Империум человечества: Омнибус - Джонатан Грин

— Мы подготовили церемонию, еще когда вы только выехали, поэтому можно начинать, как только скажете. Однако ваша поездка сюда оказалась… несколько менее безмятежной, чем обычно бывает в этом квартале. Если пожелаете очистить свой разум и подготовить себя, прежде чем мы начнем, мой помощник покажет вам, как пройти к келье. Она маленькая, но тихая.

— Благодарю, мастер генетор, но я готова. То, что произошло снаружи, вызвало раздражение, но не нарушило равновесие, как я думаю.

— Достоинство и сдержанность — похвальные качества. Я это одобряю, арбитр Люцина. Сюда.

— Кальпурния.

— Прошу прощения?

— Арбитр Кальпурния. Извините, мастер Санджа. Я не подумала об этом. В формальных приветствиях я использую протокол Ультрамара. Фамилия идет второй, личное имя третьим. Здесь я — Шира Кальпурния, так же, как вы — Кайнез Санджа, — она с извиняющимся видом улыбнулась. — Простите еще раз. Я не хотела обидеть вас.

— Я не обижен, арбитр Кальпурния.

Он увидел, что она расслабилась, а потом, к его тайному веселью, опять напряглась, проследовав за ним в двойные лакированные двери девотория. Это была небольшая узкая комната со стенами, покрытыми красными панелями, и потолком, на котором танцевали голографические скульптуры молекул аминокислот. Ее подготовили именно так, как приказал Санджа — два ряда сервиторов с медицинскими флягами формировали коридор, ведущий к подушечке-подставке для коленей, лежащей перед святилищем. Реликвии на алом алтарном покрывале — центрифуга, инъекторная перчатка, геномы святых Механикус, высеченные на свитках из тонкой, как бумага, стали — отражали мягкий золотистый свет ламп.

Кальпурния с порога отдала честь алтарю и немедленно пошла к подушечке, снимая на ходу свой полупанцирь. Санджа встал лицом к ней у другого края алтаря, Хаим взял у нее броню. Она расстегнула верх форменного обтягивающего комбинезона, не дойдя до груди, но оголив плечи и спину. Она все еще сохраняла хладнокровный вид, но Санджа теперь смотрел на нее глазами люминантов вдобавок к собственным, и в мозаике образов, льющихся в аугментированную кору головного мозга, он видел опасение, демонстрируемое температурой тела, кислотностью кожи, мозговыми волнами. Люминанты полетели вдоль ряда сервиторов, щелкая дендритами, забирая и загружая сосуды биотической жидкости, вытянули инъекторы, а потом безмолвно подплыли к алтарю и повисли за плечами Кальпурнии, выставив из дендритов сверкающие веера иголок.

Санджа пробормотал короткое благословение на высоком готике, потом переключился на машинный код и приказал люминантам действовать. Кальпурния на миг задержала дыхание, когда иглы вошли под кожу, а потом люминанты снова поднялись в воздух, и дело было сделано.

— Идите за мной.

Санджа спустился с алтарного возвышения, но Кальпурния к тому времени уже встала и снова натянула комбинезон. Хаим подошел с панцирем в руках. Она повернулась, втиснулась в броню и застегнула ее, едва поморщившись, потом снова пошла в ногу за Санджей, который вывел ее обратно в тамбур и в галерею, которая окружала центральный зал храма.

— Немного походим, — сказал он. — Движение поможет елею впитаться быстрее. Хаим должен был дать вам амулеты… — она подняла их. — Хорошо. Железное Колесо и Спираль Кадуцея — сильные талисманы Механикус. Сожмите их как следует, и они сделают благословение воистину могущественным.

Несколько минут они шли в молчании: покинули девоторий, минули лестницу, по которой поднялись, обошли круглый зал, полный дверей, где с одной стены взирал непостижимый получереп-полушестеренка Механикус, снова мимо ступеней к дверям девотория и так далее. Скитарии и сервиторы следовали за ними первый круг, потом Санджа приказал им уйти. Периодически Кальпурния украдкой дергала исколотыми плечами, пытаясь более комфортно расположиться в броне. Хаим безмолвно волочился следом с ее шлемом. Они наполовину прошли третий круг, когда Санджа заговорил:

— Рискну предположить, арбитр Кальпурния, что вы не в первый раз проходите ритуал вакцинации. Вы, похоже, знаете свою роль в нем так же хорошо, как я.

Она улыбнулась.

— В ходе карьеры меня назначали на разные посты по всему сегментуму Ультима, а теперь перевели сюда, магос. По большей части все эти переезды были на значительные расстояния, поэтому мне нужно было укреплять иммунитет перед новым местом работы, хотя настолько сложные церемонии никогда не проводились. Обычно это делал на борту корабля арбитров кто-нибудь из наших собственных медиков под присмотром младшего генетора, и они не использовали этих… — она кивнула назад.

