Могучая крепость - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Что ж, я не думаю, что это удивительно, — подумал уголок его мозга, пока он изучал написанный от руки адрес. — Или, может быть, так оно и есть. Я уверен, что у него где-то есть секретарь, которому он мог бы доверить практически любую корреспонденцию. С другой стороны, полагаю, он мог быть вполне уверен, что это был бы один из способов привлечь моё внимание». — Король удивил самого себя насмешливым фырканьем. Не то чтобы его довольно драматичный способ доставки уже не позаботился об этом!
Король Горжа покачал головой, глядя на конверт, который адресовал ему чрезвычайно занятой и влиятельный человек. У короля не было никаких сомнений в том, что человек, который это сделал, ожидал, что его адресат узнает его почерк, и поймёт, что письмо действительно от него.
Теперь оставалось только посмотреть, что именно хочет сказать ему Рейджис Йеванс, граф Серой Гавани и, по сути, Первый Советник Черисийской Империи.
Март, 894-й год Божий
I. КЕВ «Танцор», 56, Около полуострова Тейрман, Южный океан
.I.
КЕВ «Танцор», 56, Около полуострова Тейрман, Южный океан
Несмотря на яркий солнечный свет, на палубе было прохладно, так как резкий восточный ветер, сопровождаемый шумом такелажа и плеском воды вокруг корпуса, неуклонно гнал КЕВ «Танцор» на запад. Галеон был почти в лучшем положении к ветру из возможных, так как ветер дул прямо в правую раковину, и со всеми парусами, включая бом-брамсели, он делал почти десять узлов. Это была очень приличная скорость для любого галеона, даже такого, который всего два месяца как вышел из порта. Конечно, как и любой другой галеон Имперского Черисийского Флота, «Танцор» был обшит медью ниже ватерлинии. Это защищало его как от бурильщиков, которые слишком часто пожирали корабельное дерево, и никто этого не замечал (до тех пор, пока у него не отваливалось дно), так и от полипов, которые также снижали его скорость. Ничто не могло полностью остановить постепенное загрязнение днища корабля, но медная обшивка «Танцора» давала ему огромное преимущество. Она должна была сделать его быстрее, чем большинство кораблей, которые он мог встретить, даже так далеко от дома, как в Доларском Заливе.
Тем не менее, по мнению адмирала сэра Гвилима Мензира, мерно вышагивающего взад и вперёд по ограждённому перилами балкону, который тянулся во всю ширину кормы, он мог бы развить немного большую скорость, чем его нынешняя, если бы плыл один. Корабли, плывущие в компании, всегда были медленнее, чем они могли бы плыть в одиночку, потому что каждое парусное судно было уникальным, у каждого была своя парусная оснастка. Даже корабли одной и той же серии, с одной и той же верфи, похожие на человеческий глаз как две капли воды, по-разному ловили волну и ветер, и развивали свою максимальную скорость в чуть разных условиях. Капитан, который знал свой корабль так же хорошо, как капитан Рейф Махгейл, знал, что «Танцор» мог добиться от своей команды наилучших результатов при любом заданном ветре и море, но когда корабли плыли в компании, они были ограничены максимальной скоростью самого медленного судна при любых текущих условиях.
Эта мысль была в значительной степени академической, когда Мензир командовал КЕВ «Неустрашимый», тогдашним флагманом принца Кайлеба. Несмотря на то, что «Неустрашимый» был флагманом флота, в обязанности Мензира не входило решать, что этот флот будет делать дальше, или беспокоиться о том, сколько времени потребуется всем его кораблям, чтобы добраться из одной точки в другую.
Конечно, он больше не был простым флаг-капитаном.
Он потерял «Неустрашимый» в заливе Даркос, и это было воспоминание, которое до сих пор причиняло ему сильную боль, и не только из-за того, как сильно он любил этот корабль. В конце концов, он потерял его, потому что намеренно протаранил корисандийскую галеру, идя под всеми парусами, которые он мог поднять. Несмотря на то, что он удар пришёлся прямо в форштевень, в момент удара они двигалась слишком быстро, и швы обшивки разошлись слишком сильно. Кроме того, было повреждено добрых двадцать футов обшивки корпуса, и получено слишком много повреждений ниже ватерлинии, чтобы команда могла его спасти, хотя они и отчаянно старались. Задолго до того, как они нанесли свой удар, он знал, что также получит непоправимый ущерб. Но не это было причиной того, что воспоминания причиняли такую сильную боль. Нет. Нет, они были такими болезненными, потому что, несмотря на всё это, он опоздал. Потому что, несмотря на всё, что он и его команда смогли сделать — а он, без сомнения, знал, что они сделали всё, что было в человеческих силах — они опоздали на десять минут, чтобы спасти жизнь своего короля.
Гвилим Мензир отправил бы на дно дюжину галеонов в обмен на эти десять минут.
Он понял, что перестал ходить взад-вперёд и стоит, положив руки на поручни на корме, смотря назад, вдоль кильватерной струи «Танцора». Он оглядел бескрайние просторы Южного океана и встряхнулся. Единственным человеком в мире, который винил его в том, что он опоздал, был он сам, и он тоже это знал. Его рыцарское звание и повышение от капитана до адмирала были бы достаточным доказательством этого, даже без его нынешнего назначения.
Его эскадра была самой далеко ушедшей из всех разбросанных черисийских эскадр. Она находился в двух месяцах пути от большой военно-морской базы на Острове Замка, со своими восемнадцатью военными галеонами, шестью шхунами и не менее чем тридцатью транспортами, и ветер и погода благоприятствовали ему совершенно необоснованно. По факту, он опередил своё первоначально запланированное походное расписание почти на пару пятидневок, пройдя примерно в ста милях к югу от полуострова Тейрман, обогнул южную оконечность континента Ховард, чтобы пройти проливом Госсет, между островом Западного Разрыва и западной же оконечностью невероятно большого острова, называемого Бесплодные Земли, в Хартианском море. Это означало, что он находился в девяти тысячах миль от Острова Замка́, но это было по
