Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников - Алексей Борисов

Вайс: Я подтверждаю. Я отдавал такой приказ.

Показания Вайса и Краузе изобличают подсудимого Генчке, который пытался отрицать свое участие в расстреле мирных жителей.

Допросом Генчке утреннее заседание заканчивается.

* * *

На вечернем заседании первым допрашивается Эрих Мюллер.

— Я принимал участие в массовом расстреле советских военнопленных в ночь с 20 на 21 октября 1941 года, — показывает подсудимый. — В сентябре 1943 года я принял участие в карательной экспедиции в деревне, расположенной недалеко от города Осиповичи. Во время этой экспедиции были заживо сожжены 50 местных жителей.

В ходе допроса выясняется, что Мюллер, так же как и Генчке, участвовал в расстреле мирных жителей деревни Каспля.

Суд переходит к допросу подсудимого Гейнца Винклера. Винклер признает, что он принимал участие в расстрелах военнопленных и гражданского населения, в насильственной отправке мирных жителей на работу в Германию.

Отвечая на вопрос государственного обвинителя, подсудимый дал показания о Ярцевском лагере для советских военнопленных. Зимой, при 40-градусном морозе, помещение не отапливалось. «Выстрелы облегчения» — так издевательски назывались убийства заболевших от истощения, лишенных медицинской помощи советских военнослужащих. Винклер лично убил 4 заболевших красноармейцев[119]. Подсудимый подтверждает, что ежедневно из германской комендатуры в гор. Смоленске отправлялось на казнь 35 советских военнопленных.

В ходе судебного заседания устанавливается, что подсудимый Вайс насиловал советские женщин, хотя на предварительном  следствии он отрицал этот факт.

Допросом подсудимого Винклера вечернее заседание закрывается. Объявляется перерыв до 12 часов дня 17 декабря.

Утреннее заседание 17 декабря

Утреннее заседание начинается допросом подсудимой Иозефа Райшмана из 350-го пехотного полка 14-й пехотной дивизии германской армии, Райшман — активный участник многих злодеяний, совершенных немцами в Смоленске и окружающих деревнях. В одну из октябрьских ночей 1941 года по улицам Смоленска двигалась колонна советских военнопленных. Райшман вместе с другими гитлеровскими бандитами открыл стрельбу по колонне. Утром на Рославльском шоссе, по которому двигалась военнопленные, лишь на протяжении 500 метров было обнаружено более 50 трупов. Вся дорога была усеяна убитыми. Райшман вынужден признать, что в эту, по его выражению, «кровавую ночь» были уничтожены тысячи советских воинов.

Райшман участвовал в массовом расстреле мирного гражданского населения в поселке Монастырщина и в нескольких деревнях под Смоленском,  в городе Борисове, где было истреблено свыше 12 тысяч советских граждан. В ходе судебного следствия устанавливается также, что Райшман насиловал советских женщин и девушек.

Государственный обвинитель (обращаясь к подсудимому): Были ли среди расстрелянных мирных жителей Монастырщины дети?

Райшман: Были.

В результате дополнительных вопросов подсудимому устанавливается новый чудовищный факт — факт натравливания армейских служебных собак на женщин, стариков и детей[120].

Затем суд переходит к допросу свидетелей.

Показания свидетелей рисуют чудовищную картину массового истребления советские военнопленных и гражданского населения Смоленска и Смоленской области.

Свидетельница М.М. Алексеева показывает, что немцы систематически 2 раза в неделю — по четвергам и субботам — привозили на расстрел большие группы мужчин, женщин и детей. Обреченных подводили к могиле. Из рук матерей вырывали младенцев и бросали их в яму, а взрослых убивали выстрелам в голову. Могилы засыпали и маскировали дерном.

Перед расстрелом несчастных раздевали, забирали у них все ценные вещи.

— Как-то утром. — продолжает свидетельница, — пришла машина темносерого цвета, остановившаяся возле ямы. Сопровождающие машину гитлеровцы стали выбрасывать трупы, которые тут же были зарыты. Серая машина — «душегубка» стала регулярно появляться в этом районе: с марта и до конца августа 1942 года она доставляла сюда трупы убитых.

Жительница Смоленска П.В. Брызгалова была свидетельницей массового убийства советских военнопленных на Большой Советской улице. Свидетельница показывает, что, узнав о расстреле военнопленных, она побежала разыскивать среди убитых своих родственников, так как на фронте у нее было 14 племянников, муж и сын. К убитым ее не допустили, она заметила лишь, что трупов было очень много.

