всплывать на поверхность брюхом вверх, мертвая и зловонная. Моча и фекалии, и без того вяло движущиеся по канализационным стокам, затвердеют.
Египет постигнут десять казней.
Но пока Робин объяснял это, на лице Виктории не отразилось ни капли его ликования. Напротив, она смотрела на него с очень странным выражением, нахмурив брови и поджав губы, и это вызвало у него неприятные ощущения внутри.
— Это Армагеддон, — настаивал он, раскинув руки в стороны. Как он мог заставить ее увидеть? — Это самое худшее, что может случиться.
— Я знаю, — сказала она. — Только вот после того, как ты сыграешь, у нас ничего не останется.
— Нам больше ничего не понадобится, — сказал он.
