Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Москве, конечно, знали о существовании такого могущественного орудия просвещения, как книгопечатание; по-видимому, знаменитый Максим Грек еще при Василии Ивановиче внушал здесь мысль о заведении типографии. Юный царь Иван Васильевич в 1548 году, поручая саксонцу Шлитте вызвать в Россию разных мастеров, в том числе не забыл о типографщиках. Но, как известно, Ливонские немцы не пропустили их в Россию. После того царь обращался к датскому королю Христиану III с просьбой прислать в Москву книгопечатников, и тот действительно, в 1552 году прислал какого-то Ганса Миссингейма. Сей последний привез с собой Библию и протестантские книги, которые предлагал перевести на русский язык и отпечатать. Предложение это отклонили; но его техническими сведениями и закупленными в Дании материалами, по-видимому, воспользовались для заведения типографии, которая и была устроена в Москве в 1553 году. Царь дал из собственной казны средства на постройку книгопечатной палаты и на все ее потребности, по благословению митрополита Макария. Любопытно, что здесь немедленно нашлись русские люди, уже несколько знакомые с типографским искусством; они-то и явились первыми нашими печатными мастерами. То были дьякон от церкви Николы Гостунского Иван Федоров, товарищ его Петр Тимофеевич Мстиславец и некий Маруша Нефедьев. Но как и всякое новое дело, самостоятельное русское книгопечатание в Москве наладилось не вдруг. Только спустя десять лет отпечатана была первая книга, именно Апостол, в 1564 году, уже по смерти митрополита Макария, при его преемнике Афанасии. Бумага и печать этой книги довольно красивы, но правописание не совсем исправное, и с греческим текстом славянский перевод не поверяли. Важно было то, что напечатанная книга полагала предел дальнейшим искажениям от переписчиков. Однако сии последние не замедлили громко заявить об их личном затронутом интересе. Едва печатники успели издать в следующем году Часовник, как против них поднялось народное волнение. Многочисленный класс переписчиков, видя со стороны типографии прямой подрыв своему промыслу, начал смущать чернь, обвиняя типографщиков в каких-то ересях, будто бы вводимых ими в книги. Обвинение достигло своей цели тем легче, что в народе еще бродили толки о ересях Башкина и Феодосия Косого. Подстрекаемая злоумышленниками, чернь роптала против типографии, и самый печатный дом был ночью подожжен. Иван Федоров и Петр Мстиславец принуждены были спасаться бегством из Москвы. Однако начатое ими дело не погибло. Царь велел возобновить типографию, и печатание богослужебных книг продолжал в ней ученик бежавших мастеров Андронник Невежа. Но вообще нельзя не заметить, что эпоха опричнины отразилась и на этом начинании: при Иване IV печатание подвигалось вперед туго; очевидно, царь стал относиться апатично к сему могучему орудию народного просвещения. И самое волнение, возбужденное против типографии, едва ли могло так разыграться, если бы он сохранил прежнее усердие к этому делу. Книгопечатное дело оживилось в Москве только при его преемнике.
Любопытна, между, тем дальнейшая судьба московских первопечатников и их деятельность на чужбине. Иван Федоров и Петр Тимофеев удалились в Литовскую Русь, где и продолжали трудиться над печатанием книг. Сначала они нашли приют в местечке Заблудове (близ Белостока) у Григория Александровича Ходкевича, великого гетмана Литовского, одного из ревнителей православия. Он дал им участок земли («весь не малу») на пропитание и средства на заведение типографии, где они напечатали Евангелие учительное и Псалтырь, в 1569 —70 годах. Но престарелый Григорий Ходкевич впал в некоторое расслабление и не пожелал покровительствовать долее книгопечатанию, а посоветовал Ивану Федорову заняться сельским хозяйством на подаренном ему участке. Товарищ сего последнего Петр Тимофеев перешел в город Вильну, где потом работал в известной типографии братьев Мамовичей. Сам Федоров, страстно полюбивший типографское дело, также ни за что не хотел изменить ему и печатный станок променять на рало. Он покинул свой участок, на котором мог бы вести безбедное существование, отправился в Галицию и поселился во Львове, где устроил типографию при Успенском храме. Первой книгой, которую он здесь напечатал, был Апостол, в 1574 году. В 1580 году мы встречаем его в Остроге, куда его пригласил знаменитый ревнитель православия, воевода Киевский князь Константин Константинович Острожский, и где он успел отпечатать Псалтырь и Новый Завет, а в следующем году Библию. Однако и здесь наш печатник оставался недолго и воротился во Львов. Тут он не нашел себе ни одного богатого и сильного покровителя, так как местные знатные роды большей частью уже успели ополячиться, а убогое православное духовенство Львовское не могло оказать ему значительной материальной поддержки. Иван Федоров, будучи человеком семейным и удручаемый болезнями, терпел крайнюю бедность. Еще до поездки в Острог он принужден был заложить евреям свои типографские снаряды за 411 злотых. Этот скромный и многострадальный русский труженик умер в 1583 году. Он погребен при Львовском Святоонуфриевс-ком монастыре. Надгробная плита с надписью «Иоанн Федорович друкар московитин» и пр. находится ныне в притворе церкви св. Онуфрия. Спустя несколько времени, галицкий епископ, известный Гедеон Балабан, вместе с львовскими мещанами выкупил у евреев печатный станок и другие типографские приборы. Это дало возможность возобновить церковнославянскую типографию при ставропигийской Успенской церкви, при которой устроилось потом и Львовское православное братство{87}.
В ряду выдающихся литературных памятников XVI века совершенно особое место занимает сборник разных правил житейской мудрости, озаглавленный именем Домостроя. Сочинение его приписывали знаменитому священнику Сильвестру; но более тщательный разбор сего памятника показывает, что эта книга составилась постепенно, с помощью многочисленных заимствований из разных древнерусских сборников церковного характера (каковы: Златоуст, Измарагд, Златая Чепь и особенно «Стослов» Геннадия, архиепископа Цареградского). Такие заимствования относятся преимущественно к первой части Домостроя, которая наполнена наставлениями об обязанностях религиозных и может быть озаглавлена «О Духовном строении». Здесь преподаются наставления, как соблюдать православную веру, почитать духовный чин и царскую власть, украшать свой дом образами, молиться, кормить нищих и странных и пр. Вторая часть, именуемая «О мирском строении», заключает в себе правила об отношениях главы семейства к жене, чадам и домочадцам: как воспитывать детей в страхе Божием,