Осенью 1941 года, узнав о том, что немцы гонят советских военнопленных, свидетельница Брызгалова напекла пирожков, сварила картофель и пыталась приготовленную пищу передать русским людям. Но ее не подпустили близко к колонне. Она видела, как упал один военнопленный, и хотела оказать ему помощь. Знаком она дала понять немецкому патрулю, что хочет взять военнопленного на несколько дней к себе подкормить и привезти в лагерь. В ответ на это немецкий солдат выстрелил красноармейцу в голову и убил его наповал. Живя недалеко от лагеря военнопленных, свидетельница видела, как оттуда выносили ежедневно по 40—50 трупов. Их хоронили раздетыми.

В заключение свидетельница приводит факт расстрела гитлеровцами 180 мирных жителей — женщин, мужчин и детей — в деревне Курченово.

Свидетеля Я.Д. Гаврилова в числе других мужчин деревни Красильщино пригнали в Смоленский лагерь. Здесь в сарае в невыносимых условиях находилось 3 тысячи военнопленных и гражданских лиц. Было так тесно, что люди спали сидя. Кормили гнилой картошкой и какой-то бурдой. Ежедневно в лагере умирало до 100 человек. Остававшиеся еще в живых были до того истощены, что едва волочили ноги. Гитлеровцы сознательно создали в лагере такие условия, в которых советские люди были обречены на неизбежную смерть.

Далее дает показания свидетельница Е.А. Ефименко.

— В 1941 году, — говорит она, — я проживала в Смоленске по улице Коммуны в доме №9. Осенью, как-то ночью, мы услышали выстрелы. Дождавшись рассвета, я вышла на улицу и увидела ужасную картину. Вся Советская улица была завалена трупами расстрелянных военнопленных красноармейцев и командиров Красной Армии. Мои дети побежали разыскивать среди убитых своего отца. Вскоре они возвратились и рассказали мне, что среди расстрелянных много тяжело и легко раненых. Легко раненые старались уползти кто куда мог. Но немцы начали рыскать по всему городу, собрали их к Дому Красной Армии и там расстреляли.

Отвечая на вопрос прокурора, свидетельница Ефименко приводит рассказ Ф.И. Лядниковой, жившей в Монастыршине. Она рассказывала ей, как гитлеровцы под Монастырщиной согнали в яму женщин, стариков и детей и расстреляли их. Фашисты никого не щадили. Даже грудного ребенка, которого мать положила на край могилы, думая, что хоть он останется живым, немец ударом сапога сбросил в яму.

Свидетельница А.И. Петрова сообщает суду, что немцы, ворвавшись в Смоленск, начали жестоко расправляться с советскими людьми. Целыми семьями люди выгонялись из родных домов. Лишенные питания и тепла, люди болели и ежедневно умирали сотнями. В ночь с 14 на 15 июля 1942 года немцы окружили район Верхних Садков. На утро всех жителей этого района выгнали из домов. Через некоторое время подошли две темносерые машины без окон с задней дверью. Жители поняли, что это «душегубки», что попавших туда ожидает страшная смерть. И вот несчастных стали загонять и машины. У матерей отнимали детей и бросали в машины, как дрова. Свидетельнице удалось спрятаться. Мимо нее несколько раз прошли немецкие машины, слышались приглушенные стоны. К 2 часам дня 15 июля все жившие в Верхних Садках были вывезены немцами. Позже стало известно, что их привезли в деревню Магелянщина и там уже мертвыми закопали в ямы. Чтобы скрыть свои преступления, немцы сравняли могилы с землей и утрамбовали тракторами.

После занятия Смоленска немцами, показывает свидетель И.С. Богданов, в городе исчезли продукты. 23 сентября 1941 года свидетель отправился в район села Бобыри. Возвращаясь назад по Рославльскому шоссе, он увидел большую колонну советских военнопленных. Люди с трудом передвигали ноги, так как были сильно истощены. Позади колонны шла группа немецких автоматчиков. Они расстреливали всех отставших военнопленных. На всем пути до Смоленска по обеим сторонам шоссе лежали трупы.

В первых числах октября Богданов видел колонну советских военнопленных, которую гнали из Рославля в Смоленск. И снова всюду по дороге валялись трупы.

Немецкое командование, показывает свидетель, приказало всему мужскому населению Смоленска явиться на биржу труда. После регистрации Богданов был направлен на Смолгэс, где он раньше работал. Теперь в помещении электростанции был устроен лагерь дли военнопленных. В выгоревшем здании поместили 350—400 человек. Их кормили болтушкой из костной муки и давали кусок эрзац-хлеба. От голода люди опухали, не могли передвигаться. Рабочих — жителей Смоленска и военнопленных, ослабевших от непосильного труда, гитлеровцы беспощадно расстреливали. После расстрела некоторые еще живыми лежали по нескольку часов, а потом их засыпали горячим шлаком.