История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Апостольская ревность первосвятителя Иова распространялась и на отдаленную, но единоверную Грузию, страдавшую под игом самых тяжких бед и опасностей. Турция тревожила ее набегами, а Персия принуждала к принятию мусульманства. Перед концом жизни царя Феодора Грузинский царь Александр слезно умолял его принять под покровительство единоверную Иверию. «Настали времена ужасные для христианства, – писал он, – мы, единоверные братья россиян, стенаем от злочестивых; един ты, венценосец Православия, можешь спасти нашу жизнь и наши души». В следующем году принята была клятва царя Александра на подданство России, а Россия обязалась защищать Грузию, как собственность. Так как Церковь Грузинская была в расстройстве по всем частям, то царь Александр просил святителя Иова вспомоществовать ей способными людьми. В апреле 1589 года отправлены были священники для исправления порядка в богослужении и иконописцы для украшения ветхих и опустелых храмов живописью. Патриарх Иов отвечал тогда Александру за себя и царя умным посланием, в котором святительски поучал царя и народ христианскому смирению перед судьбами Божиими. Царь с восторгом принял послание и посланных духовных людей и отвечал, что русские священники – ангелы для духовенства Иверского, омраченного невежеством 2.
Патриарх Иов и Московский народ просят Бориса Годунова на царство (худ. Медведев)
При Патриархе Иове установлены некоторые новые праздники: в 1591 году написан канон и самим Иовом исправлена служба преподобному Иосифу Волоколамскому, а Собор положил праздновать его во всех церквах; в 1600 году установлено повсеместное празднование преподобному Корнилию Комельскому 3.
Книгопечатание в Москве шло довольно успешно. К сожалению, по недостатку людей, знающих греческий язык, в новопечатных книгах оказывалось много недостатков, хотя в самом начале патриаршества уже твердо были убеждены, что необходимо исправлять бесчисленные ошибки в книгах и что для того надобно не только печатать книги, но предварительно печатанию сличать поздние с древними, лучшими списками 4.
Но время всеобщего спокойствия и благоденствия не было продолжительно. Прежде всего заметили перемену в действиях самого царя: под личиной добродетели Борис таил в душе мрачную подозрительность. Он естественно думал, что и другие подобно ему могли питать в сердце жажду к верховной власти, лицемерие и дерзость; хотел быть на страже неусыпной, все видеть и слышать, чтобы предупредить злые умыслы, и вот восстановил для того бедственную Иоаннову систему доносов и вверил судьбу граждан сонму гнусных изветников. Много знатных родов боярских, по доносам подкупленных рабов, подверглось опале, ссылке и истязаниям. В числе пострадавших заслуживает особенного внимания по дальнейшему влиянию на судьбы Церкви и государства семейство Романовых-Юрьевых 5. Старший в этом роде, родной племянник царицы Анастасии, боярин Федор Никитич, по ложном доносу холопа, обвинен в измене и в намерении извести государя средствами волшебства. Постриженный насильно с именем Филарета, он был сослан в отдаленную Сийскую обитель преподобного Антония. Сюда не пускали даже и богомольцев, чтобы кто-нибудь не доставил письма иноку невольному, но ревностному в благочестии: коварный пристав, с умыслом заговаривая ему о дворе, семействе и друзьях его, доносил царю, что Филарет хотя занимается единственно спасением души, но тоскует о жене и детях, не зная, где они без него сиротствуют, и моля Бога о скором конце их бедственной жизни. Бог не услышал этой молитвы к счастию России! 6 Спустя три года Борис захотел похвалиться милостию: позволил Филарету стоять в церкви на клиросе, взять к себе чернеца в келью для услуг и беседы; приказал всем довольствовать своего изменника (так называл он мужа, непорочного в совести) и для богомольцев отворить монастырь Сийский, но не пускать их к опальному иноку; приказал наконец (в 1605 году), посвятить Филарета в иеромонахи и в архимандриты, чтобы тем более удалить его от мира.
Это печальное время Борисова царствования, уступая Иоаннову в кровопийстве, не уступало ему в беззаконии: наследство, гибельное для будущего! Любовь народная к государю, единодушно избранному, остыла: он не мог уже возобновить ее даже чувствительностью к народному бедствию и щедростью неслыханной во время голода. Весной, в 1601 году, небо омрачилось густой тьмой и дожди лили в течение десяти недель непрестанно, так что жители сельские пришли в ужас: не могли ничем заниматься, ни косить, ни жать; а 15 августа жестокий мороз повредил как зеленому хлебу, таки всем плодам незрелым. Еще в житницах и в гумнах находилось немало старого хлеба; но земледельцы, к несчастию, засеяли новым, гнилым, тощим, и не видали всходов ни осенью, ни весной; все истлело и смешалось с землей. Между тем запасы вышли и поля уже остались незасеянными. Тогда началось бедствие, и вопль голодных встревожил царя. Не только гумна в селах, но и рынки в столицах опустели. Борис велел отворить царские житницы в Москве и в других городах, убедил духовенство и вельмож продавать хлебные свои запасы низкой ценой, отворил казну, раздавал целые кучи серебра народу. Но это пособие приманило в Москву несметное число нищих, и ужасы голода достигли до крайности. По свидетельству современников, люди сделались хуже зверей: оставляли семейства и жен, чтобы не делиться с ними куском последним. Не только грабили, убивали за ломоть хлеба, но и пожирали друг друга. Путешественники боялись хозяев, и гостиницы стали вертепом душегубства: давили, резали сонных для ужасной пищи! Мясо человеческое продавалось в пирогах на рынке! Матери глодали трупы своих младенцев!.. Злодеев казнили, жгли, кидали в воду, но преступления не уменьшались… И в это время другие изверги копили, берегли хлеб в надежде продавать его еще дороже! 7 Но нашлись и люди сострадательные, готовые жертвовать всем своим достоянием для помощи братьям по человечеству и христианству. Так блаженная Иулиания Осоргина, вдова помещика Муромского округа, при оскудении пищи распродала скот и всю движимость свою и кормила хлебом, купленным по дорогой цене, не только челядь свою, но и всех, просивших у нее милостыни. Когда великая нищета умножилась в доме ее, она собрала своих рабов и сказал им: «Голод обдержит нас, видите сами.
