Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2 - С. Т. Джоши
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я же еще не рассказал о „Старике“ и как он является мне во снах! Чудесный был малый. Жил он на рынке в начале Томас-стрит – в „Ктулху“ там обитает юный скульптор – и на склоне лет часто спал на одном низком подоконнике у самой земли. Иногда его заносило к клубу искусств, где он сидел в тени старомодной арки во двор (их раньше было много), которыми славен Провиденс. По ночам, когда вся улица утопает в свете электрических фонарей, арка непроглядна, как зев бездонной пропасти или врата в измерение без имени. Там в ночи стережет ее неисчерпаемые тайны Сфинкс – угольно-черный, желтоглазый, невероятно древний часовой по прозвищу Старик. Знаком я с ним еще с 1906 года, когда моя старшая тетя жила на Бенефит-стрит и по Томас-стрит пролегал мой путь в центр. Как помню, всегда остановлюсь, поласкаю его, похвалю. Мне было шестнадцать. Шли годы, мы виделись время от времени. Он встретил матерую зрелость, затем старость, затем непостижимую древность. Лет через десять, сам с парой-тройкой седых волос, я прозвал его Стариком. Он меня узнавал, мурлыкал, ластился у ног и в знак приветствия по-дружески мяукал – с годами хрипло. Я всегда был ему рад и регулярно сворачивал в его угодья с надеждой встретить. Эх, Старик, старина! Воображал его хранителем тайн, скрытых за черной аркой, в которую, быть может, в полночный час он призовет и меня… Вернусь ли обратно? Кто знает. Минули еще годы, я вернулся из Бруклина и в 1926 году, в возрасте тридцати шести и уже с первыми сединами, поселился на Барнс-стрит, а оттуда привычный путь к центру вновь пролег по Томас-стрит. И что я вижу? Старик все так же несет свой вековечный дозор у древней арки!»49
Весть о смерти кота дошла до Лавкрафта в 1928 году (о его судьбе у завсегдатаев рынка он не спрашивал, боясь худшего). Отныне Старик все чаще является ему во сне и «вонзает в меня взгляд тысячелетних желтых глаз, повествующий о тайнах старше Египта и Атлантиды». В записной книжке Лавкрафта ему отведена графа сто пятьдесят три – книжка отойдет Бернарду Остину Дуайеру, но про Старика он так и не напишет (как, увы, и Лавкрафт).
Между тем Р. Х. Барлоу завалил его новыми придумками. Одну, в которой помощи не требовалось, Лавкрафт горячо поддерживал: Барлоу задумал свой журнал The Dragon-Fly под эгидой НАЛП. Выпуска вышло всего два (пятнадцатого октября 1935-го и пятнадцатого мая 1936 года), зато неплохого качества. Ничего от Лавкрафта в них нет, хотя по просьбе Барлоу тот нерешительно предложил «Скитальца тьмы», справедливо считая его великоватым. «Странных» произведений в обоих выпусках немного, хотя в первый Барлоу вставил свой выдающийся «Сон». В целом там есть стихи Элизабет Толдридж, Августа Дерлета, Юджина Б. Кунца и Эрнеста А. Эдкинса, очерки Дж. Вернона Ши и несколько эпиграмм («Эпиграмы Аластора») Кларка Эштона Смита. Второй выпуск хорош «Погоней за мотыльком» Барлоу и массивным эссе «Что есть поэзия» Эдкинса. Печать местами неидеальна, но в целом текст гладок и приятен глазу.
С Лавкрафтом связан другой задуманный проект Барлоу, а именно печать полной версии «Грибов с Юггота». Когда стало ясно, что Уильям Фредерик Энгер и Луис К. Смит отложили схожую идею под сукно, Лавкрафт попросил Смита переслать оригинальную машинописную копию Барлоу. Смит затянул с этим: Барлоу принялся за работу только в конце 1935 года. Летом 1936-го он вновь, как годом ранее50, предложит вставить в «Грибы» самый первый написанный сонет «Призванный». Тот лег в конец пробного печатного экземпляра, но Лавкрафт определил место «„Призванному“ под номером 34, перед „Вечерней звездой“ и „Непрерывностью“. На их фоне „Призванный“ более точен, предметен по духу и должен идти раньше, чтобы в конце сохранилась широта идей»51. Примечательно, что без Барлоу «Призванный» не вошел бы в цикл и что финальный вид «Грибы» примут лишь через шесть с половиной лет после написания. С этим проектом Барлоу продвинулся, однако опять-таки не довел его до ума.
На тот момент им завладела очередная идея-фикс: сделать «Полное собрание стихотворений Г. Ф. Лавкрафта». От его предложения в начале июня 1936 года Лавкрафт отшутился: он бы много дал, лишь бы не воскрешать свои незрелые стихи из канувших журналов. А вот против переиздания части «странной» поэзии не возражал:
«Грибы с Юггота и другие стихотворения
Г. Ф. Лавкрафт
Грибы с Юггота, I–XXXVI
Aletheia Phrikodes?
Старинная дорога
Oceanus?
Облака?
Мать Земля?
Эйдолон?
Озеро кошмаров?
Аванпост
Изъезженная дорога?
Лес
Хеллоуин в предместье?
Город
Дом
Primavera
Октябрь
К мечтателю
Отчаянию?
Nemesis»
Немаленький список. Здесь, конечно, не все его «странные» стихи: нет «Астрофобоса», длинного «Психопомпа», «Отчаяния» (если этот мрачный пессимизм можно причислить к «странному» жанру), «Колоколов» и других изданных – а среди неизданных выдающиеся «Коты» и стилизованный под По «К Заре», которые Лавкрафт отсылал Барлоу на оценку. Под вопросом в списке его ранние стихи, о качестве которых были сомнения, зато поэзия 1929–1930 годов присутствует почти целиком (но, что странно, нет отличного сонета «Посланник»). Отдельным пунктом стоит вторая треть «Кошмаров По-эта» – «Aletheia Phrikodes», лишенная общей сатиры поэмы, которая, как я отмечал, не сочетается с космизмом в середине.
Надо ли говорить, что и эта задумка села на мель, однако теперь, пожалуй, Барлоу можно понять: из-за назревающего раскола в семье ему пришлось уехать из Флориды, надолго расставшись с коллекцией «странной» литературы и печатными проектами. Лавкрафт же в ответ на его поток идей попытался его вразумить – и для многих из мира фантастики слова писателя стали своего рода догмой:
«Ты не понял призыва доводить до конца, не разрываясь. Не бери на себя больше, бери меньше – вот что я хочу донести! Суть в том, чтобы не приниматься за одно, пока не доведешь до ума другое. И спешка здесь ни к чему, как и перенапряжение, – главное, когда вдохновлен на дело, не выдумывай нового, продолжай начатое (если есть). Только так и достигнешь успеха. Лучше создать один шедевр, чем приняться за дюжину и все бросить на половине….Ограничивай себя тем, что хватит сил завершить. Многим твоим начинаниям – быть может, даже