— Люминанты? Это реликвии и слуги одновременно, вероятно, редкие на меньших мирах с менее выраженными традициями Механикус. Продолжать служение Богу-Машине после органической смерти — возможность, которая выпадает не каждому, — он показал рукой позади себя. — Это — череп Клайда Менкиса, который был верховным адептом этого святилища сразу после свержения Кардинала-Отступника. Другой принадлежал Бахон Сул-лейе, моей непосредственной предшественнице и наставнице. Я имел немалую честь лично подготовить ее череп к механизации.

Кальпурния бросила на люминантов еще один, несколько менее спокойный взгляд.

— Они могут действовать сами по себе?

— Я назначен их инструктором, ибо я — инструктор сервиторов. Эта привилегия соответствует моему рангу. Люминанты помогают мне в работе и исследованиях. Их точность и чувства весьма тонки, как и следует ожидать от идолов Бога-Машины. Обычно ритуал требует лишь одного из них, но вы прибыли из такой дали, а на мир, подобный Гидрафуру, попадают штаммы бактерий и вирусов со всего сегментума, поэтому вы нуждались в гораздо более тщательной процедуре, и я призвал обоих своих люминантов.

— А также они отслеживают мой химический след и поведение, чтобы убедиться в том, что я — та, кем себя называю, и что во мне нет никакой психической или гипнотической скверны, которая могла бы вызвать сомнения в безопасности моего визита.

Санджа резко повернул голову и уставился на нее, а она громко рассмеялась.

— Я сказала, что процедуры отличались, магос, а не что я никогда раньше не имела дела со жречеством Механикус. Доступ в ваше святилище — большая честь, которая внушает смирение, но когда я прошла вовнутрь без обысков, без проверки на наличие оружия или осмотра охраной, то задумалась, как же вы удостоверитесь, что я не представляю опасности. Помните, я Адептус Арбитрес. Мы осуществляем закон Императора, творим правосудие Императора и храним Его мир. Нам привычно думать о таких вещах. Вам не нужно подтверждать это, если не хотите.

— Ваш ум так же остер, как иглы моих собственных люминантов, ваша справедливость, — Санджа не был уверен, следует ли ему чувствовать гнев или веселье. — Я уверен, что арбитр-майоре не пожалеет о том, что послал вас из самого… Ультрамара, так ведь? Долгое путешествие. Это делает вам честь.

— Я выросла в Ультрамаре, да. Но последняя моя служба была на Эфеде, к северо-западу отсюда. Все равно это большое расстояние. Я далеко от дома.

В ее голос вкралась нота печали, и еще несколько минут они шли в тишине. Периодически какой-нибудь биоавгур на одном из люминантов издавал жужжание или щелчок, фиксируя новую деталь реакции организма. Прошло немного времени, прежде чем Санджа удовлетворился и повел арбитра обратно к дверям, ведущим в тамбур.

— Значит, все? Люминанты сказали свое слово?

— Сказали, и я подтвердил это, посредством их глаз и духа. У вас не было отрицательной реакции на умащение, а их глаза показывают, что ваше тело приняло вакцины. Заблаговременные ритуалы и лечение, которое вы проходили до прибытия, заложили хороший фундамент. Мое искусство сложнее, чем у медиков, и процесс завершится сам собой через день или два. Мое доверенное лицо посетит вас сегодня вечером и проинструктирует, какие именно молитвы и тексты читать на закате дня и утром, чтобы удостовериться в этом. Вряд ли что-то помешает вам, арбитр, занять свое место в Мессе Балронаса и Сангвинале.

— Хорошо. Я жду их с нетерпением. По дороге сюда я читала «Записки пилигрима» Галимета, и он описывает мессу как нечто необычайное. Я, разумеется, ожидаю, что она будет несколько более душеполезной, чем это! — она кивнула на внешние двери. — Галимет создал у меня впечатление, что период до мессы посвящен самоотрицанию и покаянию. Досье, которое мне прислали, говорили о том же, — будто в ответ на ее слова, сквозь стены пронесся быстрый синкопированный грохот баса. — Но я должна сказать, магос, что если это представление снаружи — то, что на Гидрафуре называют покаянными раздумьями, то я дальше от дома, чем думала.

Санджа безрадостно улыбнулся.

— Ваш первый урок в поведении гидрафурцев, леди арбитр. В наши дни это уже часть ритуала. Министорум с плачевными успехами пытается навязать аристократии более общепринятый идеал благочестивого поведения, но когда высокородные собираются и достигают определенной критической массы, как это произошло здесь, они подчиняются лишь своим нормам. Я так понимаю, что в менее утонченных кругах строже чтят поведенческие догмы Экклезиархии, если это вас утешит. Все это сдуется само собой через пару часов.