50 х 50 - Гарри Гаррисон

— Инопланетянами, мистер Далгрин. Думаю, вы можете нас так называть. Да, я могу читать ваши мысли. Поэтому вы сегодня здесь. Мысленный ретранслятор в кабинете Артура Ди Косты сообщил нам о ваших подозрениях, с которыми вы входили в его дом. С той минуты мы наблюдали за вами, подготавливая ваш визит сюда.

Частично я смогу утолить ваше любопытство, мистер Далгрин. Мы не с Земли, более того, наша планета находится в другой звездной системе. А эта комната — офис санатория для больных, которым не требуется стационарное лечение.

— Санатория! — взревел Брент. — Если это офис… то где сам санаторий?

Девушка повертела в руках карандаш, а ее взгляд, казалось, вонзился в мозг Брента.

— Вся Земля — наш санаторий. На ней живут многие наши психические больные.

Пол начал уходить у Брента из-под ног. Он схватился за край стола.

— Значит, Ди Коста — один из ваших пациентов. Он безумен?

— Если следовать точному значению этого слова — нет. Он — слабоумный. И не поддается лечению.

— Если умница Ди Коста — слабоумный, тогда… — Брент покачал головой. — Это означает, что средний ай-кью[41] для представителей вашей цивилизации должен составлять…

— Этой величины вы и представить себе не можете. Для людей Ди Коста совершенно нормален, более того, его ай-кью выше среднего.

На родной планете он не смог найти места в высокоорганизованном обществе. Стал пациентом государства. Его тело трансформировали, чтобы он ничем не отличался от homo sapiens. Мы дали ему новое тело, новую индивидуальность, но не смогли изменить его исходный интеллект. Вот почему он на Земле.

Детство Ди Коста провел на родной планете, в чужеродной для землян социальной среде. Эти первые впечатления навсегда остались в его подсознании. Его новая индивидуальность не имеет о них ни малейшего представления, но они есть. И проявляются в его картинах. Требуется очень острый глаз, чтобы заметить их. Позвольте поздравить вас, мистер Далгрин.

Брент печально улыбнулся:

— Теперь я сожалею о том, что заметил. Какие у вас планы в отношении меня? Как я понимаю, вы уже не позволите мне вернуться в мой земной «сумасшедший дом».

Девушка сложила руки на коленях. Смотрела на них, словно не желала встречаться с ним взглядом в момент объявления приговора. Но Брент не стал ждать. Если он сможет справиться с девушкой, то потом как-нибудь найдет пульт управления лифтом. Он напрягся и прыгнул.

Волна боли прокатилась по телу. Другой разум, неизмеримо более сильный, контролировал его тело.

Мышцы отказались подчиниться ему. Он рухнул на стол, застыл. Его тело выполнило приказ чужого разума. Рыжеволосая подняла голову. Ее глаза сверкали силой, которую она только что продемонстрировала.

— Никогда не следует недооценивать своего оппонента, мистер Далгрин. Именно для этого я приняла облик земной женщины. Я нахожу, что так управлять людьми гораздо легче. У них и в мыслях нет, что я… не та, кого они видят. Я сейчас сниму свой контроль, но, пожалуйста, не заставляйте меня вновь прибегать к этому средству.

Брент сполз на пол, сердце его рвалось из груди, тело сотрясала мелкая дрожь.

— Я — директор этого… санатория, поэтому вы понимаете, что у меня нет никакого желания привлекать к нашей деятельности внимание вашего государства. Мне придется избавиться от вас.

Дыхание Брента чуть успокоилось, он уже мог говорить.

— Так вы… хотите… меня убить?

— Отнюдь, мистер Далгрин, наша философия запрещает убийство, за исключением самых крайних случаев. Ваше тело будет изменено в соответствии с требованиями окружающей среды другой планеты-санатория. Естественно, мы излечим вас от всех последствий радиационной лихорадки. Так что вас будет ждать долгая и интересная жизнь. Если вы согласитесь сотрудничать с нами, мы сохраним вам вашу индивидуальность.

— И что это за планета? — По интонациям девушки Брент понял, что разговор близится к завершению.

— Совсем не такая, как эта. Тяжелая планета, в атмосфере которой роль кислорода выполняет хлор, — и нажала кнопку на столе.

Теряя сознание, Брент успел подумать: «Он будет жить… и работать… рисовать удивительные оттенки зеленого на планете с атмосферой из хлора…»

Древо жизни[42]

Иногда рассказы пишут по заказу. Чаще всего редактор или напишет, или скажет, что он ищет рассказы на определенную тему, написанные в определенном столе: нет ли у тебя, мол, какой-нибудь идеи в этом направлении?

