Удельный князь - Яр Серебров

Барди и Перуцци многие годы выступали совместно в особо крупных и не очень компаниях, сформировав некое подобие картеля. Причём, привлеченные сладкой парочкой средства не входили в основной капитал компании и на них не распространялось распределение прибылей —Барди и Перуцци своим авторитетом гарантировали стабильный доход по депозитам в размере восьми процентов годовых, и до поры это устраивало вкладчиков. В прошлой истории не всё было так однозначно, реальных сумм ссуд никто из вкладчиков не знал, и тот же дом Барди продержался на плаву целых три года, выплатив вкладчикам порядка тридцати семи процентов обязательств. Оно и понятно, все эти адские мошенничества со схемами финансирования столетней войны в полном объёме вообще вскрыли лишь в начале XX века поэтому конкретные цифры что, где, кому и когда, по секрету сообщенные другом семьи, стали настоящей бомбой и отнюдь не замедленного действия. Ведь по факту в хранилищах Барди сейчас было менее семи процентов активов, считай ничего. Но кто об этом мог знать?

В совокупности Барди и Перуцци могли выставить куда больше войск, чем коалиция, однако, времени на сборы и найм им попросту не хватило. Да и не думали они о таком, погромы филиалов конечно случалось, но нападения на доминион… нет такого никто из барыг не предполагал. Ведь дома находились под опекой Флорентийской республики. Однако что-то пошло не так. Сама республика готовилась выпускать билеты государственного займа для борьбы с неурожаем, на которые начислялось семнадцать процентов годовых, а зачем им конкуренты?!

Об этом, конечно, ни Барди, ни Морозини не знали. Поэтому решение республики закрыть глаза на разборки влиятельных домов стало для первых неприятным сюрпризом, а для вторых наоборот. В ожесточенной битве, разгоревшейся среди цветущих полей лаванды, пикинёры, нанятые по совету князя в Швейцарии, встретили элитную кавалерию Перуцци и… устояли. А затем с флангов по латникам Барди ударили арбалетчики. Всадники Морозини возникали словно чертики из табакерки — в нужное время и в нужном месте. Князь ведь вместе со зрительной трубой услужливо передал небольшие советы по её применению в бою, чем представители домов пользовались по полной программе, обеспечив себе стратегическое преимущество. Ближе к закату Солнца долина Ардо было завалена трупами и залита кровью, а передовые отряды Эджидио уже взламывали окованные сталью двери главного хранилища Барди в пригороде Флоренции…

* * *

Лоренце прибыл в Лещиново в самом конце ноября. Едва успел. По Дичне, покрывшейся льдом, их провёл усиленный ледокол, целиком зашитый железом, с тяжёлым чугунным носом. Миновав диковинные плотины с воротами, их насады спустились по Легощи до конной дороги, где водоход разделили и погрузили на платформы состава. Диковины произвели неизгладимое впечатление на его гостей. По наказу князя, он нанял в Азове грамотных людей, владеющих тюркским, греческим и латинским языками, а также арифметикой и геометрией. Последних нашлось немного, поэтому должность согласились занять несколько венецианских купцов. Приехавших с ходу взяли в оборот и, подтянув язык до уровня твой моя понимай, назначили преподавать цифирь батракам. Учебник арифметики "Прохора" изобиловал рисунками и примерами, изложение шло от простого к сложному, в новой теме всегда было повторение прежней, а само обучение изначально предметное, привязанное к привычным для людей вещам, и лишь после усвоения происходил перевод в абстрактные понятия. Такой подход был необычен для итальянца, а многие разделы вроде отрицательных чисел и уравнений, где неизвестные представлены буквами и вовсе были в новину. Да и методика преподавания была странной, на корню отличной от европейской. Учитель здесь выполнял роль независимого консультанта. Батраки самостоятельно добывали информацию, учились ставить цель и пользоваться обучающей литературой, сравнивать данные и делать выводы. Часть занятий вовсе велась в форме игр, на других же Лоренце создавал проблемную ситуацию и подводил учеников к разрешению противоречия, но не давал им готовый ответ. Все это дело сочеталось с жёсткой зубрёжкой аксиом, таблиц умножения и квадрантов, формул сокращённого умножения и вычисления площадей и объёмов фигур. После каждого занятия шло обязательное практическое закрепление знаний в цехах и повседневной жизни.

На занятия всё чаще приходил чернец с выпученными словно у жабы глазами. Он называл Лоренце еретиком и отступником и жаловался на засилье латинян в острожке. Но на него итальянец внимания не обращад, занятий было много — рисование, латынь, арифметика, а ещё работа в цехе пособий. Времени и сил считай не оставалось. Лишь иногда он заглядывал к Хилдефонсу, готскому жрецу в варварских татуировках которого он купил его за большие деньги на невольничьем рынке Таны. Старик хоть и учил русский язык, с посторонними не разговаривал и не выпускал из рук рисунок с рунами, который показал ему Лоренцо, подыскивая тех из готов, кто знал тайный язык. Мерно раскачиваясь в такт часам, жрец постоянно бормотал что-то себе под нос, вызывая сомнения в правильности решения. Может быть, это обычный сумасшедший что тронулся умом в неволе?

* * *

Господа из Великого Новгорода раскачались лишь к началу мая. Тянули, понимаешь, до последнего. Сперва тщетно ожидали спасшихся, после, пытались назначить стрелку в Новгороде, и лишь когда полностью осознали масштаб катастрофы, засуетились словно наскипидаренные. Оно и понятно, эпический провал вышел у господ по всем фронтам. Из Торжка новгородских мытарей выгнала взашей дружина сына Калиты, Семёна Ивановича, возвращающаяся из Смоленска. Устюжну городовой полк новгородцев так и не взял, хотя окрестности городка они пограбили изрядно. К этим бедам добавилось и то, что в Новгород, явился лично Наримунт Гедиминович с вопросом. А куда это подевалась моя дружина со старшим сыном?

Несмотря на распутицу, ледовый путь всё ещё функционировал, хотя и не так эффективно, как в зиму. Лёд то для колеи морозили с еловыми иголками ветками, формируя пайкерит, а в самые лужи бревна подкидывали. Восьмерка лошадей за пару дней бодро дотянула княжеские сани с амортизатором, диваном и кроватью до Ладожского озера. Линия оптического телеграфа работала как часы, а шесть баз «подскока» обеспечивали быструю смену выбивающихся из сил лошадей, благо с недавних пор их было в достатке. От пристани пошли на усиленных водоходах, поэтому льдины и весенние шторма не стали для нашего посольства серьёзным препятствием. Десяток конных и два бомбардира, штурмовики и рынды, солидная артиллерийская составляющая — мы были готовы к любой заварушке. Мало ли, всякое может произойти.

Вдоль восточного берега озера дошли до устья Волхова, а по реке до крепости Ладога, где и была назначена встреча. Там всего десяток кило вверх по