Отряд (Аш - Тайная история - 2) - Мэри Джентл

Аш не подняла руку к рукояти меча, но на лице Анжелотти мелькнуло одобрительное понимание - он заметил движение - ноги чуть расставлены, тело в равновесии, когда Аш приняла так называемую "боевую стойку". Каждый наемник знал эту позицию. "Кроме Флориана", - поправилась Аш. Золотоволосая женщина по-прежнему задумчиво хмурилась.

Между Фарис и мной слишком много людей де Ла Марша - одним движением не достать. Но я теперь их командир, так что..."

Роберт Ансельм шагнул к ней. Аш не оглянулась, сосредоточенная на расположении каждого возможного противника.

- Не думай ее обдурить, - пробурчал Роберт. - Если дойдет до дела, пойдут за ней, не за тобой.

- Если убрать ее... - Имена привлекают внимание их владельцев: Аш не назвала "Фарис", - остальное уже не важно: дело сделано.

Роберт умудрялся сохранять наружную невозмутимость, искоса посматривая на герцогиню и бургундских стражников, на визиготку в окружении рабов. Он проворчал:

- Попробуй, убей ее - и получишь гражданскую войну.

Аш обожгла взглядом широкоплечего воина, все еще красовавшегося в кирасе с чужого плеча. Он ответил спокойным немигающим взглядом.

- Тогда док в жопе, - продолжал он, - а вместе с ней и вся Бургундия. Развяжи гражданскую войну в Дижоне - и с Бургундией покончено. Крысоголовые сделают из нас отбивную, девочка: спасибо и спокойной ночи. А через двадцать лет эти бляди вырастят себе нового монстра, и никто им не помешает.

Это наконец выбило у нее из головы Фарис, и Аш наконец увидела то, что отказывалась видеть. Простая мысль: "Да, никого не останется, ни одного человека бургундской крови. Будет бойня, как в Антверпене и Оксоне. И это означает победу Диких Машин, когда бы они не сделали новую попытку, потому что остановить их будет некому".

- Ox, сукин сын, - выдохнула Аш и потерла глаза. Мускулы блаженно расслабились. Аш оскалила зубы. "И чему это я так радуюсь?"

Ответ пришел мгновенно: "Тому, что не мне пришлось решать".

Аш стыдилась самой себя. Она коротко мотнула головой. Даже стыд не мог заглушить облегчения. Разум, не находивший бреши в рассуждении Ансельма, вопил: "Не тебе решать, Флориан, а спорить с ней нельзя, не то погубишь все..."

- Заткнись, - буркнула Аш и пояснила оторопевшему Роберту: - Это не тебе. Ты прав. Да. Лучше бы ты ошибался.

"Знать бы, вправду ли я этого хочу".

Аш махнула рукой Флориан.

- Твой выход!

Темно-золотистые брови герцогини сошлись на переносице, взгляд так ясно отражал душевную трусость Аш, что та отвела глаза.

И встретилась взглядом с сестрой. Фарис стояла у обеденного стола, водя пальцами по узору струганных досок. Она не двигалась и не смотрела на герцогиню.

"А что бы я сделала на ее месте?"

Аш не позволяла себе взглянуть на Виоланту и Аделизу.

Флора провела ладонью по лицу - движением, которое Аш тысячу раз видела в госпитальной палатке,- и тяжело вздохнула. Герцогиня не стала оглядываться в поисках помощи, одобрения или поддержки.

- У меня здесь пациенты, - сказала Флора. - Я буду в госпитале. - Она кивнула Ла Маршу. - Вы с Аш допросите Фарис. Встретимся после обедни и обсудим полученные сведения .

Кто-то облегченно вздохнул - Аш не заметила, кто именно: Джон де Вир, де Ла Марш или Ансельм.

Фарис тяжело опустилась на лавку рядом с Виолантой. Она побледнела, как после тяжелой болезни. Огромные глаза глубоко провалились в глазницы.

- Я сейчас не в госпиталь, а к сборщикам милостыни, - спокойно поправилась Флора. - Они хотели обсудить со мной раздачу продовольствия. Когда придут со стены, найдите меня.

2

Милосердная темнота опустилась раньше, чем в аббатстве пробили обедню.

Короткий зимний день умер. Аш, откинувшись на стену у камина отрядной башни, вытянула ноги. Вдоль щели каменной кладки все еще висели стебли плюща. "Еще не кончился день рождения Христа, - смутно подумалось ей. Бойня Христовой Обедни".

Бланш, прикрывшая свалявшиеся волосы грязным платком, вытерла о подол исхудавшие руки.

- В госпитале кончились запасы гусиного жира. Слишком много обожженных.

Аш за спиной сжала кулаки. Голое мясо под повязкой жестоко саднило. Пока с пострадавшего бедра срывали прикипевшую одежду вместе с набедренником, она сжимала зубами рукоять кинжала. На дереве остались глубокие отметины зубов.

- Сколько вышло из строя?

- Мужчины! - пожала плечами Бланш. - Все кричат, что завтра готовы в бой. А по-моему, шестеро не встанут с постелей до будущей недели - если стены столько продержатся.

Аш понимала, что досада в голосе женщины относится не к ней. Отчасти тут была простая усталость и сочувствие к раненным, отчасти горечь бессилия - хотя не вина Бланш в том, что не хватает простейших лекарств.

Аш хотела сказать что-нибудь утешительное, но не придумала ничего, что не звучало бы свысока, и ограничилась просьбой:

- Пришлите сюда всех ходячих. Я собираюсь говорить с парнями.

Бланш, прихрамывая, удалилась. Аш заметила, что стрелки и латники уважительно уступают дорогу пожилой женщине с гнилыми зубами, опухшей от голода; женщине, которую чуть не каждый из них имел за мелкую монету. Она грустно усмехнулась: "Мне следовало самой распознать это в ней, не дожидаясь, пока вмешается Флора".

Анжелотти, занявший место Бланш перед очагом, спросил:

- Сколько удалось спасти?

- Мы не пробились за ворота: они установили завесу греческого огня. Ты был на стене - что видел?

Канонир дернул узким плечом. Его неправдоподобной красоты лицо было скрыто под пороховой гарью.

- Големы разрывали людей на части. Начали от ворот и прошли сквозь толпу, как овчарки через стадо. Тех, кто бросился к лагерю, расстреляли из луков. Одного голема мы разбили пушечным ядром - он любезно подставился, приблизившись к стене. Остальных расстреливали из арбалетов и аркебуз; как об стену горох - зря припасы переводили...

- Много тяжелых ожогов, - заговорила Аш, заполняя повисшую паузу. Дигори и Ричард Фавершэм молятся наверху, только надежды мало. Плохо у нас с малыми чудесами, Анжели. Ни хлебов и рыб, ни исцелений. Невыгодно сейчас быть на стороне Бургундии.

Итальянец потрогал образок святой Барбары.

- Малых чудес нам не хватит. Разве что заступничество всех святых: под стеной шесть сотен мертвых.

Шесть сотен мужчин, женщин и детей, разделанных, как куры для похлебки, и лежащих на холодной черной земле между осажденным городом и лагерем визиготов.

И что еще придумает Гелимер?

- Де Ла Марш все еще допрашивает Фарис. Я их оставила вдвоем. - Аш передернулась, ненароком задев обожженное место. - Давай-ка соберем всех сюда, Анжели. Поговорю с ребятами прежде, чем обращаться к сотникам. Они должны понимать, что происходит. И надо сказать им, что мы собираемся делать дальше.