Энтони Читэм, мой друг и редактор, написал, что он нуждается в рассказах по научной тематике, которые он мог бы поместить как в юношеский научный журнал, так, позднее, и в сборник рассказов. Это был как раз тот журнал, который я уже выписал для своего сына Тода. «Молодой ученый» — прекрасный журнал, ни в чем не уступающий своему прародителю, журналу «Современный ученый». Я заинтересовался, согласился с предложением и решил, что действительно мог бы написать рассказ об эволюции. Недостатка в материале не было. Но трудность заключалась в том, чтобы написать его в форме фантастического рассказа, увлекательного и доступного для юных читателей, — и одновременно интересного для взрослой аудитории, когда он выйдет в составе сборника.

Писательство — это большей частью искусство подсознательное или бессознательное, это мысли вслух и все такое прочее. Другим важным компонентом является вполне осознанный выбор техники или способа написания рассказа, то есть как спланировать его, с чего начать, в какую форму облечь. Я давно был поклонником Энтони Берджесса, писателя для писателей (если такие бывают), и начальная глава его «Эндерби» вызывает у меня искреннее восхищение. Это прекрасный и простой способ задать тон всему роману, к тому же способ научно-фантастический. А поскольку в романе содержится тонкая пародия Берджесса на писательские излишества Грэма Грина, то я решил, что автора не обидит мое самовольное заимствование его же приема. (Когда я спросил его об этом, он не только не обиделся, но, по-моему, даже развеселился.)

Вот он — мой фантастический рассказ, который, возможно, расскажет вам об эволюции немного больше, чем вам хотелось бы узнать.

Дети разбрелись по отмели, а некоторые даже отважились войти в прибрежную морскую пену, где высокие зеленые волны с грохотом обрушивались на них. Ослепительно сверкая с темно-голубого неба, солнце обжигало желтый песок. Далеко от берега волны вздымались в беззвучном разбеге и разбивались в пену. Учитель резко хлопнул в ладоши, нарушив тишину солнечного дня.

— Перерыв закончен — одевайтесь, Гросбит-9, занятия начинаются.

Дети медленно и неохотно побрели к Учителю. Купальщики выходили из океана сухими, и ни одна песчинка не прилипла к одежде или коже детворы. Они собрались вокруг Учителя, их болтовня постепенно затихла, а он театрально указал на крошечное создание, извивающееся на песке.

— Фи, червяк! — сказала Манди-2 и очаровательно вздрогнула, встряхнув рыжими кудряшками.

— Правильно, червяк. Первый червяк, древний червяк, прототип червя. Важный червяк. Хотя непосредственно он и не указывает на путь эволюции, который мы изучаем, но мы задержимся и поглядим на него. Побольше внимания, Чед-3, у тебя глаза слипаются. Вот здесь впервые мы видим деление на сегменты — важный шаг в развитии жизни; таким образом шло развитие многоклеточных. Видите? Взгляните внимательно на ряд колец на теле этого существа. Выглядит так, будто оно состоит из маленьких колечек ткани, сплавленных воедино, — впрочем, так оно и есть.

Они нагнулись ближе, сомкнув склоненные головы кружком над коричневым червем, оставлявшим на песке извилистый след. Он медленно продвигался к Гросбиту-9, который поднял ногу и с силой наступил на существо. Школьники захихикали. Червяк выполз сбоку от ботинка и продолжил свой путь.

— Гросбит-9, мне не нравится ваше поведение, — строго сказал Учитель. — Было потрачено много энергии, чтобы ваш класс смог отправиться в путешествие во времени и воочию увидеть чудеса эволюции. Мы не можем почувствовать, потрогать, услышать или изменить прошлое, но мы можем перемещаться в нем и лицезреть его своими глазами. Так что мы должны быть благодарны за возможность совершить это путешествие, оказаться на Земле, какой она была миллионы лет тому назад, взглянуть на океан, в котором зародилась жизнь, увидеть одну из первых форм жизни на вечном древе эволюции. И какова же ваша реакция на этот внушающий благоговейный трепет эксперимент? Вы наступили на кольчатого червя! Стыдитесь, Гросбит-9, стыдитесь!

Гросбит-9 без малейших признаков раскаяния откусил заусеницу на большом пальце, искоса глядя на Учителя с насмешливой улыбкой на губах. Учитель уже не в первый раз удивлялся, каким образом «9» сумел попасть в этот класс. Без сомнения, благодаря отцовским связям с высокопоставленными друзьями.