Мир приключений, 1983 - Александр Беляев

Но было уже поздно. Доктор, рассвирепев, рванулся, прозрачные лепестки с треском сломались, и в тот же миг из груды предметов беззвучно выскользнула голубая молния и ударила его в грудь. Карлсон вскрикнул и грузно упал на снег.

Полярники замерли.

Тимофей Леонидович закричал снова — грозно и повелительно:

— Ничего не трогать! К «предметам» не приближаться! Приказываю всем вернуться на станцию!

Несколько человек склонились над доктором, растирали ему снегом виски, делали искусственное дыхание.

— Жив, — раздался, наконец, голос Димкиного отца, и все облегченно вздохнули. — У него сильный шок. Луис Лейн, помогите мне поднять доктора…

На аэродроме неожиданно что-то загремело. Разноцветные шары, кубы, пирамиды и прочие предметы разом двинулись к краю ледяного поля. Медленно переваливались с боку на бок зеленые «кирпичи», вихляя, катились цилиндры и какие-то сложные изящные конструкции. И все это тарахтело, будто боевые барабаны индейцев, и уходило прочь от людей.

— Ничего себе игрушечки, — прошептал Тимофей Леонидович.

А странные предметы, вырвавшись из-под лучей прожекторов, засияли всеми цветами радуги и покатились, гремя, в бездну полярной ночи.

…ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ ЧЕРТИ

Отец даже не забежал — жди. Конечно, ему сейчас тоже не сладко. Карлсона врачевать — дело нешуточное. Он, говорят, капризный, когда болеет. Вообще только один доктор и болеет на станции. Раз в год обязательно. И теперь только его молния ударила. А болеет Карлсон, наверное, нарочно. У всех работы по уши, а ему хоть звезды пересчитывай. Надо же кому-то болеть, вот он и болеет. И сам себя лечит. Пожалуй, нужно забежать к Карлсону. Он хоть и очнулся, но шок свой отлежит, сколько положено. И историю болезни заведет — для потомков. Что ни говори, первая травма внеземного происхождения.

Димка попробовал читать, но не смог осилить даже страницы. Он уже несколько часов слонялся по своей комнате. Смотрел любимые фильмы, слушал радио, но выйти в коридор не решался. Зачем лишний раз испытывать судьбу? Налетишь невзначай на Гарибальди — и прощай станция.

«Ломают голову над этим Куполом, — подумал Димка, — названия придумывают: маяк, база, склад. Еще бы стадионом назвали. Станция это. Как наша „Надежда“, только размерами побольше. Жилище пришельцев — еще так можно сказать. Может, не рассчитывали людей встретить, вот и захватили с собой дом… Жаль, что я побоялся пойти в глубь чудо-леса. Но со станции я все равно не уеду. Ведь больше так никогда в жизни не повезет. Не будет больше такой тайны. Без меня все разузнают, откроют и опишут, по полочкам разложат. И не будет уже ни тайны, ни пришельцев. Так — братья по разуму, сотрудничество цивилизаций и прочее…»

Димка попробовал вызвать кого-нибудь из своих друзей, но на экранчике браслета связи появилась хитрая надпись: «Ваш номер отключен по распоряжению Совета Земли. Справки там-то…» Справляться Димка, конечно, не стал. И так все ясно. Оно, может, и к лучшему. После утреннего сообщения по системе связи одноклассники бы целый день его вызывали.

Дзинь, дзинь, дзинь! — вдруг зазвенел браслет связи.

— Мама Юля! — Мальчик даже подпрыгнул от радости. — Мамочка!

— А почему ты не в медизоляторе? Температура упала?

Путаясь от волнения, Димка рассказал о волшебном апельсине и о своем не менее волшебном исцелении, о «подарках» пришельцев и о том, как он поспорил с Гарибальди.

— На его месте я бы уже давно отправила тебя на материк, — строго сказала мама, но глаза ее на экранчике браслета все же улыбались. — И потом, что это еще за прозвища?

— Мама Юля, — запротестовал мальчик, — они ведь не против, и так вообще интересней. Тем более, что все совпадает. Усы — раз, борода — два, и то, что Тимофей Леонидович тысячу человек сагитировал осваивать Антарктиду, — три. Помнишь, Гарибальди в 1860 году тоже возглавил поход «тысячи». Повел патриотов на юг, на помощь восставшим…

— Ох ты феномен мой непутевый, — вздохнула мама. — А доктора ты почему окрестил Карлсоном?

Димка замялся. Он знал, что с доктором поступил немного нечестно, но ведь Карлсон его простил, а если сейчас выложить всю правду, то и вовсе грех с души долой.

— Понимаешь, мама, мы играли в тайны…

— В тайны? — удивилась мама Юля.

— Ну, кто больше друг другу своих тайн откроет и у кого тайны тайнее, понимаешь! Ну, он и признался мне, что любит варенье…

Он прокашлялся и неожиданно прорезавшимся басом сказал:

— Мама Юля, ты только не беспокойся обо мне, ладно? И о папе тоже. Он вообще из станции не выходит.

Мама посмотрела на него как-то странно.

— Ты уже большой, Димка, и ты должен понять меня. Постарайся, пожалуйста… Последние восемь лет мы очень редко видели отца — его забрал, приворожил к себе Полюс. Но мы хоть могли бросить все, если надо, и в любой момент прилететь к отцу в гости… Космос намного притягательней. Как же мне не тревожиться за тебя? Понимаешь, сынок…

— Не надо, мама Юля, не надо, мамочка! — Мальчик умоляюще сложил ладони. — Это так интересно, сказочно. Я постараюсь, чтобы всем было хорошо.

— Это невозможно, Дмитрий, — грустно сказала мать. — В жизни так не бывает, не получается.

Они немного помолчали.

— Мама Юля, скажи мне, ты тоже считаешь, что пришельцы могут быть опасными? Тоже?

— У нас нет опыта таких встреч, сынок. Лично я не верю, что агрессивные существа могут дорасти до межзвездных полетов. Но кто знает, может, я ошибаюсь. Мы, ученые, привыкли верить только фактам. А их пока только два. И они противоречивы. Тебе пришельцы дали апельсин-исцелитель, а доктора…

Мама вздохнула, глянула на часы:

— Мне уже пора, сынок. Пообещай мне, пожалуйста, быть…

— Понимаю…

Плотный снег громко скрипел под ногами, и Димка еще больше заспешил — вдруг кто-нибудь услышит его шаги. Когда огни станции исчезли в сумерках полярной ночи, он перевел дыхание и немного постоял. Небо было гораздо светлее, чем месяц назад, когда Димка только прилетел к отцу, и он вдруг вспомнил: завтра праздник. Самый радостный для зимовщиков день, 22 июня, середина долгой полярной ночи, середина зимы. Раньше они с мамой поздравляли в этот день отца: перебивали друг друга, толкались, чтобы обоим уместиться на маленьком экране браслета связи… Но сейчас на станции никто не готовится к празднику. Все буквально помешались на пришельцах. Интересно, какие они все-таки — пришельцы? Наверное, очень мудрые и сильные. Иначе как переплывешь звездный океан? А раз мудрые, то и добрые. И наверное, похожие на людей. Потому что лес у них похож на земной и воздух как у нас. И все же, какие они?