Странствия хирурга: Миссия пилигрима - Вольф Серно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Витус откинулся назад, с трудом сдерживая смех. Так вот откуда ветер дует! Оказывается, пышнотелая повариха все еще питает слабость к дерзкому Коротышке. Она скучает по нему!
— Думаю, у него все хорошо. Он обзавелся маленькой дочуркой.
— Что?! — Кэтрин Мелроуз чуть не задохнулась от ярости, глаза ее метали молнии.
Витус тут же поспешил объяснить, что Коротышка удочерил Неллу, а следовательно, не занимался ни с кем плотской любовью. И это сразу успокоило дородную ревнивицу.
— Когда же Энано вернется? — спросила она с горящими глазами.
— Не знаю. Надеюсь, что скоро.
— Главное, он жив. Значит, снова приедет. — Окрыленная, с пылающими щеками миссис Мелроуз выкатилась из салона.
Витус почти ничего так и не съел. У него совершенно не было аппетита.
Так закончился его третий день в Гринвейлском замке.
Спустя неделю Витус сидел в библиотеке и писал уже пятое или шестое письмо Нине. На этот раз он описывал свое прибытие в замок, здешних людей, их работу и повседневную жизнь; иногда ему казалось, что Нина сидит рядом, и у него возникала полная иллюзия, что он все это ей рассказывает. Ему даже чудились ее голос, янтарные искорки в глазах и запах розового масла, исходивший от ее волос.
Тем более одиноким чувствовал он себя, закончив письмо и скрепив его печатью. Что она сейчас делает? Вспоминает ли о нем? Как она себя чувствует? Вопросы, вопросы, вопросы — и ни одного ответа. Каждый день он надеялся получить от нее письмо, что было полным абсурдом, ведь с момента его прибытия в замок прошло совсем немного времени …
В дверь постучали, и вошел Кэтфилд в сопровождении Хартфорда, несшего целую гору бумаг.
— Мы не помешаем, милорд?
Охотнее всего Витус ответил бы, что помешают, но этого граф Уэртинг не мог себе позволить и вежливо пригласил обоих присесть.
Кэтфилд принялся долго и подробно объяснять милорду, каковы виды на урожай в этом году, если все будет благополучно, прошелся по каждой отдельной позиции, осветил рыночные цены и закончил тем, какие приобретения он хотел бы сделать на средства из ожидаемой прибыли. Витус слушал вполуха и на все давал согласие.
Когда деловая часть была закончена и посетители уже собирались уходить, Кэтфилд обернулся и, смущенно откашлявшись, спросил:
— Что я еще хотел спросить, милорд, — тут все интересуются, что стало с господином Магистром?
— Да, страшно интересно узнать, — подхватил Хартфорд.
— Когда я в последний раз видел господина Магистра, он был в полном порядке. Тогда он находился в Камподиосе вместе с малышом Энано и его дочкой. Я полагаю, уже все знают, что Энано стал отцом?
— Да, милорд, такие слухи доносились… из кухни.
— Я так и думал.
— Можем ли мы рассчитывать на скорое возвращение ваших друзей, милорд?
Витус горестно вздохнул:
— Я бы многое дал за то, чтобы самому узнать это.
— Понятно, милорд.
Оба поклонились и вышли. Витус остался один.
Через две недели Витус вновь поскакал в Уэртинг, чтобы выяснить, какие решения принял городской совет в отношении борьбы с угрозой чумы.
Его встретили весьма любезно и витиевато объяснили, почему до сих пор ничего не сделано. Главная причина крылась в финансовом положении города, которое сильно ухудшилось в последние годы, как ему наверняка должно быть известно, и так далее, и тому подобное… Вспышка графского гнева повлекла за собой тысячу извинений и поклонов — на этом все и кончилось.
Встреча с преподобным Паундом, старым другом семейства Коллинкортов, прошла в более радужных тонах. Они сидели в его доме возле церкви, и старый священник живо расспрашивал Витуса о Магистре и Коротышке, непрестанно гоняя свою экономку за едой и вином для высокого гостя. Витус с удовольствием рассказал бы ему о Нине, но не решился. В конце концов, он ведь сам не знал, как все у них сложится.
Поздним вечером он вернулся в замок. Чтобы чем-то занять себя, отправился к расположенному поблизости озеру и принялся наблюдать за утками и лягушками. И тех и других было очень много, и все Божьи твари явно радовались жизни.
Спустя еще две недели наконец прибыл долгожданный курьер с письмом. Однако, к разочарованию Витуса, оно было не от Нины, а от Уолсингема. Тот писал, что предложения милорда по вопросу предотвращения чумы чрезвычайно интересны, за что он выражает ему огромную благодарность. Правда, он сомневается в возможности их претворения в жизнь. Другие мероприятия — милорд, конечно, понимает, о чем речь, — выполнить, по его мнению, неизмеримо проще, и они принесли бы гораздо большую пользу Англии.
Витус послал ответ с обратной почтой. В нем он, проигнорировав намеки на военное применение Pulex pestis, подробно остановился на своих трудностях в Уэртинге и высказал новые предложения по наведению чистоты и соблюдению гигиены в крупных городах.
Потом он написал еще одно письмо Нине и одно Джироламо, отдал всю корреспонденцию курьеру и, не имея никаких других планов, отправился на длительный обход конюшен, мастерских и складов. Он бы с радостью взял кого-нибудь в спутники, но все были заняты. Каждый в замке имел свой строго очерченный круг обязанностей.
Только у хозяина их не было.
Прошло еще две недели, и, по обыкновению завтракая в Зеленом салоне, Витус сказал себе, что дальше так продолжаться не может. Уже начался сентябрь, и он потихоньку скисал, чувствовал себя, как лиса в западне, и до умопомрачения ждал хоть какой-нибудь весточки от Нины или от друзей, если письму когда-нибудь вообще суждено прийти. Пора действовать! Он решительно бросил на стол салфетку и послал за Китом.
— Чем могу служить, милорд? — спросил вскоре появившийся молодой конюший, вертя в руках шапку.
— Прикажи оседлать мне Одиссея.
— Слушаюсь, милорд.
— И двух запасных лошадей. Из тех, что повыносливей. Мне предстоит долгий путь.
После того как Кит бросился выполнять его указания, Витус стремительно отправился в свои покои, упаковал по старой привычке короб, опустив туда сундучок с инструментами, взял свой посох и, выйдя из замка, прямиком зашагал к фамильному склепу.
— Арлетта, — начал он, осеняя себя крестным знамением, — ты единственная, кто по-настоящему знает меня здесь, единственная, кому я могу довериться. Я больше не выдержу бездействия. Правильно ли я поступаю, решив уехать?
Он долго вслушивался в самого себя, зная, что ее голос все еще звучит в нем. Арлетта еще была с ним — ее ум, ее живость, ее надежность.
Витус понял ответ. Склонившись, он поцеловал плиту, на которой стояло ее имя.